– С тобой! – рыкнул Сивый. – Кто же не знает капитана Лео Глуца?! Это честь – присоединиться к команде.
– И снова правильные речи, – Глуц самодовольно улыбнулся, – черт, парень, ты просто кладезь мудрости. Я на тебя не нарадуйтесь… Пожалуй, я найду тебе на борту непыльную работенку, чтобы ты не скучал и не был обижен.
– Спасибо, – рангун приложил руку к груди и слегка склонил голову.
– Итак, слушайте меня внимательно, – Лео Глуц указал на сидящего без движения человека, – вот он – федеральный агент. Я бы не стал представлять, но он, помнится, сам представился.
Все пассажиры, за исключением разве что немонийца, подались вперед – выглядело это так, будто они собираются немедленно учинить над федералом самосуд. Рангун даже успел схватить его лохматой ладонью за предплечье.
– Стоять! – скомандовал Глуц. – Я вам это сказал не для того, чтобы вы его похоронили. Совсем даже наоборот. Он – наш обратный билет. Смекаете? Для Федерации все мы ничего не значим. Мы – мусор, отбросы общества. Они могут не планировать наше возвращение вовсе, а вот ему обязательно помогут. Особенно, если миссия окажется успешной, и у нас будут на руках козыри. Кроме того, – Глуц сделал паузу, со значением оглядел присутствующих, – у него есть полномочия общаться с командным центром. Более того, время от времени он просто обязан выходить на связь – подтверждать, что все в норме, и ситуация полностью у него под контролем. Откровенно говоря, мне бы не хотелось налаживать контакт с какой-то там незнакомой цивилизацией, я планирую угнать корабль. И всех вас сделать богачами.
– А я бы его грохнул, капитан, – сказал Робинзон, – удавку на шею, и затянуть как следует. За время пути всякое может случиться. Может, он поскользнулся на лестнице и головой стукнулся. Вот и не выходит на связь.
– Или шею свернуть, – рангун продемонстрировал как именно можно осуществить это намерение.
– Я же сказал, он нам нужен. – Глуц обернулся к федералу: – У тебя только один шанс выжить. Принять тот факт, что корабль принадлежит мне. Мне, капитану Лео Глуцу. Подчинишься, останешься жив. Нет, отдам тебя ребятам на съедение… Верни его к жизни, – обратился он к телекину, – даже если он дурак, и жизнь его будет коротка.
В первую секунду казалось, что федеральный агент остался парализованным, но потом он медленно повернул голову и уставился на нас исполненным ненависти взглядом. Физиономия у имперского служаки была порядком помята – на скуле красовался кровоподтек, правый глаз заплыл.
– Если принимаешь мои условия, просто кивни, – сказал Лео Глуц, – я же не заставляю тебя целовать перстень на верность. Хотя мог бы, – он засмеялся, – просто перстня сейчас нет. Твои коллеги забрали и внесли в опись. – Он окинул всех присутствующих пристальным взглядом. – Добро пожаловать в абордажную команду капитана Лео Глуца, парни. Зря вы стоите с такими постными лицами. У меня есть предчувствие, что мы славно повеселимся. Как думаешь, Красавчик? – обратился он ко мне.
– Возможно, – ответил я уклончиво. У меня были совсем другие предчувствия. Скорее всего, думал я, следующую неделю я не переживу. Провокатор обязательно устроит очередную бучу и мне проломят череп чем-нибудь тяжелым. Если, конечно, к тому времени телекин не решит, что путешествие в такой компании слишком обременительно.
– Кто это его так отделал? – заинтересовался Робинзон, глядя на федерала.
Тот неожиданно ответил:
– Упал на разводной ключ капитана.
– А что с ним будем делать? – спросил я, указав на бородавочника.
– А что с ним делать, – Глуц беспечно махнул рукой, – пусть так и сидит.
– Мне кажется, было бы лучше запереть его в каюте. Вдруг он нам еще пригодится…
– Бородавочник? – удивился Глуц. – Ты прав. Никогда не знаешь, какая штука может оказаться полезной в тот или иной момент. Взять хотя бы тот разводной ключ. Кстати, где он?
Обеспокоенный капитан поспешил на поиски своего излюбленного предмета, а я попросил телекина:
– Пусть бородавочник отправляется в свою каюту. Мы запрем его там.
Отец тут же вскочил на ноги и, выкрикивая грязные ругательства, поспешил к лестнице на нижнюю палубу. Я направился следом, чтобы наведаться в терминал и запереть электронный замок.
Никто из уголовников так и не двинулся с места. Их взгляды были прикованы к телекину. Этому существу удалось запугать самых закоренелых преступников. Едва ли правительство позволило телекинам свободно существовать среди разумных рас, если бы раньше стало известно, на что они способны.
В последующие две недели на корабле установился относительный порядок. Лео Глуц расхаживал по всем палубам и раздавал поручения, утверждая свою власть. Робинзона он заставил осмотреть машинный отдел, проверить работоспособность всех узлов, хотя необходимости в этом не было – роботы-ремонтники отлично справлялись со своей работой. Лемурийца назначил собственным советником по всем вопросам. Умнику эта должность пришлась по душе – он взялся по собственной инициативе по звездам рассчитать курс и, используя центральный компьютер, получить как можно больше сведений о системе, куда мы направлялись. Вернерианин Пузырь оттащил останки Зеленого к мусоросборнику, и избавился от трупа. После чего Глуц хлопнул громилу по плечу и сообщил, что отныне он отвечает в команде за избавление от тел. «Ты будешь нашим персональным могильщиком! Вопросы есть? Нет?! Ну, и отлично». Рангун был назначен личным телохранителем капитана, что лично меня порядком покоробило. Сразу после назначения наше общение с Лео Глуцем свелось к нулю – я терпеть не мог мохнатую, исполненную самодовольства физиономию. Сивый тоже поглядывал на меня с явной неприязнью. Так мне, во всяком случае, казалось. Федерала капитан приравнял к роботам-уборщикам. Теперь в его обязанности входило драить каюты и центральный коридор. Унижение правительственный агент перенес на удивление стойко, только пообещал, что Глуц за свое самоуправство поплатится. Позже я имел счастье, наблюдать здоровяка на камбузе, где он красный от ярости, драил иллюминатор. Будучи не уверен в его сдержанности, я поспешил ретироваться. Остальным тоже нашлось дело. Ответственным за кухню назначили сириусянина Крыса. В его обязанности входило раздавать всем питательный паек в строго отведенное время. После проведенной с ним беседы с глазу на глаз сириусянин сделался тих и покорен. Говорил он свистящим шепотом, с вкрадчивыми интонациями, старался заглянуть в глаза, и вообще – произвел на меня впечатление существа незлобивого и нервного.
– Как ты попал в тюрьму? – поинтересовался я у него. Вопрос, несомненно, бестактный. Но я задавал его не рангуну, так что мог не опасаться последствий.
– Нелепая случайность, – поведал Крыс, – один нехороший сириусянин попросил меня кое-что подержать дома. А на следующий день власти нагли у меня ящик с топийными гранатами, восемьдесят лазерных автоматов, запрещенные прицелы к ним, семьдесят килограмм крэка, нелицензированный алкоголь в ящиках и множество краденых вещей и драгоценностей.
– Кое-что?.. – пробормотал я.
– Кое-что, – подтвердил сириусянин, – я никак не мог отказать. Ведь просил двоюродный брат тетушки моего троюродного деда.
Насколько мне было известно, у сириусян родственные связи были настолько запутанными, что все они приходились друг дружке родней.
– Значит, ты стал жертвой доверия.
– Именно так, – грустно подтвердил мой собеседник, – я привык полагаться на порядочность близких. Как оказалось, зря. А федеральные власти разбираться не стали. Повесили на меня все возможные преступления. Для них же личность не имеет никакого значения. Главное – статистика… Но я не отчаиваюсь, – поделился Крыс, – благодаря гибкому уму и проницательности я обязательно окажусь на свободе и вернусь домой.
– Что же ты побежал, когда капитан записывал вас в команду?
– Паралич напугал меня до чертиков. До такой степени, что я полностью утратил контроль над собой. Мне казалось, что надо бежать – спасаться.
– Ну, это я могу понять, – я задумчиво почесал подбородок.
Покинув камбуз, где сириусянин готовил скудный обед для команды, я размышлял о том, что закоренелые преступники оказались вовсе не так опасны, как мне представлялось. Конечно, кое-кто из них обладал чертами весьма непривлекательными и был, безусловно, опасен, но нам с Лео Глуцем удалось их приструнить. Я, как его правая рука, пользовался на борту неизменным авторитетом. А рептилия Провокатор даже попытался со мной подружиться.
– Я вс-сегда относился к креторианцам с с-симпатией, – заявил он. – Если бы вас-с было побольше, вы бы с-смогли с-составить нам конкуренцию в перетягивании резины.
Я хотел сказать, что у нашей расы другие интересы – в первую очередь, увеличить наше население. Но побоялся, что его может обидеть подобное пренебрежение, и ответил в том духе, что такое вполне могло бы случиться, если бы не война.
