— Ох, — застонал Бом. — Вождь, ты че орать…
— Ы, — ожил Гым, — Кто… моя… башка… бах-бах…
Неожиданно я понял причину кошмара. Вцепился руками в свои булки. Побежал опустошать радужный клапан высокого давления. Манометр гудел, предупреждая об экстренности ситуации.
Несмотря на чрезвычайное происшествие, пришлось сделать круг, огибая храпящую Лоли.
***
Когда я пришел к Кае, она все еще спала. Зеленота с лица спала, уступая место бледности. Дышала глубоко, но ровно.
— Это норма? — спросил я у огромной орчихи, приставленной шаманом к моей «гражданской жене». — Что-то долго спит.
— По-другому никак, — рыкнула она. — Девка слаба. Она рождена орком. Отец человече. Но сама же понесла от орка. Много сил.
— Ей больно?
— А надо? — совершенно серьёзно спросила зеленая.
— Не-не! Ни в коем разе! Должно быть хорошо, тепло и удобно. Ясно?
— Да, вождь. А теперь иди. Нечего мужчине делать среди женщин. Позор.
Я закатил глаза и покинул апартаменты.
Интересно, а считаюсь ли я отцом? Кончил то в нее Краем. Считай, другим телом. Это я был или не я? Вроде хромосомы там, да пестики-хуестики берутся от тела, а не от души. Н-да, тяжелый философский вопрос. Буду проще — хер я вставлял? Я. Значит мой. Ответственность тоже моя.
Почувствовал себя мужиком. Расправил и так расправленные плечи.
Не успел сделать и шага. Споткнулся.
— Бля…
Даже на следующее утро Кая не проснулась. Словно в кому впала. Но меня убеждали, что это норма.
В первую очередь я назначил отряд из семерых орков и одного человека. Им нужно дойти до Мурьяки. Задача Шикорда — разузнать о кентавре с белым задом. Слухи, домыслы, теории — что угодно. Кентавряшу надо найти во что бы то ни стало. За сотни циклов я к ней привязался больше, чем она сама думает. А своими знаниями Аша выручала меня не раз.
Еще они должны закупиться провиантом, хозтоварами и, если получится, чем-нибудь вымяносящим. Коровой или парочкой коз. Лошади в глуши пока не нужны. Да и плугари обидятся. Я отдал Шикарду почти всё оставшееся серебро. Осталась лишь сотня монет. Ему придется сделать несколько десятков заходов по магазинам. Зато семеро орков будут загружены волокушками, набитыми доверху. Дорога туда займет два дня, обратно — три-четыре.
Вспомнились голоса в голове Кентавряши. Не нравится мне это…
«А еще ты думаешь, что у нее под хвостом» — прыснула совесть.
— Ты ебанулась? — вслух возмутился я. — Я не зоофил!
«Ха. Ха. Ха.»
Мне осталось десять дней. Через неделю вернусь в Гашарт. Или Астария снимет с меня шкуру. Рано или поздно эльфы обнаружат Серп. И нужно сделать так, чтобы это случилось поздно. Когда мы достаточно окрепнем. Хотя кого я обманываю? Как ни крепни, нас все равно сметут. Поэтому нужно доказать, что устранять нас не надо.
Как?
Хер знает. Но есть у меня ощущение, что лагерь умнеющих орков опасен куда больше, чем кажется. Весь мир будет смотреть в нашу сторону. На наш растущий зеленый член, анакондой обвивающийся вокруг всего Варгарона. О, вот и герб придумал.
Орки и гномы стали копать фундамент для будущей кузни. Люди ковырялись в своем топинамбуре. Блюм вцепился в лапу мечущегося по лагерю Усика. Дети развлекались. Четверо лучников постоянно дежурили на скале.
— И где вампир? — встревоженно спросил я Улук-Урая.
— Кто же знает, молодой вождь. Она приходит, когда ей изволится. Я с ней беседу вел единожды. Тогда она пообещала, что проблем от нее не будет. И так оно и есть. Вчера детей считали. Только двоих не хватило.
Видимо глухой стук удара челюсти о землю развеселил шамана.
— Шучу, Трайл, шучу. Прости старика. Не смог удержаться.
Я заморгал глазами:
— Ты с каких пор шутить научился, уважаемый шаман?
— С тех пор, как стал первым шаманом «Зеленых Анаконд».
— Мда-а-а-а…
Меняются орки быстрее, чем я думал.
Я навестил Катарсию. Та не отставала от плодов топинамбура. Дрек поначалу хмурился, а потом не выдержал:
— Прошу вас, сударыня, не надо, — взвыл он над очередным почерневшим корешком. — Это семенные плоды. Их очень немного, и тяжело искать. Подождите, когда будет первый урожай, сталбыть.
— У вас много, — завибрировала языком Катарсия. — Мне надо понять. Как так? Откуда столько в одной материи? Смотри, какая энергия. Она протекает в этом канале. Обтекает седьмую волну. Задевая изгибы северного контура. О да…
Последнее «О да…» она сказала так страстно, что я невольно отреагировал. Кожаная попка, блин.
— Как ты? — хмыкнул я. — Адаптируешься к обществу орков?
— Мясо, — коротко ответила она.
— Что? — удивился я немногословности.
— Зеленое мясо. Эльфы — серое. Люди — белое. Какая разница. Есть душа, есть мясо. Ничего нового. Обычно.
— Э.
Катарсия — не совсем тот эльф, которого я хотел бы видеть в общей эльфийской массе своего поселения. Больно уж нетипичная.
— Нужно больше эльфов, — пробубнил я.
Эльфийка не задумывалась ни секунды:
— Забери азуров. Им деваться некуда.
Даже не знаю. Я, конечно, не притесняю по признакам, но разве они не поголовно слабаки? Это нас может подкосить.
Я выразил свое сомнение Катарсии.
— Ты же сам рассказывал, что умеешь, — пожала она плечами. — Верни им магию. Увеличь шаакле. Они будут верны тебе до последнего вздоха.
Все это она говорила, ковыряясь в гнилых корешках топинамбура.
— Что? Как? Я не умею, — опешил я. — Если я переселюсь в них, то уменьшу свой. Скольких я восстановлю? Троих? Пока сам не превращусь в азура?
— Достаточно увеличить одному.
— Что?
— Только одному.
— Не понимаю.
Катарсия вздохнула.
— Покажи, на что ты способен. Они будут служить тебе. Ради того, чтобы стать следующим, кого ты спасешь. Понимаешь меня, вождь Зеленых Анаконд?
Коварная. Страшная. Женщина.
Я помолчал. Да, это очень хорошая идея. А еще есть порочные. Гениальные, сильные, но изолированные по дебильным причинам.
Ладно, сейчас о наболевшем:
— Там одного орка сильно задело. Мы идем пиз… уничтожать гоблинов. Ты вроде с нами хотела.
Топинамбуры резко полетели в сторону.
— Идем! Матка! Ура! Быстрее. Нельзя терять времени. Так, отлично. Как же хорошо… А ты хорош, вождь. Хорош. Надо будет заняться с тобой любовью.
Челюсть заболела. Больно часто сегодня отваливалась.
***
Вспомни говно — вот и оно.
Дети-стрелки на скальной возвышенности азартно гоготали под чей-то поросячий визг. Я не сразу понял, что происходит. Потом забрался на специальные леса деревянной стены. Одичалый гоблин носился в отдалении. В заднице у него торчала толстенная стрела. Он пытался покинуть ровную полянку и убежать в лес. Стрелы торчали в земле то там, то сям. Вот ведь косые. Столько израсходовали боеприпасов, а попали единожды. Эх, один Эльдарион, как лучник, стоил сотни орков-стрелков.
— И нахрена он сюда полез? — спросил я сам себя, отковыривая от лица остатки паутины «целебника». — Тупой что ли?
Мне повезло. Сначала думал, что глаз пропал. Но, видимо, я тогда чересчур обосрался обилию крови на лице. Оказывается, все нормалёк. Только останется огромный шрам поперек лица. Рана не кровоточила и покрылась корочкой. Круто.
— Вообще-то, да, — послышался снизу голос Катарсии. — Они глупы. Не сильно умнее камня. Наверное, на уровне муравья. Нет. Жука-навозника.
— А ты их не особо ценишь, да? — хмыкнул я. — И не сказал бы, что Усик с Драником-та прямо камни.
— О, нет! — коварно улыбнулась Катарсия алыми губками. — Обожаю гоблинов. Хорошие. Послушные. Мягкие, — на этих словах меня передернуло. — Приятные. А мои гоблины особенные. Я над ними работала десятилетиями. У них даже наемные учителя были. Развивали то, что можно развить.
В мелкого засранца наконец-то попали. Прямо в спину, пробивая легкие и сердце. Гоблин упал, завизжал, задергался. И резко затих. Дети на скале торжественно взревели.
