— В бараке, — перевел Даник поспешно.
— Именно! — Максим воздел стрелу, посмотрел на нее с диким видом и кинул в малину.
— Клад! — подпрыгнула Катька, заставив шарахнуться подбирающуюся из сумерек команду. Вцепившись в свои брызгалки, их обошли на значительном удалении. — А что там? А какой… а?
— Не голоси. Макс…
Максим надулся и спрятал лицо в колени, всем своим видом показывая, что больше ни слова не произнесет. Но не выдержал и снова заговорил — так его распирала тайна и желание с кем-то поделиться своими безупречными выводами.
— Конечно, можно предположить, что внимание к… этому месту они привлекали нарочно, по принципу пастуха, кричащего про волков. Но это противоречит бритве Оккама. ("Убью", — прошептала Катька про себя.) А вот если взять за основу то, что два независимо и по разным причинам действующих человека в пространстве совпали случайно… И что один другому страшно мешал…
— Убил бы да не мучился, — бросила Катька.
— Он не мог, он интеллигент.
— Тогда еще убьет.
От перспективы так и веяло нежной лаской. Мальчишки переглянулись. Очень хотелось Катьку задушить.
— Половину лагеря убивать придется, — пробурчал Даник.
— Так вот, сидя тогда… — тут Макс спохватился, что не намерен посвящать Катьку в эту часть своей биографии. — Короче, я знаю, где спрятано, что спрятано и то, что мы его сегодня возьмем. С поличным. Потому что он наконец перестал таиться и придумал ход, который позволяет ему оказаться в нужном месте, не привлекая к себе ни внимания, ни подозрений. Но кто он, я вам сейчас не скажу. Подумайте сами, — и он даже показал Катерине язык.
Оказалось, что они устроились в эпицентре игры. Все время рядом проносились какие-то воинственные личности, кто-то дрался, таился, вел торговлю и напрыгивал на противника. Для следствия это было утомительно, но для Катькиной писательской карьеры… она даже выползла из зарослей, чтобы лучше видеть. Светила луна, и от отдельно стоящих сосен падали густые черные тени, а трава между ними сияла тусклым серебром. На полянке совещался отряд «ливней». Катьку почуяли.
— О, человек!
— Не, это дерево!
— Проверим?
В ее сторону шагнули, однозначно наставляя брызгалки и мечи. Спас Катерину чей-то вопль. Оказалось, одному из воинов захотелось присесть перевязать шнурки. Как раз рядом и пенек сыскался подходящий. Воин почти присел — и получил мечом в спину… вот такие они, пеньки эти… С ожившей флорой кинулись разбираться, и сыщики уволокли упирающуюся напарницу прочь. Катька возмущалась молча, но действенно: ей бы дрын в руки — и все враги, сколько есть, пали бы на месте.
— Хорошо бы найти уголок поспокойнее, — тосковал Симрик, — и там нормально поговорить…
— Поспокойнее — это мертвятник. Но мне туда не хочется.
— Время! Притомится народ, начнет засыпать — он и отправится!
— "Имя, сестра, имя!"
— Сами увидите. А то вдруг я не на того думаю.
— Горе пришло на наши земли!
Симрик подпрыгнул, разроняв половину содержимого своих рук и карманов. Катька с Даником дружно посветили: перед их убежищем стояла завернутая в простыню Аллочка Максимова с чулком, нет, целлофановым пакетиком на голове. Она смутилась, сняла пакетик, но, понуждаемая чувством долга, еще раз пискнула, заглядывая в малинник:
— Горе пришло на наши земли… ой, на ваши.
И Максим, и Катька с Даником со вчерашней ночи уже привыкли к людям в простынях и испугались не слишком.
— Кыш, кыш, — замахал Симрик рукой. — Ты нас демаскируешь.
— Так я должна. Горе пришло!..
— На наши земли, — сказали сыщики хором. — Мы поняли уже. Ты кто?
— Привидение. Я всем должна говорить… то есть, кричать, что горе…
Даник, шипя, выпутался из колючих зарослей, приобнял Аллу за плечики и легко развернул:
— А вон те, возле нашего домика, еще не знают, что оно пришло.
(Там как раз загнездились "ливни".)
— Правда? — даже в темноте было ясно, что Аллочка краснеет.
— Иди и им скажи. Они обрадуются.
— Правда? А то меня все прогоняют.
— Еще бы… — роясь в траве под кустами, начал Макс. Даник показал ему кулак.
Аллочка побежала, развевая простыней. Это было жутковатое зрелище.
— Все, горе точно пришло на их земли, — хихикнула Катька, слыша завывания Аллочки впереди.
— И что ты там все ищешь? — она ловко нырнула в крапиву и ногой вытолкнула перекрученную грязную тетрадку: — Она? Та гадость, с которой ты все время удалялся на пленэр? Ну, тогда я знаю. Именно ее Ируська свистнула.
Симрик медленно подобрал дневник и отвисшую челюсть.
А Катерина ковала железо, не отходя от кассы.
— Ты давай, не томи. А то я и второго, тьфу, первого вычислю, и тебе нечем будет хвастаться.
— Посмотри, — ухмыльнулся Даник. — Как она о тебе заботится!..
— И не томлю.
Максим посопел. Разгладил на колене свое сокровище.
— Он знал, что мы ведем расследование. И решил нас запугать сначала. Чтобы потом гордиться.
— Кто — он?
— Да он… блин… ой. Терминатор! Он подготовился, даже ук… хм, одолжил у Жанночки духи. Вот только проснуться никак не мог. А когда наконец собрал волю и в ожидании нас таился под окошком, не проснулись мы.
Катька собиралась сказать что-то. Но Максим воззвал:
— А знаешь? Ты ему фингал поставила. И он из комнаты не вылезал. И еще с вечера считался выходным. А мы увлеклись вынюхиванием и его пропустили. Не ждали от Терминатора пакости.
Катька покаянно вздохнула:
— Трудно принимать всерьез Терминатора.
— А кстати, пора бы нанести ему визит, — плотоядно ощерился Даник. — Сколько он нам крови попортил…
Максим сожалеюще развел руками.
— А теперь больше не будет.
— Не темни, — вцепилась Катька в Симрика. — Сначала портил, а теперь нет? Почему?
— Он дома сидит. Как солнце зашло, так и сидит. И не выйдет. До утра.
Катька уронила в траву фонарик.
— Но почему?!
Симрик втянул воздух и отчаянно выпалил:
— Он вчера, ночью, встретил привидение!
4.
Три тени осторожно прокрались под стеной. Им была знакома здесь каждая выбоинка, каждый кустик малины, да что там кустик, каждая колючка на нем.
— Тише, — прошипел Даник. — Здесь… Раз, два…
Он бережно отогнул и придержал доску, заранее оторванную снизу, а сверху оставленную болтаться на гвозде. Навстречу шибанул запах пыли и плесени.
— Не копайся! — зашипела изнутри Катька. Симрик пыхтел, как застрявший в тоннеле паровоз, упрекал Даника: ведь просил же две доски отодрать.
Внутри барака было темно и тихо, лежал на гнилом полу проникающий в щели между досками на окнах лунный свет, сквознячок гонял пыльные катыши, колебал паутину. Пустота, тлен, какие-то старые плакаты и рухлядь, таинственно выглядящая в колеблющихся огоньках свечей… Катька наткнулась на "девочку с баллистической ракетой" и испуганно отпрянула. Девочка не пошевелилась.
— Куда? — шепотом спросил Даник.
Максим замер, возведя очи горе, шевеля губами, определял стороны света и считал шаги.
— Туда, — указал он рукой. Примерно туда же смотрела "баллистическая ракета". Печка возвышалась под потолок. Как раз напротив, насколько можно было судить в полумраке, высилась ее сестра-близнец. Печка была округлая и пузатая, точь в точь такая, как в медпункте. Катька кинулась к поддувалу, споткнулась и почти упала. Максим сердито пырхнул; заслоняя ладонью, поднес фонарик. Из-под ног, заставив дернуться, метнулась мышь.
— Красота, — сказал Даник хрипло. Обстановка действовала на него, как и на остальных. Слегка навевала жуть.
— Скоро он пр-ридет?
— Н-не з-знаю, — также заикаясь, отвечал Максим.
— Смотреть будем? — Катька деловито отрясла пыль с железной дверцы.
Дверцей, казалось, не пользовались лет сто. Если там, внутри печки, действительно обнаружатся дедушкины часы, она, Катька, Макса убьет.
— Стой! — Симрик вручил приятелю фонарик, а сам извлек из кармана лупу. Сколько батона он отдал за нее этому гнусному Кексу — подумать страшно! — Вот…
Даник и Катька наклонились, стукнувшись лбами: на петлях заслонки отчетливо виднелись продолговатые царапины, а с литого барельефа была слегка сбита застарелая пыль. Но больше — ни следа присутствия человека! Пыль в домике лежала вековая.
Петли протяжно заскрипели, когда Катька налегла на ручку. Захотелось оглянуться, не подтягивается ли преступник на этот заунывный скрип.
— Тише ты…
— Н-ну, что?
Они опять стукнулись лбами, мешая друг другу разглядеть внутренности поддувала.
— По-очереди! — рявкнул Максим шепотом.
Катька округлила глаза:
— Кир-пич…
Казалось, вот сейчас она кинется выцарапывать Симрику глаза.
Данила сглотнул. Героически отодвинул Катьку плечом. Постучал по кирпичу. Подумал. И сунул руку между кирпичом и железной стенкой печки.
