– …
– Поразительно добрая, поразительно сильная. Слишком добрая, слишком сильная. Настолько добрая, что даже жить тяжело. Настолько сильная, что продала душу Кайи. Настолько правая, что другим тяжело быть рядом с тобой. Я принимаю то, что ты хочешь поспорить с этим – я не понимаю, но принимаю. Но знаешь, Ханекава… знаешь, Ханекава… всё-таки, Ханекава, такая уж ты есть.
Неси эту ношу на своих плечах!
Возьми её на себя!
Не отпускай её!
Чёрт, я забыл о прошлом комментарии.
Я не смог говорить монотонно, сорвался на крик.
Я не смог не вложить чувств в слова.
Я не смог не поддаться буре эмоций.
Я не смог не признаться Ханекаве.
– Проживи всю жизнь такой! Никогда не меняйся! Никогда не становись кем-то иным, кем-то другим! Ты родилась такой, ты выросла такой, ничего с этим не поделаешь! Ты уже завершена, закончена – пусть былое останется в прошлом. Можно сказать, это часть тебя! Даже если ты будешь отрицать это, ты не можешь отменить того, что это было! Не жалуйся, ты можешь только выдержать и продолжать жить!
– Что ты говоришь, Арараги-кун?
Ханекава услышала мой крик.
Она была в замешательстве.
Она была озадачена.
Наклонив голову, она выдавила из себя улыбку.
Напряжённую улыбку.
Жалобно выдавила.
– Не неси чушь – мне тоже бывает тяжело. Я могу что-то сделать, но что-то и не могу. Я человек.
– Ты не человек, – я перебил Ханекаву. – Ты доверила это тело Кайи. Не называй себя человеком.
– Это очень жестоко, Арараги-кун, – сказала Ханекава, продолжая улыбаться.
Как будто упрекая меня. – Ты должен знать, почему я стала такой. Просить меня продолжать так жить – очень жестоко. Слишком жестоко. Арараги-кун, пожалеешь меня?
– Нет.
Я ответил Ханекаве также, как ответил Ошино.
– Ты не знаешь своего настоящего отца, твоя настоящая мать покончила с жизнью, тебя кидало между семьями, в итоге ты оказалась с родителями, не связанными с тобой по крови, с кем ты не смогла создать семейных отношений. Ты росла в холодной семье, но заставляла себя быть нормальной, и из всего, что ты делала, это у тебя получилось – ты жила без проблем, как будто на военном положении, вот уж невезение! Тебе так не везёт, в смысле, ты такая несчастная! Но всё равно – даже такое нормально!
Это нормально!
Нормально!
Прекрати быть такой серьёзной!
– Всё хорошо, не думай об этом! Не беспокойся об этом! Ты не обязана думать о плохом просто потому, что ты несчастная, не нужно унывать потому, что не чувствуешь себя благословенной! Улыбайся, даже когда случается что-то плохое! Такой человек, как ты! Такой человек, как ты, после этого должен сделать вид, будто ничего не случилось, и вернуться домой, а потом жить со своими отцом и матерью, вернувшимися из больницы, такой же жизнью, как и раньше, без всяких изменений! Гарантирую, за всю свою жизнь, ты так и не помиришься с ними! Даже если в будущем ты станешь счастливой, это ничего тебе не даст, неважно, насколько счастлива ты будешь, плохое прошлое не исчезнет! Ты не сможешь заставить его исчезнуть, оно на тебя повлияет! Неважно, что ты будешь делать, неважно, что случится, несчастья будут копиться в твоём сердце вечно, всю твою жизнь! Ты будешь помнить, даже когда забудешь, мечтая всю жизнь! Ты будешь продолжать видеть кошмары все наши жизни! Мы будем видеть их – это факт, так что не убегай от реальности! Можешь играть с пешеходами или бегать в белье, но даже если ты выпустишь толику стресса, реальность не изменится!
– Не изменится…
Не изменится.
Не мутирует.
Не трансформируется.
Даже если ты наденешь маску, даже если наденешь кошку.
Даже если превратишься в Кайи – не изменится, не мутирует, не трансформируется.
Ты – это всё ещё ты.
– Мне вообще тебя не жаль, – повторил я.
Сказал так, будто требовал ответ.
Обвинил Ханекаву Цубасу.
– Разве не ты спасла меня? Если ты пошла по кривой дорожке, что мне делать?
Не делай из кошки повода.
Не пользуйся Кайи как предлогом.
Не делай вид, что чудовище было случайностью.
Не пользуйся несчастьями как топливом для взросления.
Даже если ты это сделаешь, в итоге только навредишь себе.
Кайи… его же на самом деле нет.
Кайи нет.
– Если ты говоришь, что хочешь высвободить свой стресс, я возьму это на себя. Я буду лапать тебя за грудь, когда ты захочешь, я буду смотреть на тебя в белье, когда ты захочешь. Поэтому – тебе нужно выдержать это.
У меня всегда будет на тебя время.
Потому что мы друзья.
Она молча выслушала моё предложение.
Ханекава Цубаса.
– Арараги-кун, ты ужасен.
«У меня голова болит, – сказала она. – Арараги-кун, даже если ты станешь звездой, героем тебе не бывать».
– Я не могу стать звездой, – я покачал головой. – Только вампиром.
И даже в этом я потерпел неудачу.
– Понятно.
Так ты не станешь… моим героем.
Не станешь.
– Я так думала раньше, но, Арараги-кун, должно быть, я тебе сильно не нравлюсь.
– Да, – кивнул я. – Я ненавижу тебя, Ханекава.
– Понятно. Я тебя тоже ненавижу, Арараги-кун.
С этими словами она с презрением отвернулась от меня и пробормотала едва слышным голосом:
– Сдохни. Cдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сдохни…
