Что я могу сказать? Через полчаса, заканчивая скудную трапезу из лепешек с вяленым мясом и горстки сухофруктов, мы согласились, что да: такого в городах не попробуешь. Именно поэтому, в отличие от гор, в них до сих пор весьма много жителей. С другой стороны, все могло бы быть куда хуже: чайник с его содержимым я героически отбил.
Несмотря на усталость, спалось нам откровенно так себе. Штефа таила в себе неисчислимые возможности издавать во сне умопомрачительные звуки: от богатырского храпа до злодейского свиста и от лающего кашля до напоминающего кипящую воду бульканья. Очередной раз переворачиваясь с одного бока на другой, Глори сонно пробормотала мне в ухо: «Может, встанем пораньше и тихонечко смоемся?» Я ничего не ответил, отчаянно пытаясь ухватить за призрачный хвост ускользающий сон. Или что там бывает у сна?
Как ни странно, мы все-таки заснули… чтобы быть разбуженными уже через мгновение истошными воплями. С трудом разлепив веки, я выяснил, что, во-первых, едва-едва рассвело, а во-вторых, вопила, разумеется, неугомонная лепрехунша. Очередные ее претензии сводились к тому, что из-за скверного нрава Ветерка (нашла, понимаешь, крайнего!) она лишилась с таким трудом собранного хвороста. И если мы («ленивые и бессег'дечные типы, только и умеющие, что спать») не соберем новую вязанку того же размера, то она, Штефа, останется тут и никуда дальше не поедет, а смерть ее будет на нашей совести, «потому что без хвог'оста…» — смотри выше.
Римбольд на страшную угрозу вообще не прореагировал. Бон со страдальческим стоном зарылся с головой в одеяло. Глори, будить которую по утрам опасно для жизни, открыла глаза, пробурчала, что если бабка сейчас же не заткнется, то она, Глори, за себя не ручается, и вновь уснула. Ну конечно! Как всегда, бедный Сэд должен отдуваться один за всех!
Ко всему прочему, не успел я сходить за водой и развести костер, как зарядил дождь. Такой, знаете ли, мелкий, противный, надоедливый… как бабка Штефа. Оная бабка, кстати, зудела до тех пор, пока я не отдал ей свой дождевик и не заткнул рот котелком с остатками кулеша по «гог'скому г'ецепту». А сам, проклиная жизнь, оседлал зевающего во всю ширину пасти Изверга и отправился собирать треклятый хворост.
Несмотря на то что через пару часов дождь закончился, в лагерь я вернулся грязным, мокрым до нитки и с твердым желанием дать Штефе вязанкой по голове, если она вякнет хоть слово. Друзья уже встали и даже упаковали вещи. Разумеется, о том, что я так и не позавтракал, никто не подумал. Но не успел я возмутиться, как все трое хором выпалили:
— Эта дрянь украла Ветерка!
— Что?!
— Что слышал! — Глори аж трясло от ярости. — Мы проснулись, а их нет. Я даже подумала, что ты благородно решил избавить нас от обузы и с утречка закинуть старуху домой…
— Если… Н-нет, когда я ее поймаю, то точно куда-нибудь закину! — прорычал я.
— Вот, будете в другой раз мне верить! — буркнул Римбольд.
— Ума не приложу только, почему Ветерок позволил чужому себя увести? Околдовала она его что ли?
— Во-первых, он еще ребенок. Во-вторых, за целый день в нашей компании старая дрянь уже не воспринималась им как чужая. И, в-третьих, никакого колдовства! — и Глори пнула пустую жестяную банку, в которой мы держали сахар.
Ах вот в чем дело! Да, за сахар наш маленький сластена мать родную продаст.
— Ну хорошо, вы спали, ничего не слышали и не видели, но Лака-то куда смотрела?!
Рыжая подружка Глори виновато зыркнула на меня и опустила голову.
— Она тоже спала, — тут же вступилась за свою любимицу моя жена. — Равно как и Забияка. Причем так крепко, что я их еле добудилась. Похоже, без Штефы и тут не обошлось.
— А я ведь вам говорил! — вновь влез Римбольд.
— Говорил, говорил, — отмахнулась Глори. — Но кто бы мог подумать…
— А я ведь предупреждал! — не унимался гном.
— Да помолчи ты, и без тебя тошно!
К нашему счастью, день выдался весьма пасмурный, почва еще не успела высохнуть. Эх, придется мне срочно вспоминать свои навыки следопыта!
Следы лепрехунши я обнаружил почти сразу, причем у меня не было никаких сомнений, что шла она на обеих ногах, уверенно и твердо. Скрипнув зубами и пообещав при встрече переломать мерзавке все конечности, я стал смотреть дальше. Ага! Вот тут лежали драконозавры: Изверг с Лакой — впереди, Ветерок и Забияка — чуть поодаль. Вот Штефа подошла, накормила драконозаврика сахаром и взнуздала. А вот и следы Ветерка, ведущие на северо-восток.
— Ну что? — хором поинтересовались Бон, Римбольд и Глори, и даже Лака рыкнула с явным вопросом в голосе.
— Что, что… Нагружаем зверюшек! Далеко она вряд ли уехала.
Я был не прав, недооценив резвость нашего зверька. Да и Штефа явно предпочитала оказаться от нас на максимально большом расстоянии. С другой стороны, Изверг и Лака были сильно не в духе из-за предательства лепрехунши и стремились как можно скорее воссоединиться со своим ребенком. Так что мы на бешеном галопе пронеслись километров десять, и Изверг едва успел притормозить перед очередным тупиком. Следы Ветерка обрывались аккурат у монолитной скалы.
— И куда теперь? — поинтересовался Бон. — Улетели они отсюда, что ли?
Я спешился и внимательно обследовал следы. Да нет, вроде все правильно. Потом прикинул размеры Ветерка, ширину его шага и понял: нет, неправильно. Или у меня галлюцинация, или наш драконозаврик стоял здесь, наполовину засунув голову в камень! Задумавшись, я машинально облокотился на скалу… и, не удержавшись, рухнул головой вперед.
— Сэд!!! — отчаянно закричала Глори. Но ответить, что со мной все в порядке, я уже не успел…
В которой мы узнаем о тайне Ущелья Хрюкающей Погибели, а бабка Штефа возвращает долги
По моей щеке методично елозила мелкоячеистая терка. Шершавая, влажная и горячая. Не скажу, что это было неприятно, скорее щекотно. Потерпев минуты две, я с трудом разлепил один глаз. По-моему, левый, хотя точно утверждать не берусь.
— Хватит, Изверг, — раздался рядом знакомый голос. — Он, кажется, пришел в себя.
Мою щеку вновь потерли — на этот раз шелковым платком — и нежно поцеловали. Вот такое обхождение старина Сэд всегда безмерно любил и уважал. Я блаженно улыбнулся и вновь закрыл глаз, ожидая продолжения.
— Сэд!
Увы мне, увы! Я всегда поражался умению жены вложить в произношение моего имени — далеко не самого длинного — бесконечное число смыслов. Сейчас ее тон подразумевал, что в ближайшее время продолжения не последует. По крайней мере до тех пор, пока я не брошу валять дурака. Э-эх! Нет в жизни счастья!
Я вновь открыл сначала один глаз, потом другой.
— Как ты себя чувствуешь?
Нет, зря я жаловался. В глазах Глори было столько тревоги, столько любви и нежности, что… Одним словом, я все-таки получил еще один поцелуй, куда более долгий, чем первый, после чего окончательно примирился с действительностью и сел.
— Ну, как наш больной? — поинтересовался подошедший Бон.
— Нормально, — пожал я плечами. — Голова, правда, гудит, но это не в первый раз, и, как я подозреваю, не в последний.
— Да уж. Но напугал ты нас изрядно. Вообрази: вот ты стоишь у скалы, а в следующий момент из нее торчат одни твои ноги и то место, откуда они растут! Честное слово, я был почти готов увидеть лужу крови, в которой покоится твое надвое рассеченное тело. Тем более, что тело это не подавало никаких признаков жизни. А потом Изверг преспокойно сунул в камень свою голову, без малейших повреждений извлек обратно и посмотрел на нас так…
Изверг приосанился и горделиво зыркнул по сторонам. По выражению его морды всем было ясно, что он, как всегда, считает себя самым умным, красивым и замечательным драконозавром на свете.
— А если бы это и впрямь была ловушка? — ласково спросил я этого зазнайку. В ответ Изверг лишь помотал ушами, говоря этим: «Но ведь не была!»
— Мы, разумеется, шагнули вперед, — продолжал Бон, — и увидели, во-первых, бесчувственного тебя, а во-вторых, во-он тот камень, об который ты приложился головой. — Тут он указал на валяющийся неподалеку булыжник, расколотый аккурат пополам.
— Ну врешь ведь! — возмутился я. — Моя голова, конечно, повсеместно известна своей прочностью, но, чтобы разбить такое, нужен по меньшей мере молот.
— Ладно, уговорил, — не стал настаивать парень. — Это чудо совершил наш непризнанный бородатый гений.
— Да ну тебя! — уже собирался было обидеться я. Но тут мой взгляд упал сначала на Глори, а потом на скромно опустившего очи долу Римбольда. Неужели?! Еще один взгляд на Бона, изо всех сил пытающегося сдержать улыбку. Да нет, разыгрывают!
— Ребята, они что, издеваются? — умоляюще вопросил я драконозавров. Все трое синхронно кивнули и оскалились. Вот паразиты! Уйду я от них!
