– А ну иди сюда! – Геренд метнулся к ближайшему бесёнку. Тот взвизгнул и бросился наутёк, но вампир двигался куда быстрей. Схватив чертёнка за хвост, Геренд поднял его так, что их лица оказались на одном уровне.
– Ты кто такой? – спросил вампир.
– А не видно что ли? – бес насупился и скрестил лапки на груди. – Галлюцинация я. Парц напился местно вина из яиц, и вон он я родился…
– Что здесь произошло и куда делся архимаг?
– А непонятно что ли? – фыркнул чертёнок. – Все напились в сиську и полезли в канализацию догоняться.
– Вполне в духе Парца, – вздохнул вампир. Новость о канализации он воспринял спокойно – когда речь шла о Парацельсе, о логике следовало забыть. В канализацию, так в канализацию…
– А то, – кивнул чёрт. – После пятой бутылки даже я перестал понимать, что тут происходит. Местные начали талдычить про какую‑то революцию, равенство, братство, и Парц, кажется, проникся. Они открыли потайной люк в полу и всей оравой ушли через него. Хозяин с семьёй и слугами отправился с ними.
Не успел Геренд задать следующий вопрос, как на улице послышались крики и лошадиное ржание. Отпустив чертёнка, вампир подошёл к окну, отодвинул занавеску и увидел пятерых всадников, несущихся сквозь толпу. Люди едва успевали отскочить с их пути. Вслед лихачам неслись крики и проклятья, но те обращали на них внимания не больше, чем на искры из‑под копыт.
Не доехав до кабака десяти метров, всадники спешились. Все молодые, от восемнадцати до двадцати лет, одетые с иголочки. Широкополые, чуть сдвинутые набок шляпы с букетом разноцветных перьев, стоячие накрахмаленные воротники, расположенные параллельно полям шляп, широкие пышные брюки, сапоги с высоким голенищем и короткие плащи либо до пояса, либо до колен. Одежду вельмож украшали разноцветные ленточки, золотое и серебряное шитьё в виде геральдических линий и животных: драконов, львов, оленей и других. Все носили аккуратные усики и бородки – блестящие и расчёсанные, волосинка к волосинке.
Смеясь и перешучиваясь, молодые дворяне двинулись к кабаку. Геренд отпустил занавеску и, быстро отступив в дальний угол, слился с тенью.
«Что они забыли в плебейском заведении? – подумал вампир. – Не могли ж нравы так измениться за какие‑то сто пятьдесят лет? Даже у людей».
– Штаберман, открывай, шлюхин сын! – послышался громкий голос и на дверь обрушился град ударов. – Ты задолжал банку моего дяди кругленькую сумму, червяк! Не забыл ещё, а?
По характерным ноткам Геренд понял, что обладатель громкого голоса слегка навеселе. Равно как и его друзья, поддержавшие буяна громкими криками.
– Открывай, крыса, и плати по счетам! Живо!
Геренд едва не рассмеялся – эти идиоты даже не удосужились проверить, открыта ли дверь.
– Последний шанс, ничтожество! Считаем до пяти и разносим здесь всё!
– Говорят, у этого Штабермана дочки ничего так…
– Ага! И служанок он набирает самых красивых…
Прежде чем вельможи выполнили угрозы, послышались торопливые шаги, кто‑то высоким голосом произнёс «Иду, иду, добрые господа!». Дверь открылась, и перед дворянами появился сам хозяин таверны.
– Чем обязан, господа? – произнёс он, сверкнув печальными лошадиными глазами.
Стучавший в дверь вельможа схватил его за ворот и резко притянул к себе.
– Где деньги? – он дыхнул Штаберману в лицо перегаром, лишь самую малость уступавшему перегару Парацельса.
– Какие деньги? – кабачник удивлённо приподнял брови.
– Которые ты брал в долг в банке моего дяди, уважаемого бургграфа Подлюччи! – взревел дворянин и от души тряхнул кабачника. Тот, при всём немаленьком росте, ухитрился сжаться в комочек.
– Уже второй месяц, как должен погасить! – лютовал дворянин. – Слышал? Второй месяц! Отдавай деньги прямо сейчас, иначе мы как следует пройдёмся по твоему заведению!
– А заодно и по его дочкам, Филио, ха‑ха… – подсказал кто‑то из вельмож сзади.
– Вот именно! – Филио от души расхохотался.
– А… а… – начал было кабачник, но был беззастенчиво перебит.
– Потом тебе, как того и заслуживает грязный вор, выдерут зубы и отправят на рудники в пещеры. Там всё так, как ваша братия любит – темно, сыро, чего ещё надо?
– Благородный господин невероятно проницателен… – пробормотал кабачник. – Но я уже собрал нужную сумму!
– Что? Собрал? – Филио не поверил своим ушам. – Тогда почему ты тут, а не в банке?
– Ваша милость, я бы в тот же миг, но несколько ремесленников из конкурирующих цехов затеяли у меня в заведении безобразную драку! – извиняющимся тоном произнёс Штаберман и указал пальцем за спину. – Вот, сами посмотрите!
Филио, приподняв верхнюю губу, с презрением оглядел разгромленную комнату.
– Оно и видно… А дочки твои где?
– Я всех отправил к родственникам в дальний конец города, – Штаберман развёл руками. – Смиренно прошу прощения, ваша милость. Я хотел сначала разобраться со своими делами, а завтра уже бежать в банк вашего уважаемого дяди!
– Тьфу, – Филио сплюнул на мостовую. – Что хотят, то и творят… Деньги ты тоже родственникам отправил?
– Нет‑нет, всё здесь, всё на месте!
– Вот и отлично, – Филио отпустил ворот кабачника. – Я хочу увидеть их. Прямо сейчас.
– Конечно, конечно, – закивал Штаберман. – Они спрятаны в тайнике на втором этаже, сию минуту принесу… А пока я бегаю, не захотят ли благородные господа перекусить? Мне только сегодня завезли отличную партию свиных окороков…
– Свою требуху оставь себе подобным, – оборвал его Филио. – Показывай, где тайник. Мы идём следом за тобой, а то знаю я вас, крыс. Выскочишь через окно и поминай как звали.
– Хорошо, хорошо, ваша милость, как скажите… – закивал кабачник.
По хлипкой деревянной лестнице Штаберман отвёл дворян на третий этаж, где жила его семья. Пока вельможи с выражением крайнего презрения на лицах разглядывали бедненькую обстановку, кабачник сунул руку под подушку на своей кровати и достал туго набитый мешочек.
– Вот… – дрожащими руками Штаберман протянул мешочек Филио. – Здесь всё, с учётом процентов…
Дворянин высыпал все монеты на ладонь и неторопливо пересчитал.
– Да тут раза в три больше чем, ты должен… а должен ты ого‑го, – с удивлением произнёс Филио и передал мешок и деньги одному из своих друзей. – Держи, Марко. А ты признавайся, вор, у кого столько украл?
– Ваша милость, всё сам, сам, до последней монетки…
– Врёшь, – вмешался в разговор Марко и, ссыпав деньги обратно в мешок, сунул его за пазуху. – Ты за всю жизнь столько не заработаешь.
– Ваша милость…
– Ты вор, – отрезал Филио. – А вор должен быть наказан. Верно, друзья?
Дворяне поддержали своего лидера одобрительными возгласами и обступили кабачника кругом.
– Д‑добрые господа, – Штаберман опустился на колени, со страхом глядя на Филио. – Прошу вас…
– Да не волнуйся ты, – ободряюще сказал кто‑то из дворян. – Мы просто слегка подправим тебе личико, а наворованное заберём и найдём ему более достойное применение. А ты, когда снова начнёшь собирать деньги, узнаешь, что такое честный труд!
Штаберман вскочил на ноги и бросился к выходу. Дорогу ему перегородил Марко, но кабачник, продемонстрировав похвальное проворство, проскользнул у того между ног. Вылетев из комнаты, он, не сбавляя скорости, перемахнул через перила и скрылся из вида – раздавшийся через мгновение глухой удар и торопливые шаги подсказали дворянам, что приземленное прошло успешно.
Толкаясь и мешаясь друг другу, Филио и его друзья гурьбой сбежали вниз. Они уже предвкушали долгую погоню за своей жертвой по ночному Квимполю… однако, вот беда, их поджидал один ма‑а‑а‑аленький сюрприз.
Дверь и окна исчезли. Бесследно. Их место заняла сплошная каменная стена без единого намёка на какой бы то ни было проём. Штаберман тоже куда‑то пропал.
– Какого… – Филио провёл рукой по шершавому камню и посмотрел на пыль на кончиках пальцев. – Это невозможно!
– Этот кабачник чернокнижник! – визгливо воскликнул кто‑то из дворян.
