— Параграф четырнадцать пункт два устава, я помню.
— Вот видишь! — Ослепительная улыбка расколола лицо Кристиана пополам.— Ты сам все знаешь. Зачем тогда спрашивать?
Он упал в кресло и закинул обе ноги на подлокотник, раздражающе демонстрируя грязную подошву ботинок.
— Как идут дела с музыкантиком?
— У меня есть еще неделя. Думаю, управлюсь.
— Слушай... — На мгновение Фэй умолк, словно подбирая слова.— Ты уверен в этом парне? Что именно он — тот самый и единственный, кто тебе нужен.
— Хочешь сказать, я — птица не его полета? — вспылил Арно и немного остыл, услыхав ответ.
— Наоборот. Мне кажется, ты достоин кого-то поумнее. Кто будет видеть дальше собственного эго.
Арно застыл, не зная, что и ответить. Беспокойство, снедавшее его последние дни, снова вспыхнуло, словно откликнувшись на слова Фэя.
— Ты ошибаешься,— наконец проговорил он, возобновив уборку. То был просто страх перед чем-то новым, страх наконец достигнуть своей цели и разочароваться в ней. Ничего особенного. Он справится.
Звонок в дверь застал Армана постригавшим ногти в неудобной позе. Одна его нога была задрана на край раковины, откуда ногти выстреливали прямо в белую стенку и отскакивали в сливное отверстие. То был хитрый трюк, требовавший особой растяжки.
— Иду! — проорал он в нелепой попытке обрести равновесие.
Но равновесие быстро испарилось при виде стоявшей за дверью Ивонн. Голубое платье облегало ее стройную фигуру, лишний раз подчеркивая отсутствие груди как таковой. Но это ее не портило и совсем не смущало. Она прислонилась к дверному косяку, скрестив руки, и улыбнулась своей едва уловимой улыбкой.
— Извини за беспокойство,— сказала она.
— Ничего страшного! — поспешил заверить ее Арман. Вспомнив, что продолжает держать кусачки, он сунул их в задний карман.
— У меня дверь захлопнулась. Кроме тебя я никого здесь не знаю, вот, решила зайти... Даже не представляю, что и делать.
Честно говоря, Арман тоже не представлял. Несмотря на весьма умудренный вид, который он любил на себя напускать, большая часть житейских проблем была ему неведома.
— Заходи, а я спущусь и позову консьержа,— осенило его, и он сдвинулся в сторону, пропуская девушку внутрь. Но она осталась стоять снаружи, задумчиво наматывая локон светлых волос на палец.
— Мне через час надо быть на одной очень важной встрече. Может, она откроется, если ее слегка подтолкнуть?
Арман уставился на девушку, абсолютно не понимая, что она от него хочет.
— Ты можешь попробовать выбить дверь? — уточнила Ивонн, приведя его в еще большее замешательство.
— Выбить дверь?
Такое он видел только в черно-белых фильмах, когда шкафоподобные полицейские вышибали двери ногой так, что петли летели в разные стороны, и врывались внутрь, размахивая дубинками. У самого Армана вряд ли могло получиться так же легко, а вот шансы опозориться были вполне реальны.
Но каким-то неведомым образом он все же оказался перед дверью соседней квартиры. И выглядела она внушительно.
Сперва он толкнул ее слегка, надеясь, что замок просто заклинило. Затем ударил сильнее, так, что толчок отозвался болью в плече. Но дверь даже не шелохнулась. Тогда он отошел и влетел в дверь с разбега.
В плече что-то тихо хрустнуло, отчего Арман похолодел. Сломал плечо! Он сломал плечо, и все из-за чертовой девчонки и ее двери, чтоб их! С рукой на перевязи ему вряд ли удастся извлечь и пару звуков из саксофона. Месяц без работы и денег!
Утопая в баюкающих волнах жалости к себе, он и не заметил, как Ивонн склонилась над его согбенной фигурой, положила руку на дверь и слегка нажала.
Издав тихий треск, дверь распахнулась.
— Ты это сделал! Спасибо! — воскликнула девушка и, восторженно всплеснув руками, задушила Армана в объятиях.
Сам же Арман тупо уставился в темневший коридор квартиры. Неужели у него получилось? Но сомнение постепенно уступило привычному чувству собственной значимости.
— Пустяки, не за что,— он скромно улыбнулся, мастерски скрывая переполнявшее его ликование. Победа так воодушевляла, что он отважился еще на один рискованный шаг и пригласил Ивонн на ужин. Естественно, не в какой-то дорогой ресторан,— деньги на квартплату не появлялись просто так,— а в клуб, где ему и его девушкам предоставлялась приличная скидка. И, конечно же, Ивонн с радостью согласилась. Арман уже видел обожание в ее темных глазах. Вечер следующего дня должен был стать триумфальным.
Тем вечером в руках Арно появился бокал с вином, впервые за последние месяцы. Но символизировал ли он победу или являлся лишь попыткой отвлечься от снедавшего беспокойства, он так и не понял. Чем больше музыкантик раскрывал свой рот, тем прозрачнее он становился для повидавшего виды вампира. Лицо его было красиво, тело — соблазнительно, а самоуверенность — подкупающа, но что-то в этой картине смущало. Арно чувствовал себя как мать большого семейства перед прекрасным платьем от известного кутюрье: она могла его купить, но совершенно не знала, куда в нем пойти. Вампир мог предсказать шаги Армана на десять ходов вперед — все, что он сделает или скажет, как потрет переносицу, готовясь соврать, или слегка вздрогнет в приступе страха. Это казалось милым издалека, но вблизи становилось всего лишь банальным.
Осушив бокал, Арно затянул потуже шнурки корсета алого платья и уставился на свое отражение. Пару дней назад в гримерке перегорела одна из лампочек, и лицо вампира в изменившемся свете казалось особенно усталым.
— Ивонн,— из-за двери каморки донесся бас конферансье Барри. — Я иду тебя объявлять, так что готовь свою тощую задницу и на выход!
— Ладно,— слабо ответил Арно и еще раз обвел губы помадой. По сравнению с обширным задом Барри его попка точно казалась тощей.
— Извини, сегодня я себя плохо чувствую. Боюсь, свидание отменяется.
Ивонн стояла в дверях, даже не думая пригласить Армана внутрь. И в ее глазах цвета вина не было ни капли раскаяния.
— Какая жалость! А я забронировал лучший столик...
Конечно, стоило предложить свою помощь и сходить в аптеку, но Арман был слишком расстроен, чтобы думать о ком-то, кроме себя.
— Действительно, жаль,— Ивонн умолкла.
Между ними повисла неловкая тишина, какая бывает лишь между теми, кто изнывает в обществе друг друга, но приличия мешают признать это вслух и наконец разойтись по разным углам.
— Подожди! Может, завтра? — неожиданно встрепенулся Арман. Его надежда охмурить блондиночку не угасала.— Выпьем чашку кофе, пройдемся по набережной. У меня будет выступление в клубе, но после я весь твой.
Но девушка лишь улыбнулась в ответ.
— К сожалению, нет. Завтра вечером я занята.
— Тогда, может быть, на следующей неделе?
— Вряд ли у нас что-нибудь получится,— загадочно ответила Ивонн и исчезла, не дав Арману ни шанса. Ключ в замке повернулся, отрезав последний шанс занять то прекрасное место у сцены. Еще немного постояв под дверью, Арман фыркнул и вернулся домой. Эта девица точно была чокнутой.
Плюнув на Ивонн и постигший его провал, он подхватил футляр с саксофоном и отправился на работу. Новый вечер принесет новую Ивонн и новые возможности. Арман никогда не задумывался над неудачами, не забивал себе голову плохими мыслями, чужими проблемами и днями рождения. То была философия имени де Пажа.
В гостиной Арно царил сумрак, разбавленный светом фонарей за окном. Воздух был сухим и полным пыли, словно на чердаке старого дома. И в нем стоял запах псины.
Кристиан Фэй сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Он наконец удосужился разуться, демонстрируя веселые носки в полоску.
— Он был у тебя в руках! Что случилось?
Арно долго молчал, прежде чем ответить. Он прошел через комнату и сел на застланный салфеткой подоконник. Его взгляд задумчиво блуждал по освещенной мостовой за окном.
— Я решил остаться собой. Ведь любить должны таким, какой ты родился,— он повернулся к своей фее, и на его лице появилась легкая, но вполне уверенная улыбка.— Если я буду меняться для каждого Армана, что останется от меня?
Последний отпускНаверное, у каждого в жизни был отпуск, вялое течение которого заставляло буквально выпрыгивать на работу. Когда слоняешься по городу в поисках занятия — полезного или хотя бы просто какого-нибудь,— а оно всё никак не находится. Потом, вечером, караулишь друзей и знакомых после работы и тащишь их развлекаться. Они, понятное дело, активно сопротивляются и в надежде на твое милосердие рассказывают о тяжелых трудовых буднях и желании выспаться. Наконец друзья сбегают, и ты остаешься наедине с неким осадком неудовлетворенности на душе. И идешь домой спать…
— Ну нет, спать мне ещё рано… — угрюмо пробормотал Фэй и, допив остатки кофе, махнул официантке.
