И в палате психиатрической клиники она с тем же просветленным видом рассказывала товаркам по несчастью — царице Екатерине Второй и известной египетской красавице Нефертити:
— Это были черти, их возглавлял демон женского пола. Они кинулись на меня и уже тащили в ад. Я ви дела котлы, полные смолы. В них варились несчастные грешники. Скажу вам по секрету, девочки, там такой ассортимент сковородок на стенах, как на хорошей кухне. Предводительница чертей уже наставила на меня рога, но я стала молиться. Тогда черти — на всех были надеты черные китайские лосины — закричали и ринулись обратно в шкаф. Демоница что-то рычала, но мне было уже не страшно — ведь права была я. Я стояла за истину, я точно знала, что лосины она и себе, и своим чертям купила на китайском рынке. У меня такие же…
Госпожа Трубогайкина говорила истинную правду, но в психбольнице эта правда называлась немного по-другому: диагноз.
Был еще один свидетель, о котором участники событий в кабинете номер тринадцать и не подозревали. Этим свидетелем по непонятному стечению обстоятельств оказался доктор Груздев. Он, отправившись на работу, вдруг обнаружил, что забыл на столе телефон. Вернувшись в дом на Крупской как раз к развязке событий, Груздев слышал каждое слово, но явление, вылезшее из шкафа и так перепугавшее студенток, он, как и госпожа Трубогайкина, тоже посчитал хорошо загримированным артистом. Психотерапевт усмехнулся, одобрив такой оригинальный ход, однако, считая эту провокацию работой полковника Репнина, для себя сделал заметку — обязательно заглянуть в соседний с библиотекой кабинет. Арендаторы недавно съехали, и кабинет номер двенадцать был открыт.
Агент Груздь мог поспорить, что за шкафом такое же отверстие, как в его комнате, и что это дело рук его шефа. Однако сразу выполнить задуманное не смог, а потом и вовсе не до того было. У Жоржика закружилась голова, он опустился в кресло и посмотрел на себя в зеркало. Отражение показалось ему чужим. Само зеркало почему-то стало темным, будто его развернули обратной стороной, спрятав сверкающую поверхность. В матовой темноте агент Груздь увидел голубоватое лицо с длинными клыками, утомленное и немного испуганное. Георгий Сильвестрович закрыл глаза, сделал глубокий вдох. Когда же он снова открыл их, то обнаружил, что наваждение прошло и его родная физиономия ничуть не изменилась. Доктор Груздев понимал, что быть такого не может, поэтому тут же отыскал подходящее объяснение: «Переутомился».
Он покинул кабинет, спустился на первый этаж, быстро дошел до двери и выскочил на воздух. Психотерапевт поймал себя на том, что почему-то ему очень хочется никогда не возвращаться в этот дом. Взгляд Жоржика упал на баки для мусора, и мысли приняли другое направление: в мусоре рылся агент Блаженный. Он что-то выудил из бака. Что именно, агент Груздь не рассмотрел, но предмет в руках благоухающего коллеги вдруг сверкнул на солнце. Груздев хмыкнул, сделав для себя еще одну заметку, — разузнать побольше о Благолеше. Однако мысли об увиденном в зеркале синем лице вскоре вернулись. Странно… С чего бы ему привиделась физиономия вампира, да еще испуганная? И ведь глаза отражения были такими, что захотелось пожалеть, приласкать и утешить. Агент Груздь, улыбнувшись, пробормотал:
— О бедном вампире замолвите слово… — И спросил сам у себя: — Что ж так могло испугать вампира?
— Человек! — произнес кто-то за спиной.
Георгий Сильвестрович вздрогнул от неожиданности, оглянулся и, никого не увидев, быстрым шагом пошел прочь от странного дома. Он мельком глянул на пустой милицейский уазик, на длинную очередь бомжей, выстроившуюся у окошка пункта приема бутылок, и завернул за угол здания.
Сегодня врач-психотерапевт радовался тому, что смена будет относительно короткой. По предварительной записи всего два пациента. Радовался он рано. Оказалось, что на прием записалось человек тридцать первичных больных. Груздев вздохнул, засучил рукава и принялся за работу. На вечер у него были оч-чень интересные планы, и Георгий Сильвестрович то хотел во что бы то ни стало привести эти планы в жизнь, то сомневался — а стоит ли вообще идти на эту встречу? Так и не решив, что же делать с неожиданным приглашением в гости, он позвонил полковнику Репнину и сообщил о том, что внедрение на Крупу прошло без проблем.
— А почему сразу не отчитались?!! — проорал в трубку шеф. — Я что, отчета по два часа ждать должен?
Груздев не придал этим словам значения, но в клинике на него все смотрели с удивлением, а у дверей его кабинета собралась длинная очередь.
— Карточки, пожалуйста, — попросил он регистраторшу и, заметив такой же удивленный взгляд, как и у остальных коллег, поинтересовался: — Со мной что-то не так? Линочка, почему вы на меня так странно смотрите?
— Нет-нет, — смутилась девушка, — все так. Просто… — Она покраснела и умолкла.
— Ну, говорите, говорите, не надо стесняться.
— Просто вы сегодня впервые опоздали на работу. Я звонила, но номер недоступен был. А главврач ругался…
Груздев посмотрел на часы, издевательски тикающие над входом, и замер. Теперь глаза округлились у него: психотерапевт не мог вспомнить, где и как провел два часа. От Крупской до улицы Партизанской, где находилась клиника, всего пять минут хода. Как он мог не заметить двух часов, проведенных в пути?
Груздев пожал плечами и, пробормотав: «Моя мировоззренческая позиция не приемлет шуток со временем», прошел в свой кабинет.
И здесь, и там
Кирпачек вошел в сестринскую и увидел Сервизу. Она испуганно застыла перед зеркалом, рука остановилась на полпути, так и не прикоснувшись расческой к волосам. Вампирелла медленно повернулась к вошедшему, врач поразился бледности ее лица.
— Знаешь, мне сейчас показалось, что зеркало вдруг засверкало и в нем отразилось лицо человека. — Девушка растерянно посмотрела на Кирпа, попытавшись улыбнуться, но губы задрожали, на глаза навернулись слезы. Медсестра кинулась к коллеге на грудь и разрыдалась.
Вампир растерялся. «Кто мог обидеть это хрупкое создание?» — подумалось ему. Осторожно погладив рыдающую Сервизу по спине, он сказал:
— Не надо плакать, просто ты устала, переутомилась. И вообще — мало ли что может привидеться? Этого же нет на самом деле? Просто нужно отдохнуть.
— Проводишь меня? — нерешительно предложила девушка, при этом очаровательно посинев.
— Конечно! — обрадовался Кирпачек, и они с Сервизой, держась за руки, покинули здание.
Из окон больницы вслед им смотрели медсестры и санитарки, кто добро улыбаясь, а кто и с завистью, но молодые вампиры не замечали этого. Сервиза рассказывала о мелочах, каких много в жизни юной девушки, Кирпачеку эти мелочи казались невероятно важными и глубокими, и он с интересом слушал ее.
Выйдя на проспект Падших Ангелов, вампиры немного полюбовались панорамой города, открывшейся с этого места. Дорога, покрытая сверхпрочным сплавом золота и серебра, серпантином поднималась по горе Воздыханий. Дома причудливыми уступами сбегали вниз. Молодые вампиры прошли по мосту, немного постояли у перил, любуясь темно-красными волнами и мерцанием черной лунной дорожки.
Кирп увидел неподалеку вывеску и, холодея от собственной смелости, предложил прекрасной вампирелле зайти в небольшой ресторанчик. Та согласилась. Врач лихо истратил месячную зарплату на порцию трансильванских пиявок и две чашки натуральной желчи, но удовольствие смотреть, с каким аппетитом Сервиза уплетает никогда ранее не виданное ею лакомство, того стоило. Он что-то говорил, девушка улыбалась и щебетала в ответ. После ресторана они сходили к фонтану и смотрели на потоки смолы: сверкающие каскады взлетали вверх, к темному, на редкость красивому небу. Огромная черная луна романтично освещала бурлящий жизнью город.
Проводив девушку, влюбленный вампир вернулся домой и всю ночь предавался мечтам. Он долго не мог уснуть, ворочался в кровати, представляя, как пригласит предмет своих мечтаний в театр, как сходит с девушкой на выставку картин знаменитого художника, как… Дальше мечты Кирпачека сорвались с цепи, и он уже видел себя с Сервизой в родительском замке, в левом крыле. Вот они стоят у кафедры священника, и пастор Лудц соединяет их узами священного брака. За мечтами юноша и не заметил, как наступило утро.
Он встал, застелил постель. Устанавливая сверху длинную продолговатую крышку, подумал о том, что когда-нибудь он будет спать в этой кровати, обнимая любимую. Мысль была и радостной, и немного смутила застенчивого вампира. Однако для себя Кирпачек решил сходить в мебельный магазин и посмотреть цену на двухместные гробы. Наскоро позавтракав, он пребывал в самом романтическом настроении.
— И здесь, и там, и здесь, и там, и здесь, и там… — напевал Кирпачек, переодеваясь.
