Я снова подошла к тому же лакею. Он напрягся, закономерно ожидая подвоха. Я похлопала на него глазами.
— А повара позвать можно?
Оказалось, можно. Королевский повар появился тут же, будто ждал под дверью.
Кто знает, может и ждал.
— Добрый день, гроляйн Кауфхоф. — почтительно обратился он ко мне. Понятное дело, за нами наблюдают, предупредили уже. — я шеф-повар королевской кухни, гер Вебер. Вы желаете заказать что-нибудь для детей? У нас есть суп, каша, омлет, рагу…
Ну да, как по заказу, все жидкое или рассыпчатое, или и то, и другое.
— А курица у вас есть? — прервала я перечисление безусловно полезных, но неприменимых в толпе детей кушаний.
— Есть. Пожарить, запечь, потушить? — с готовностью предложил повар. Я замотала головой. Опять утыкаемся в нож и вилку.
— Порежьте грудную часть, которая без костей, примерно на такие кусочки. — я показала половину ладони.
— В одну миску взбейте яйца, как на омлет, только без добавок, а в другую покрошите сухари, чуть соли и перца, только совсем чуть-чуть. Сухари, надеюсь, найдутся? — уточнила я, видя, как вытягивается лицо гера Вебера.
— Откуда?! У нас все самое свежее, хлеб только из печи! — возмутился повар.
— Вот в ту же печь положите минут на десять мелко нарезанный хлеб. Будут вам сухари. — не растерялась я. — Так вот, кусочки курицы обмакнуть в яйцо, потом в сухари, потом обжарить.
Гер Вебер похлопал глазами, развернулся и пошёл на выход, повторяя про себя, чтобы не забыть:
— Курица, яйца, сухари. Курица, яйца, сухари.
Надеюсь, не перепутает.
А пока подготовим остальное для импровизированного пикника.
Я понимала, что увлеклась не на шутку, и сама себя подставляю, обращая на себя внимание всех наблюдавших за испытанием, но стоило мне посмотреть на детей — и инстинктивно хотелось их порадовать и удивить чем-нибудь. Жизнь сироты в любом мире не сахар, как бы ни следили за ними и каким бы комфортным и благоустроенным ни был приют, все равно он семьи не заменит. И хотя бы сегодняшний день я могу для них превратить не в испытание, а в праздник.
Видя, что я снова к нему направилась, лакей насторожился. У него непроизвольно дернулся глаз.
— Можете записать. — милостиво разрешила я. — нам понадобятся салфетки, подушки, как можно больше, и того и другого, и передайте на кухню, пусть пришлют кроме того, что я уже заказала, средне нарезанные свежие овощи и фрукты, и булочки, конечно же.
Загружать голову шеф-повара чем-то еще, кроме рецепта, я не рискнула. И так он, похоже, в ужасе, что покусились на святое — не одобрили меню королевской кухни!
Пикник удался. Наггетсы пришлись по душе и взрослым, и детям. Тарелки с едой поставили прямо на пол, раздали всем салфетки, расселись по подушкам, и пир начался! Многие девушки поначалу мялись и стеснялись садиться на пол, мол, неприлично и по этикету не положено. Я пожала плечами и предложила остаться стоять.
Несколько так и остались изображать колонны. Их дело.
А мы с сёстрами и Ортаной искренне насладились расслабленным ужином, за которым не нужно было держать спину и лицо.
Умаявшись после тяжелого дня — давненько я за внучками не присматривала, навык подрастеряла — я заснула моментально, как только голова коснулась подушки.
Проснулась я от тяжести, навалившейся на меня, и горячего шепота прямо в ухо:
— Ну привет, красавица.
17
— Соскучилась? Я очень. Извини, что не успел пригласить тебя на танец вчера. Ты как-то очень быстро убежала. Мне понравился твой подарок, он сейчас на мне. Ты же хочешь посмотреть, правда? Ты же не просто так мне подарила, а с намеком.
Реджинальд горячечно нашептывал мне все это в ухо, периодически целуя в шею и ключицы. Руки мои он зажал над головой, причём сильный, зараза, оказался. Вырваться никак не получалось, а мое ёрзание он, похоже, принял за изнывание от страсти.
— Нет. — пробормотала я, потом брыкнулась посильнее. — Отпусти!
Я взвизгнула уже громче, но паразит даже не почесался. Вряд ли кто-то придет. Раз уж его сюда пустили, охрана в курсе. Скорее, никого не пустят, чтоб не мешали развлекаться Высочеству.
Зажав мои запястья одной рукой, как тисками, принц потянул наверх мою ночнушку. Хорошо, там еще трусы есть, но такие, что он точно воспримет их, как еще одну провокацию. Ну кто же знал, что он такой…недолюбленный, и издевательство воспримет как неприличный намёк?
— Я помню эти родинки. — нахаленок нежно обвёл пальцами вокруг моего пупка, не отпуская моих рук. Думал, наверное, что я перевозбужусь и тело мне откажет. — Как ты думаешь, если я расскажу всем, где именно и какие у тебя отметины на теле, ты сможешь потом выйти замуж? Думаю, нет. — прошептал венценосный засранец, и меня замутило от ужаса. Это ж надо, так влипнуть. Замуж-то я по-прежнему не рвалась, но сестры…
— Да ты не ломайся. Все равно ведь поженимся, не переживай. — успокоил меня Реджи. — Какая разница, сейчас или в брачную ночь.
И с энтузиазмом снова принялся покрывать поцелуями мою шею.
Твою мать, так ведь и изнасилует, а потом скажет, что сама напросилась. Я судорожно огляделась, ища способ освободиться. Нечисть звать бесполезно — она к засранцу привязана кровью, вредить не может.
При свете одинокой свечи, которую принц притащил с собой, маняще блеснул боком крупный вазон с цветами на ночном столике. Как раз в пределах досягаемости.
Если бы только он освободил мне руки…
Нужно его отвлечь.
Я повернула голову и игриво прикусила его за мочку уха.
— Почему ты так долго не приходил? Я заждалась. — надеюсь, достаточно томно протянула я.
Принц повернул голову, чтобы убедиться в моей искренности, и тут я его как поцелую!
Да, так невинные девицы Реджи еще не целовали. С языком, да с огоньком. Я старалась как могла, сдерживая рвотные позывы из последних сил, и наконец моя тактика принесла плоды. Принц поплыл, отпустил одну из моих рук и принялся исследовать вроде как завоёванную территорию.
То есть тискать меня за грудь.
Гладкая основа вазона сама легла в ладонь. Будь в нем чуть больше воды, я бы не смогла его оторвать от тумбочки одной рукой, а так пузатый представитель семейства фарфоровых описал красивую дугу и приземлился точно на затылок принцу.
Основная волна подтухшей воды прошла мимо меня. На постель, и чуток на неудавшегося насильника. Глаза Реджи закатились, и он рухнул без сознания, придавив меня окончательно.
Я чуть не задохнулась.
Выбиралась как удав, ползком.
Проверила пульс принца. Пусть он и скотина, а в тюрьму за убийство наследника не улыбалось. Может, и не в тюрьму, а сразу на плаху, от короля зависит.
— Живой хоть? — хриплый голос замкового чуть не доконал меня. Я взвизгнула и замахнулась, чем под руку подвернулось.
— Да что ты мне сделаешь этим веником. Расслабься. — пробурчала нечисть. Я мельком оценила сухой букет, оставшийся у меня в руках после того, как вазон погиб смертью храбрых, и отбросила его в сторону.
— И где ты, зараза, был? — грозно упёрла я руки в бока. Замковой потоптался в кресле, как натуральный кот, устраиваясь поудобнее.
— Тут я был. Кто, по-твоему, тебе вазу подсунул? Ее же там не было, забыла? — мрачно пробурчал он. — Я же кровью привязан, «не навреди» и все такое.
— Не навреди, а исподволь нагадь чужими руками. Поняла. — кивнула я. Ну, хоть правилу о неприкосновенности Видящих нечисть еще подчиняется. Пусть исподтишка, но помогает. Уже хорошо. — Тогда, когда он отсюда выйдет, проведи его так, чтоб ни одна живая душа его не заметила. Мне еще только слухов дурацких не хватало.
Недокот понятливо кивнул.
Не стесняясь замкового — что он там не видел — я быстро переоделась в гардеробной, одним глазом поглядывая на принца — не шевелится ли. Даже с некоторой надеждой, вдруг придется добавить. Руки чесались.
Проверив пульс пострадавшего еще раз — ровный и сильный, жить будет, может даже головной болью не пострадает, а жаль — я решительно вылезла в окно.
