Если бы это сработало, Ошино и не проиграл бы сотню раз. Он бы всё закончил в первом бою. Плоды компромисса – я уверен, его второе предупреждение было именно таким.
Столкнуть ответственность на Кайи и отменить случившееся.
Иными словами, пойти неправильным путём – выключить питание на секунду, и попытаться начать с точки сохранения.
Мистер Резетти [84] из Animal Crossing разозлился бы на меня.
Трусливый, временный метод.
Импровизация в самом настоящем смысле [85].
Но это хорошо.
Я не собираюсь спасать тебя, Ханекава.
Помешать тебе стать убийцей? Помешать тебе убить собственных родителей? Теперь это просто оправдания.
Я хочу умереть ради тебя, без всякой великой цели.
Вот и всё.
А, точно. Есть ещё одна вещь, как бы сказать.
Хм… ну, нет, я уже сказал всё, что хотел.
Точно.
Да. Всё так, как я и говорил.
Держись.
Держись.
Ты многое можешь сделать, многое – ненавидеть, и даже после этого их останется много – держись.
Держись, будь счастлива.
Я умру, но я Кайи, чудовище, вампир, так что моя смерть за убийство не считается. Просто забудь меня побыстрее.
Теперь сама по себе добейся успеха.
– Ох…НЯ-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я!
В тот миг, когда я с самодовольным видом закрыл глаза, начался изумивший меня феномен.
Тело Ханекавы продолжало превращаться.
Всё ближе к кошке – руки и ноги покрылись белым мехом.
Клыки и когти снова стали аномально длинными.
Теперь она была похожа не столько на кошку, сколько на белого тигра.
– НЯ-Я-Я-Я-Я-ЯЯ-Я-Я-Я!
– …
Прежде, чем свеча догорит, пламя разгорается ярче – точно также проявлялась сущность Мартовской кошки.
Настолько сильно, что она могла захватить Ханекаву.
Хоть она и была мелкой рыбёшкой, низкоуровневым чудовищем, она всё равно оставалась настоящим Кайи.
Умирающая кошка теперь разрывала, насиловала разум Ханекавы.
Разъярённая болью от раны, она царапала Ханекаву.
Из-за того, что демонический меч отделил Ханекаву от Мартовской кошки, их союз начал распадаться.
– А-А-А-А!
– НЯ-Я-Я!
Крик Ханекавы мешался с визгом кошки.
Они перекрылись и синхронизировались.
Я не мог спокойно умереть под аккомпанемент их криков.
– Что ты делаешь, кошка?
Это неправильно.
Что ты будешь делать, если навредишь Ханекаве?
Ты забыла, зачем вселилась в Ханекаву – почему ты позволила Ханекаве поглотить себя?
Или твоя кошачья память просто не сохранила этих воспоминаний.
Это было не кошачье желание.
Это не было ни похоже, ни непохоже на тебя.
Ты так беспокоилась о Ханекаве, так сильно, что протянула ей кошачью лапу [86] помощи, потому что она не жалела тебя, даже когда ты лежала на дороге.
Она подчинилась правилам, морали.
Абсолютно безэмоционально.
Ты так сказала, и это правда – но это не всё.
Даже в моём случае, когда я стал слугой вампира и перестал быть человеком, Ханекава вообще меня не жалела.
Она не жалела меня, она не пощадила меня.
И она не сочувствовала мне – и не смотрела на меня сверху вниз.
Она смотрела на меня как на равного.
Точно, Мартовская кошка.
Умрём мы на улице, или станем слугами вампира…
– Мы не жалкие!
Я знаю.
Это не каприз.
И не возвращение долга.
Ты стала слишком похожей на Ханекаву – и вот почему.
Почему ты должна отпустить её.
Остановимся.
Прямо сейчас.
Прошу, остановись.
Услышь мою просьбу.
Если это продолжится, я умру не ради Ханекавы.
– Глупый слуга. Если столь грубо отключить питание, естественно, машина сломается.
Внезапно у меня начались слуховые галлюцинации.
Слишком больно.
На грани смерти я начал слышать всякое.
И это был даже не мистер Резетти.
Слуховая галлюцинация, в которой она ругала меня.
– ?!
Более того, слуховые галлюцинации – самый правильный термин, потому что в тот же миг я заметил, что она появилась над моей головой, настолько внезапно, что вопрос был не в том, сколько она там была, а в том, была ли она там вообще даже сейчас. Неопределённая сущность, Кайи – но она молчала.
Эта мучительная… нет.
Эта демоническая девочка.
Тень бывшей Киссшот Ацерола Орион Хартандерблейд, златоволосая, златоглазая маленькая девочка.
Она не могла говорить.
– Если бы ты был также хорош, как Мусаси Миямото, ты мог бы пользоваться веслом вместо меча. Но ты – полная противоположность. Как абсурдно ты обошёлся с моим мечом.
Ты приготовил из Кайи сашими.
Я думал, эта разговорчивая галлюцинация продолжится, но с хлопком, абсолютно безумным движением, она оторвала собственную левую руку. Как будто это была часть пластиковой модели. Конечно же, её рука не была частью пластиковой модели, так что из раны полилась тёмно-красная кровь.
Эта картина напомнила мне меня самого восемь дней назад. Девочка-вампир взмахнула своей левой рукой, держа её правой, и облила моё тело своей кровью.
– !…
Как я уже говорил, кровь вампира обладает исцеляющими свойствами – более того, это была кровь девочки-вампира, когда-то бывшей чистокровным благородным вампиром.
Эффект был мгновенным – из раны в животе, как хвост ящерицы, отросла нижняя половина тела.
В то же время, в центре комнаты, моя нижняя половина, пронзённая демоническим мечом, исчезла, будто бы испарилась, оставив лишь одежду, обувь и демонический меч Кокороватари.
В любом случае, как я мог так восстановиться, когда она должна быть тенью себя… понятно.
Я сразу нашёл ответ на свой вопрос.
Во время Золотой недели я как-то умудрился перекормить её кровью – перестарался, находя разные предлоги для того, чтобы напоить её. Даже после того, как я получил катану, я заставил её выпить еще. Не для того, чтобы выразить благодарность, а в качестве прощального подарка – и вот почему.
Вот почему сейчас происходит то, что происходит.
Именно по этой причине.
Она вернула себе слишком много вампирских сил.
Не так много, как на весенних каникулах – но вполне сравнимо.
Столько, что поглощение энергии Мартовской кошки было ей безразлично.
Я просчитался.
Я слишком полагался на интуицию, когда поил её – я переборщил с оценкой, крови оказалось слишком много.
– В самом деле, как всегда видишь только то, что прямо перед твоими глазами, слуга. Ты заставил меня жить – не думай, что я позволю тебе умереть.
«Глупец», – сказала она.
Сказала, не пытаясь скрыть неудовольствия.
Сказала без своей пугающей улыбки.
– Я покажу, как это нужно делать, узри же. Смотри, как нужно пользоваться Убийцей Кайи.
Это была последняя слуховая галлюцинация.
С самого начала я не мог ничего слышать.
Я только представил, что она мне это сказала.
Эгоистичное, чрезмерно оптимистичное желание.
Однако слуховые галлюцинации вполне хороши.
Слуховые галлюцинации – это отлично.
Если, конечно, эта девочка сейчас не была оптической галлюцинацией.
Она была здесь.
Она пришла ко мне.
Этого было достаточно – у меня из глаз полились слёзы.
– У… ня?
Девочка-вампир молча – также молча, как до этого момента, медленно приближалась к Мартовской кошке с видом короля, хотя она была лишь маленькой девочкой. По пути она мимоходом захватила демонический меч, торчавший в полу, и, будто бы не нуждаясь в нём, спрятала его в своём теле одним движением.
Не благодаря никого за еду.
Она вцепилась в шею кошки.
Начался обед.
У Мартовской кошки и так хватало забот с болью от пореза, у неё не было сил на то, чтобы стряхнуть её. Поглощение энергии начало работать в тот момент, когда клыки впились в её тело – но это не помогло.
Как будто поглощение энергии помогает против вампира.
Неважно, сколько энергии она высасывала, эта энергия тут же возвращалась.
Казалось, будто они поглощали друг друга, но разница в их способностях была слишком велика.
Красивый белый мех, начавший покрывать всё тело, медленно исчезал – Кайи Мартовская кошка, только Кайи, поглощался.
Его поглощала девочка-вампир.
Поглощался стресс Ханекавы.
– Всё хорошо… – пробормотал я.
Не желая вставать даже с восстановленным телом, я говорил, будто читал монолог.
Но это был не монолог.
Эти слова были обращены к Ханекаве.
– Всё хорошо, Ханекава. Мы оба не на должной высоте… мы невероятно несчастны, до смешного недооценены, сломаны настолько, что бесполезно нас чинить, но… мы будем такими всю жизнь, но это даже хорошо!
Не имея никакого к ней отношения, девочка-вампир исчезла, не оставив и тени себя. В классе были только я и Ханекава.
Кошачьи уши исчезли, волосы почернели.
Отпущенная девочкой-вампиром Ханекава стала такой, как раньше. Лёжа на полу, как будто спала, всё ещё в белье…
