— Ну конечно. В подвале, — поспешил закончить он. — Да. Разумеется. Мудро.
— Очень мудро, — подтвердила госпожа Флитворт. — А теперь выметайтесь.
И она снова принялась выгонять всех в ночь. Вскоре хлопнула дверь. Он не слышал, как госпожа Флитворт поднялась по лестнице с тазом холодной воды и куском фланели. Старушка тоже могла ходить бесшумно, когда хотела.
Она вошла и закрыла за собой дверь.
— Родители захотят увидеться с ней. Мать в обмороке, а Большой Генри с мельницы послал отца в нокаут, когда тот пытался вбежать в горящий дом, но скоро они будут здесь.
Она наклонилась и вытерла девочке лоб фланелькой.
— Где она была?
— ПРЯТАЛАСЬ В БУФЕТЕ.
— От огня?
Билл Двер пожал плечами.
— Просто невероятно. И как у тебя получилось найти ее в этом дыме и пламени?
— ДАВАЙТЕ НАЗОВЕМ ЭТО ВЕЗЕНИЕМ.
— Она совсем не пострадала.
Билл Двер предпочел не заметить вопросительные нотки, прозвучавшие в ее голосе:
— ЗА АПТЕКАРЕМ ПОСЛАЛИ?
— Да.
— ОН НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН ЗАБИРАТЬ.
— Что ты имеешь в виду?
— КОГДА ОН ПРИДЕТ, ОСТАВАЙТЕСЬ ЗДЕСЬ. И ЧТОБЫ ИЗ ЭТОЙ КОМНАТЫ НИЧЕГО НЕ ВЫНОСИЛИ.
— Вот глупость. Зачем аптекарю что-то уносить отсюда? И что он захочет унести?
— ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО. А ТЕПЕРЬ Я ВЫНУЖДЕН ОСТАВИТЬ ВАС.
— Ты куда?
— В АМБАР. ОЧЕНЬ МНОГО ДЕЛ, А ВРЕМЕНИ ПОЧТИ НЕ ОСТАЛОСЬ.
Госпожа Флитворт посмотрела на крошечную фигурку, лежавшую на кровати. Происходящее было выше ее понимания, и ей оставалось только смириться.
— Она словно спит, — беспомощно произнесла госпожа Флитворт. — Что с ней такое?
Билл Двер остановился на верхней ступеньке:
— ОНА ЖИВЕТ ЗА СЧЕТ ОДОЛЖЕННОГО ВРЕМЕНИ.
Сразу за амбаром стояла старая кузница, которой вот уже много лет никто не пользовался. Но сейчас из нее вырывался желто-красный, пульсирующий, словно сердце, свет.
А еще оттуда доносились равномерные удары. При каждом ударе пламя вспыхивало синим.
Госпожа Флитворт бочком скользнула в приоткрытую дверь. Если бы она была человеком, серьезно относившимся к клятвам, то могла бы поклясться, что в этом треске пламени и грохоте молота ее было совсем-совсем не слышно. Однако Билл Двер вдруг быстро пригнулся и, повернувшись, встретил ее приближение острым изогнутым лезвием.
— Это же я! Я!
Он расслабился — или, по крайней мере, перешел на другой уровень напряженности.
— Что ты тут делаешь?
Он посмотрел на лезвие в руках так, будто видел его впервые в жизни.
— Я ПОДУМАЛ, ЧТО НУЖНО НАТОЧИТЬ ЭТУ КОСУ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
— В час ночи?
Он тупо смотрел на лезвие.
— НОЧЬЮ ОНА ТАКАЯ ЖЕ ТУПАЯ, КАК И ДНЕМ, ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ.
Он бросил косу на наковальню.
— НО КАК БЫ Я ЕЕ НИ ТОЧИЛ, ОСТРЕЕ ОНА НЕ СТАНОВИТСЯ.
— Кажется, ты слегка перегрелся, — покачала головой она, беря его за руку. — Кроме того, по-моему, она уже достаточно острая и…
Тут госпожа Флитворт замолчала. Ее пальцы скользнули по кости его руки. Она было отдернула руку, но потом снова сжала пальцы.
Билл Двер задрожал.
Госпожа Флитворт не знала, что такое сомнения. За свои семьдесят пять лет она сталкивалась с разнообразными войнами, голодом, бесчисленными болезнями животных, парочкой эпидемий и тысячью мелких ежедневных трагедий. Унылый скелет даже рядом не стоял с десяткой Самых Худших Событий, которые довелось ей пережить.
— Значит, вот ты кто… — сказала она.
— ГОСПОЖА ФЛИТВОРТ…
— Я всегда знала, что когда-нибудь ты обязательно придешь.
— ПО-МОЕМУ, МНЕ СТОИТ…
— Всю жизнь я ждала принца на роскошном белом жеребце. — Госпожа Флитворт невесело усмехнулась. — Вот он и прибыл. Смешно, правда?
Билл Двер сел на наковальню.
— Приходил аптекарь, — сообщила она. — Сказал, что ничем не может помочь. Девочка в полном порядке. Просто никак не удается ее разбудить. А еще мы еле-еле разжали ее пальчики. Она сжимала их так крепко…
— Я ЖЕ ВЕЛЕЛ НИЧЕГО У НЕЕ НЕ БРАТЬ!
— Да не беспокойся ты! Мы ничего и не взяли.
— ХОРОШО.
— А что это такое?
— МОЕ ВРЕМЯ.
— Что-что?
— МОЕ ВРЕМЯ. ВРЕМЯ МОЕЙ ЖИЗНИ.
— Ас виду — обыкновенные песочные часы для варки яиц, только очень дорогие.
Билл Двер выглядел удивленным.
— НУ, ЧЕМ-ТО ОНИ ПОХОЖИ. Я ОТДАЛ ЕЙ ЧАСТЬ СВОЕГО ВРЕМЕНИ.
— У тебя есть время?
— У ВСЯКОГО ЖИВОГО СУЩЕСТВА ЕСТЬ СВОЕ ВРЕМЯ. А КОГДА ОНО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, СУЩЕСТВО УМИРАЕТ. КОГДА МОЕ ВРЕМЯ ЗАКОНЧИТСЯ, ОНА УМРЕТ. И Я ТОЖЕ УМРУ. ТОЛЬКО РАНЬШЕ. ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ.
— Не может быть…
— МОЖЕТ. ЭТО ТРУДНО ОБЪЯСНИТЬ.
— Ну-ка, подвинься.
— ЧТО?
— Я сказала, подвинься. Сесть хочу.
Билл Двер переместился на край наковальни, и госпожа Флитворт села рядом.
— Итак, ты умрешь, — констатировала она.
— ДА.
— Но умирать ты не хочешь.
— НЕ ХОЧУ.
— Почему?
Он посмотрел на нее как на сумасшедшую.
— ПОТОМУ, ЧТО Я ПЕРЕСТАНУ СУЩЕСТВОВАТЬ. МЕНЯ ЖДЕТ НИЧТО.
— Значит, умершие попадают в ничто?
— НЕ СОВСЕМ. ЗДЕСЬ ЕСТЬ КОЕ-КАКАЯ РАЗНИЦА. У ВАС ВСЕ ЛУЧШЕ ОРГАНИЗОВАНО.
Некоторое время они сидели и молча смотрели на угасающие угли в горне.
— Зачем же ты тогда точил косу?
— Я ПОДУМАЛ, ЧТО… СМОГУ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ…
— А были примеры? Ну, в твоей практике. Тебе кто-нибудь сопротивлялся? И побеждал?
— ПОБЕЖДАТЬ — ТАКОГО НЕ БЫВАЛО. ХОТЯ ИНОГДА ЛЮДИ БРОСАЛИ МНЕ ВЫЗОВ. ПРЕДЛАГАЛИ СЫГРАТЬ. НА ИХ ЖИЗНЬ, РАЗУМЕЕТСЯ.
— И что, никому не удавалось выиграть?
— НИКОМУ.
— Погоди, — вдруг вспомнила госпожа Флитворт. — Если ты — это ты, кто тогда придет за тобой?
— СМЕРТЬ. ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ МНЕ ПОД ДВЕРЬ ПОДСУНУЛИ ВОТ ЭТО.
Смерть разжал пальцы и показал ей замызганный клочок бумаги. Госпожа Флитворт вгляделась в написанное. Почерк был просто отвратительный. «ОоооИиииОоооИиииОоооИИИии» — было написано там.
— ЭТО ОТ БАНШИ. ЕДВА РАЗОБРАЛ ПОЧЕРК.
Госпожа Флитворт посмотрела на него, склонив голову.
— Но… поправь, если я не права, но…
— НОВЫЙ СМЕРТЬ.
Билл Двер взял косу.
— ОН БУДЕТ УЖАСЕН.
Лезвие изогнулось в его руках. По кромке пробежали синеватые огоньки.
— И Я БУДУ ЕГО ПЕРВЫМ КЛИЕНТОМ.
Госпожа Флитворт заворожено глядела на огоньки:
— И насколько ужасен он будет?
— НАСТОЛЬКО, НАСКОЛЬКО ХВАТИТ ВАШЕГО ВООБРАЖЕНИЯ.
— О.
— ДА, ОН БУДЕТ ИМЕННО ТАКИМ.
Лезвие опять выгнулось.
— Он придет и за малюткой тоже?
— ДА.
— Честно говоря, Билл Двер, я тебе ничем не обязана. Вряд ли в мире найдется такой человек, который тебе чем-то обязан.
— ВОЗМОЖНО, ВЫ ПРАВЫ.
— Правда, жизнь тоже не идеальная штука. К ней у людей тоже есть претензии. Если честно рассудить.
— НА ЭТО МНЕ НЕЧЕГО СКАЗАТЬ.
Госпожа Флитворт бросила на него оценивающий взгляд.
— В углу стоит неплохой точильный камень, — сказала она.
— Я ИМ ПОЛЬЗОВАЛСЯ.
— А в буфете лежит хороший оселок.
— ИМ Я ТОЖЕ ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ.
Лезвие качнулось. Ей даже показалось, что она услышала, как тихонько взвыл рассекаемый воздух.
— И этого все равно недостаточно? Билл Двер вздохнул:
— СКОРЕЕ ВСЕГО, Я ПЫТАЮСЬ ДОБИТЬСЯ НЕВОЗМОЖНОГО.
— Перестань сейчас же. Сдаться проще всего, — упрекнула госпожа Флитворт. — Там, где жизнь… что?
— ТАМ, ГДЕ ЖИЗНЬ — ЧТО?
— Там надежда.
— ПРАВДА?
— Именно так.
Билл Двер провел по лезвию костяным пальцем:
— НАДЕЖДА?
— Никогда не сталкивался?
Билл покачал головой. Он испытал многое, но это было нечто новенькое.
— А МОЖЕТ, ПОПРОБОВАТЬ ЛЕЗВИЕМ О ЛЕЗВИЕ?
Прошел час.
Госпожа Флитворт копалась в своем мешке с тряпками.
— Ну, что дальше?
— ЧТО МЫ УЖЕ ПОПРОБОВАЛИ?
— Сейчас посмотрю… Мешковину, миткаль, лен… А как насчет атласа? У меня есть кусочек.
Билл Двер взял ткань и нежно провел ей по кромке.
Госпожа Флитворт добралась до дна мешка и вытянула кусочек белой ткани.
— ЧТО ЭТО?
— Шелк, — нежно промолвила она. — Нежнейший белый шелк. Настоящий, ни разу не использованный.
Она откинулась на спинку кресла и уставилась на ткань.
Чуть выждав, он осторожно вытащил лоскуток из ее пальцев.
— СПАСИБО.
— Итак? — сказала она, словно очнувшись. — Это подойдет?
Когда он повернул лезвие, оно издало звонкое «вум-м-м-м». Огонь в горне едва теплился, но лезвие блестело так, что слепило глаза.
— Надо же, мы его шелком заточили, — покачала головой госпожа Флитворт. — Никто ведь не поверит.
— ОНО ВСЕ ЕЩЕ ТУПОЕ.
Билл Двер осмотрел темную кузницу и вдруг бросился в один из углов.
— Что там?
— ПАУТИНА.
Раздался протяжный тонкий писк, словно кто-то пытал муравьев.
— Ну и как?
— ВСЕ РАВНО ТУПОЕ.
Билл Двер вышел из кузницы, госпожа Флитворт зашаркала за ним. Он остановился в центре двора и поднял лезвие навстречу едва заметному предрассветному ветерку.
Лезвие запело.
— Ради всего святого, чего ты добиваешься? Неужели лезвие может быть острее, чем сейчас?
