— Желаем, желаем, и как можно быстрее, — поторопила портье Анату.
Присев на удивительно хорошие и крепкие кожаные кресла, стоящие в фойе, мы стали ждать нашего будущего водителя, и вскоре он появился. Арменом оказался юноша лет восемнадцати, небритый и свирепый на вид. Одет от был во все белое: белая кожаная куртка, белые брюки, и даже белые туфли, которые ужасным образом контрастировали с его иссиня-чёрными волосами и смуглой кожей. В его правой руке бренчала огромная связка ключей, на которой одних брелоков было штук двадцать — в основном, это были фирменные знаки «БМВ» и «Мерседеса».
— Поехали, — проходя мимо нас, бросил он.
— Любезный господин, — злорадно заметил я.
Возле входа в гостиницу стояла машина неизвестной мне марки с такими затонированными стеклами, что вряд ли даже солнечным днём из салона было видно улицу. Сев на водительское сидение, Армен даже не удосужился открыть даме в лице Анату дверь, чем вызвал моё негодование. Во всех туристических районах тех стран мира, где я бывал, мне никогда не встречались такие грубые и наглые таксисты; даже на окраинах Сомали и в трущобах Рио. Забравшись на заднее сидение, мы с Анату кое-как устроились в неудобном и маленьком салоне автомобиля.
— Чё, до дольмена едем? — закуривая отвратительно пахнувшую сигарету, спросил водитель.
— Да, — сказал я, открывая окно чтобы проветрить салон.
— Закрой окно! — грубо сказал Армен, — а то мне шею продует!
— Ничего, продует — вылечишь, но вдыхать тот отвратительный дым, который ты впускаешь в свои лёгкие, я не собираюсь!
— Понаехали к нам… Москвичи что ли? — недовольно прошипел водитель, наконец-то трогаясь с места.
— Ага, — злорадно подтвердил я.
— Сразу видно! Вести себя не умеете, хамите, окна открываете. Только знайте, здесь вам не Москва!
— Да уж, — согласился я, наблюдая из окна заваленный мусором сквер, — точно не Москва.
На заре своей карьеры великого журналиста я жил в Москве, работал в одном из глянцевых журналов репортёром светской хроники и, что там не говори, а в столице России цивилизацией и порядком хотя бы пахло. Но это если не считать вокзалов, станций метро, подземных переходов и спальных районов на окраине города. Здесь же о том, что это курорт, напоминала только прекрасная субтропическая природа. Всё остальное было просто ужасно: грязь на улицах, непролазные пробки на узких дорогах, неприветливые жители. Да… Если бы здесь жили египтяне, или хотя бы турки, Большой Сочи блистал бы как подлинная жемчужина Чёрного моря. Но российский менталитет, увы, остается российским менталитетом…
— Армен, почему вы так не любите туристов? — спросил я у водителя.
— Почему не любим? Любим, — возразил тот.
— Как-то не похоже.
— Ладно, давай начистоту. Вы там у себя тысячи долларов зарабатываете, а мы здесь с утра до вечера за копейки вас обслуживаем.
— За какие же копейки? — возмутился я. — Только за эту поездку ты взял с меня двести долларов!
— Жить-то как-то надо.
— Поэтому-то в отеле, где я живу, и пусто, — поучительно сказал я. — Несколько дней тому назад мы были в Египте, так вот там гораздо лучше, чем здесь. Может поэтому даже граждане вашей собственной страны предпочитают отдыхать за границей?
— Ну и вали в свой Египет! Чего ты меня грузишь? Знаешь, как у нас говорят: «не учи меня жить, лучше помоги материально».
— Это самая отвратительная пословица из всех, услышанных мною за всю жизнь, — сказал я.
— Слушай, если тебе тут так плохо, чего приехал? — яростно сжав руль, спросил покрасневший Армен.
— Будь уверен, я приехал сюда первый и в последний раз! — заверил его я.
Вскоре мы выехали из города на петляющую по горам дорогу — более непригодного пути для автомобиля я ещё никогда не видел. Узкая двухполосная дорожка серпантином скользила по краю обрыва, в некоторых местах с трудом могли разъехаться две машины. Когда наша, виляя, входила в повороты, я чувствовал сильные приступы тошноты.
— Какой же идиот правитель этих мест? Даже древние римляне тысячи лет назад придавали дорогам первостепенное значение, а то, что вижу здесь я — ещё одно доказательство российской глупости.
— Слушай, москвич, — оскалившись, сказал Армен, — можно подумать, ваша Москва не Россия.
Я ничего не ответил, подозревая, что если признаюсь водителю в своем американском гражданстве, он разозлится еще больше. На наше с Анату счастье мы уже подъезжали к дольмену. Когда мы остановились, я даже не стал просить Армена о том, чтобы он нас дождался. Скрипя покрышками, с легким заносом такси умчалось прочь.
— Какой агрессивный человек, — прервала своё долгое молчание Анату.
— О, милая моя, это особая страна, с особыми людьми. Если бы ты жила здесь, добра бы в тебе осталось мало. Ну что, мы приехали, показывай свой хвалёный дольмен.
Взяв за руку, Анату повела меня по тропинке. Под нами в небольшом ущелье быстро неслась к морю горная река. Вскоре мы остановились возле огромной скалы с почти идеально ровной поверхностью. На высоте двух метров я увидел удивительно чёткое круглое отверстие — практически такое же, как то, что я видел в Абхазии на сложенной из плит гробнице.
— Это и есть то самое место, — разочарованно спросил я, — ради которого мы проделали наш путь? Знаешь, то, что я видел в Абхазии, понравилось мне больше.
— Ты ещё ничего не видел, — поцеловав меня в ухо, сказала Анату. — А теперь прикрой глаза и помолчи.
— О, чёрт, опять ваша магия! — вздохнул я и, зажав уши руками, закрыл глаза. Но всё равно почувствовал как завибрировал воздух и задрожала земля. Даже не открывая глаз, я представил, как над нами сгустились тучи и поднялся сильный ветер. Моё воображение смогло нарисовать только такую картину.
— Открывай глаза, — услышал я голос Анату.
— Что, уже всё? Божественные вмешательства прекратились?
Визуально вокруг меня ничего не изменилось: всё так же чревом колодца виднелась дыра в скале, солнце продолжало светить, а на деревьях орали местные птицы.
— И чего? Это всё? — удивился я.
— А что, ты хотел шоу, как в Египте? — спросила Анату. —Извини, там поработала моя любимая сестричка Пта, а здесь приложил свою руку Один, а он был на редкость туп и ленив.
— Ну что, ты включила свой дольмен? Поехали назад, мне здесь не нравится.
— Всё только начинается, мой сладкий мальчик, — коварно прошептала Анату.
— Твою мать! — чуя неладное, сказал я.
Взяв меня за руку, богиня подвела меня к дыре в скале.
— Смотри на неё, не отрывая взгляда! — приказала Анату.
Я послушно выполнил её наставление и вовсю вытаращился на чёрную дыру дольмена. Через пять минут я почувствовал себя идиотом, а через десять робко спросил у Анату:
— Милая, я конечно тот ещё балбес, но мне кажется, что-то идёт не так…
То , что ответила Анату, я не услышал, так как невероятным образом оказался втянут в отверстие дольмена и полетел неизвестно куда. Всё произошло так неожиданно, что я даже не успел испугаться и навалять в штаны спецкостюма. Мой полёт закончился так же внезапно, как и начался, я очутился где-то в недрах земли, в абсолютной темноте, абсолютно один. Тихо всхлипывая, я стал вспоминать не обижал ли Анату в последнее время.
— Эй! — робко позвал я. — Кто-нибудь! Помогите!
— Страшно, Вачёвский? — услышал я за спиной её насмешливый голос. — Имей в виду, если ты когда-нибудь меня обидишь, я найду для тебя ещё более уединенное местечко — где-нибудь на Луне в безвоздушном пространстве.
— Не надо, я хороший и тебя искренне люблю.
— Ты мне тоже немного симпатичен, — всё ещё злорадствуя, сказала Анату.
— А где мы? — озираясь, спросил я. Мои глаза привыкли к темноте, и я начал различать вокруг себя какие-то древние механизмы.
— Мы в самом центре Земли, практически у ядра. Дольмены — это лишь источники энергии, их очень много на поверхности, они разбросаны по всему миру. Когда мы их запустим, наша оборонная установка, наконец, включится.
— Ты хочешь сказать, что дольмены — это простые батарейки?
— В принципе, да. А лучшей маскировки, чем гробница, нельзя и придумать. В людях изначально очень сильна неприязнь к смерти, и всему, что с ней связано.
— Получается, что ты сейчас запустишь этот механизм, включишь защитную установку, и мы победим лаптогов?
— обрадовался я.
— Рано радуешься, — ответила Анату. — Битва предстоит вам, землянам, а мы лишь нанесём окончательный удар, который не оставит лаптогам ни единого шанса.
— Что же вы всё время впутываете нас в свои внутрикосмические разборки? — возмутился я.
— Скажи спасибо, что вы вообще существуете, — не сильно ткнув меня в лоб ладонью, заявила Анату.
— Ты возмутительно ужасна! За что тебя и люблю.
— Не подлизывайся, Вачёвский, — отмахнулась Анату. — Где же здесь пусковой механизм?
