— Вика. —Вкрадчивый, мурлыкающий голос меча заставил невольно напрячься в ожидании очередной колкости. —Сдается мне, зря вы закопали многострадальный трупик зверски замученной нежити так глубоко.
На счет «зверски замученной» можно и поспорить. Хотелось бы мне увидеть того смельчака, который додумался бы тиранить волколака. Впрочем, последних мгновений жизни убиенного застать не удалось, и насколько гуманен был избранный Арни способ умерщвления нежити, судить не берусь.
«Это почему же зря?» — осторожно поинтересовалась я, прекрасно понимая, что, наверное, лучше было бы промолчать.
И я бы именно так и поступила, если бы не банальное любопытство. А оно, как говорится, не порок…
— Насколько я понял, ты получила весьма кругленькую сумму за этот дурно пахнущий экспонат?
Это был риторический вопрос, и в ответ я просто кивнула.
— Ну так вот… Даю наводку: Новые Усадьбы не единственная деревня в окрестностях…
Ахурамариэль загадочно замолчал. Но продолжения и не требовалось. Правила о вознаграждении за усекновение рыскающей по окрестностям нежити успешно действует везде. И пусть этот волколак не успел засветиться где-нибудь еще (иначе команду истребителей вызвали бы гораздо раньше), а значит, заплатят за него на порядок меньше, чем в Усадьбах… Но ведь заплатят же.
Видимо, Макс пришел точно к такому же выводу, потому что мы ринулись разгребать листья на редкость сплоченной командой и довольно скоро встретились на дне оврага, намертво вцепившись я в хвост, он в холку нежити.
— Зачем он тебе? — напряженно вопросил Макс, стараясь перетянуть тушу в свою сторону.
— А тебе? — мило поинтересовалась я, резко дергая в свою.
— Мне, чтобы заработать деньги.
— А мне, надо полагать, деньги без надобности, — сыронизировала я.
— Ты уже получила свою долю.
— Что-что? — удивилась я и чуть не выпустила саблевидный хвост из рук. — Какую долю? Это же мой волколак! Арни отдал его мне. До деревни транспортировал его Яшка. А ты просто примазался.
— Я примазался? — задохнулся от возмущения целитель. Я нагло воспользовалась замешательством противника и рванула тушу на себя что есть сил. В результате мы с волколаком сплоченным дуэтом улетели в кучу листьев. По дороге я орала нечто нецензурное, Макс ржал как племенной жеребец, а покойный просто припечатал меня сверху, как импровизированный пресс.
— Прекрати веселиться и вытащи меня отсюда… — взмолилась полузадушенная я, выплевывая изо рта клок шерсти и из последних сил борясь с вонью и подкатывающей тошнотой.
— Хорошо. Но волколак мой, — послышался неумолимый ответ.
— Шантаж! — возопила я, тщетно пытаясь разучиться дышать.
К сожалению, эта потребность заложена в человеке природой. Так уж мы устроены. Кислород нам жизненно необходим. Ну почему именно сегодня у меня нет насморка?!
Макс задумался.
— Уговорила. Семьдесят пять на двадцать пять, — изрек он.
— Грабеж! — выдохнула я и задержала дыхание. Торговались долго и упорно. До умопомрачения, причем моего. Сошлись на цифре пятьдесят на пятьдесят. После чего Макс сподобился вызволить полузадохшуюся меня из нежелательных объятий нежити. Здесь мы разделились. Я скоропостижно уползла в ближайшие кусты, где меня долго и мучительно рвало. А Макс отволок за хвост предмет наших товарно-денежных отношений на берег оврага.
Когда меня перестало выворачивать наизнанку, в голове слегка прояснилось, а радужные круги перед глазами испарились, словно их и не было, вдруг обнаружилось, что Яшка благополучно растворился в ночи, оставив нас решать проблемы с транспортировкой духовитого груза самостоятельно. Надо было как-то спасать ситуацию, или наш коммерческий план, скорбно пискнув, скончается прямо на глазах.
— Ну что ж… — задумчиво протянула я, стараясь держаться от туши подальше. — Придется тебе, Макс, показать, так сказать, свою молодецкую удаль и отволочь наш трофей в Крутогорье.
— Почему я? — огорчился несправедливостью жизни целитель.
— По двум причинам. Во-первых, ты мужчина как-никак. — При этих словах Макс сначала было горделиво приосанился, но бросил взгляд на предмет будущей грузоперевозки и пригорюнился. — Во-вторых, — невозмутимо продолжала я, — пятьдесят процентов надо отрабатывать.
Парень окончательно сник, но послушно взялся за хвост волколака, благо вышеупомянутое Крутогорье находилось совсем недалеко, примерно в километре от Новых Усадеб. Вскоре мы под неизменный дружный вой местных шавок вошли в село. Макс сопел, кряхтел, как старый пожарный мерин, но тянул хорошо. Молодец. На плетне сидел кот и самозабвенно выводил любовную серенаду своей пушистой трехцветной подруге. Завидев нашу траурную процессию вкупе с непередаваемыми миазмами, пушистый Казанова сбился с ритма, закашлялся и хрипя рухнул с перекладины. Его более выносливая дама осталась в гордом одиночестве, тараща на невиданное шествие огромные плошки глаз.
— Ну? — требовательно прохрипел Макс, переводя дух. — Куда тащить-то?
— Да погоди ты! — отмахнулась я, стараясь сориентироваться, где именно может располагаться дом главы сельской администрации.
Хоть Крутогорье и ближайшее село, но я так и не удосужилась в нем побывать. Теперь я об этом жалела, но проливши молоко, по сметане не плачут.
— Чего годить-то? — возмутился целитель. — Вот сейчас лягу и помру прямо здесь, и у тебя на руках окажется сразу пара трупов.
Я с интересом посмотрела на умирающего.
— Давай… Правда, за тебя, пожалуй, много не дадут. Зато все деньги за волколака мне достанутся.
— Не дождешься! — резко передумал тот.
А говорят, что это женщины переменчивы как погода! Хмыкнула про себя я. Однако что же делать?.. У кого бы спросить, где проживает глава сельской администрации? Беда в том, что в селе ночью (в отличие от города) народ прогуливается редко. Большинству селян вставать ни свет ни заря, а потому ночные красоты редко кого привлекают. Сегодняшняя ночь не стала исключением, и в окнах темных домов свет не горел.
— А ты просто постучи в первый попавшийся дом. Местные наверняка в курсе, кто где проживает.
«Оригинальная идея, — скептически фыркнула я. — Полагаю, поднятый с постели народ мне еще и чашечку какао предложит».
— Если у тебя есть другие мысли — действуй. Иначе сильно рискуешь проторчать здесь до утра.
Не-э-э. До утра торчать столбом в незнакомом селе, изображая из себя скульптурную композицию «Охотники вернулись из леса», не очень-то хотелось. Точнее, не хотелось совсем. Поэтому я недолго думая принялась стучаться в ближайшие ворота. Местный кобель, услышав такой беспредел с моей стороны, поступил нетривиально: наплевал на свой собачий долг и молча забился в конуру, сделав вид, что его нет дома. Неадекватная реакция пса меня нисколько не остановила. Просто теперь пришлось стучать громче и ногами. Наконец потуги увенчались успехом и окна дома озарились светом. Привлеченный шумом хозяин дома вывалился на крыльцо в одних белых семейных трусах фасона «колени в тепле» и вежливо поинтересовался, кто это беспокоит его в столь поздний час:
— Какая сволочь шляется по ночам?! Ни днем ни ночью покою нет! Сейчас как вилами приголублю — будете знать, как по ночам добрых людей беспокоить.
В ответной речи я выразила некоторое сомнение в его доброте:
— Добрые люди, между прочим, гостей вилами не встречают, а приглашают в дом и угощают чаем с тортом.
— Да кто ты такая, чтобы я тебе чай предлагал? — поинтересовался счастливый обладатель элегантных трусов.
— Я? Просто ведьма, — кокетливо произнесла я. — А вы? За воротами громко икнули и более вежливо поинтересовались:
— И что тебе, ведьма, надо?
— Ведьме надо узнать, где ваш глава сельской администрации проживает.
Мужик явно обрадовался, что изначально мой визит к нему не планировался, а я просто заблудилась, и указал на искомый дом так, будто ждал этого момента всю свою сознательную жизнь. Словом, расстались мы вполне довольные друг другом и почти друзьями.
Глава сельской администрации жил в прекрасном двухэтажном доме, который выгодно отличался от окружавших его домов. Нет. Это вовсе не значит, что остальные ютились в жалких лачугах, просто на этой улице двухэтажный коттедж был единственным. Пара кавказских овчарок благоразумно забилась в конуру, стараясь не привлекать нашего внимания. Макс издал душераздирающий мученический вздох титана, на чьих плечах покоится небосвод. Я мужественно проигнорировала демонстративно страдающего целителя и принялась долбить ногой в решетчатые ворота с энтузиазмом первокурсницы, рвущейся на свидание. Минут через пять я отбила свою ногу, минут через десять на пороге показался еще один мужик ровно в таких же трусах. То ли у них тут была своя особенная деревенская мода, то ли одна швея на всех. Во всяком случае, появление еще одного мужика в таком же одеянии вызвало во мне острый приступ дежавю.
