Однажды Ридкулли видел купальник миссис Панариции. Он был впечатлен. Он никогда не предполагал, что в мире есть столько розового эластика.
— Что, точно она? — спросил Декан голосом, будто бы идущим очень издалека.
— Я, — эээ — совершенно уверен.
— На мой взгляд, весьма тревожное сообщение, — с живостью заметил Ридкулли. — Она могла причинить кому-нибудь серьезные повреждения. Значит так, вы все, марш в Университет и примите холодную ванну, быстро!
— Действительно она? — спросил Профессор Невообразимых Исследований. Почему-то никто из них не чувствовал себя в силах оставить эту мысль в покое.
— Будьте хоть немного полезными и найдите Казначея, — прикрикнул Ридкулли. — И первое, что я бы сделал утром — это вызвал вас всех пред очи университетского руководства, если бы не тот прискорбный факт, что вы и есть это руководство.
Вонючий Старина Рон, профессиональный маньяк и один из самых трудолюбивых анк-морпоркских нищих, помаргивал во мраке. Лорд Ветинари потрясающе видел в темноте. И — к его собственному сожалению — обладал хорошо развитым нюхом.
— И что произошло потом? — спросил он, стараясь не поворачиваться к нищему. Несмотря на то, что в действительности Вонючий Старина Рон был маленьким скрюченным человечком в огромном грязном пальто, судя по запаху, он заполнял собой весь мир. Вонючий Старина Рон представлял собой физико-шизоидный феномен. Существовал Вонючий Старина Рон, и существовал запах Вонючего Старины Рона, вырабатываемый годами и достигший уже собственной индивидуальности. Всякий мог обладать запахом, который надолго задерживался после его ухода, но запах Старины Рона прибывал за несколько минут до него самого, чтобы успеть хорошенько распространиться и создать комфортные условия к приходу хозяина. Он развился в нечто столь поразительное, что уже не воспринимался носом, который мгновенно замыкался в попытке спастись; люди догадывались, что Рон приближается, когда сера у них в ушах начинала плавиться.
— Жучит, жучит, непрально пучит, я им грю, жучрю.
Патриций терпеливо ждал. Беседуя с Вонючим Стариной Роном, вы должны дать время его блуждающему уму войти в соприкосновение с языком.
— …следил за мной магией, я им грю, суп бобовый, смотри сюда, а потом все танцевали, вишь ты, а потом еще двое волшебников на улице, один тащил музыку в ящике, а мистер Достабль спросил, а потом кофейня взорвалась и они все ушли в Университет — жучит, жучит, жучу, посмотрим, если я не…
— Кофейня взорвалась, так?
— Везде кофейная пена, вашество… жуч…
— Да, да, и так далее, — взмахнув тонкой рукой, сказал Патриций. — И это все, что ты можешь мне сказать?
— Ну… жуч…
Вонючий Старина Рон поймал взгляд Патриция и заставил себя заткнуться. Даже его весьма неординарный рассудок был способен уловить момент, когда не стоит испытывать свою обтрепанную судьбу. Его Запах блуждал по комнате, знакомясь с документами и разглядывая картины.
— Они говорили, — сказал он. — Это сводит женщин с ума, — он наклонился вперед. Патриций отклонился назад. — Они говорили, как только он повел бедрами вот так — миссис Панариция кинула свои… каконитам… на сцену.
Патриций приподнял бровь.
— Каконитам?
— Ну, вы знаете, — Старина Рон неопределенно помахал руками в воздухе.
— Пара подушек? Два мешка муки? Огромные тру…
— О. Я понял. Боги. Не было ли жертв?
— Не знаю, вашество. Зато знаю кое-что еще.
— Да?
— У… Корявый Майкл говорит, вашество иногда платит за информацию.
— Да, я знаю. Не могу понять, откуда берутся эти слухи, — сказал Патриций, поднимаясь и открывая окно. — Я должен бы предпринять что-то, чтобы их пресечь.
И снова Старина Рон напомнил себе, что хоть он и псих, но все же недостаточно безумен для этого.
— Только у меня это есть, вашесто, — сказал он, извлекая что-то из ужасных тайников своего одеяния. — На этом что-то написано.
В сиянии основных цветов явился постер. Он был не так уж и стар, но час или два у Рона за пазухой существенно состарили его. Патриций развернул его при помощи пары пинцетов.
— Это картинки музыкальных лабухов, — объяснил ему Рон. — А это — надписи. И тут еще больше надписей, глядите. Мистер Достабль велел троллю Чалки напечатать его только что, но я протолкался внутрь и пригрозил, что подышу на них на всех, и они дали мне один.
— Уверен, это безотказный способ, — согласился Патриций.
Он зажег свечу и внимательно прочитал постер. В присутствии Старины Рона у пламени свечей появлялся голубоватый ореол.
— Свободный Фестиваль Музыки Рока, — сказал он.
— Это когда не надо платить за вход, — подсказал Рон. — Жучим жучит.
Лорд Ветинари прочитал:
— В Хайд-Парке. В следующую Среду. Так-так. Конечно, открытое пространство. Интересно, в этот раз было много народу?
— Полным-полно, вашество. Сотни не смогли пролезть в Каверну.
— А Банда выглядит вот так, да? — спросил Лорд Ветинари. — Вот такие вот насупленные?
— Потели почти все время, что я их видел, — сказал Старина Рон.
— Буть Тут Иле Буть Примаугольнай Вещью, — произнес Патриций. — Это что, какой-то оккультный шифр, как ты думаешь?
— Не могу сказать, вашество, — ответил Вонючий Старина Рон. — Мой мозг работает медленно, когда меня мучает жажда.
— Их Нильзя Ни Увидить! И Нивазможна Забыдь, — произнес Лорд Ветинари с выражением. Он поднял взгляд. — О, я прошу прощения, — сказал он. — Я уверен, что смогу найти кого-нибудь, кто подаст тебе холодный освежающий напиток.
Вонючий Старина Рон закашлялся. Предложение Лорда Ветинари звучало совершенно невинно, но он вдруг ощутил, что больше не хочет пить.
— В таком случае не могу тебя больше задерживать. Весьма тебе благодарен, — сказал Лорд Ветинари.
— Эээ…
— Да?
— Эээ — ничего.
— Очень хорошо.
Когда Рон ужучи-жучи-жучил вниз по ступеням, Патриций задумчиво побарабанил ручкой по бумаге и уставился в стену. Ручка замерла над словом «Свободный». Наконец он позвонил в маленький колокольчик. В дверь просунулась голова молодого клерка.
— А, Драмнотт, — сказал Лорд Ветинари. — Сходи к главе Гильдии Музыкантов и скажи ему, что он не прочь переговорить со мной, если тебе не трудно.
— Эээ… Но мистер Клит уже ожидает в приемной, Ваша Светлость, — сказал клерк.
— Нет ли у него случайно при себе некоего постера?
— Есть, Ваша Светлость.
— И он, вероятно, очень рассержен.
— Не то слово, Ваша Светлость. Это по поводу какого-то фестиваля. Он настоятельно требует, чтобы вы его отменили.
— Бог ты мой.
— И он требует, чтобы вы приняли его немедленно.
— О! В таком случае подержи его там, скажем, двадцать минут, а затем впусти.
— Хорошо, Ваша Светлость. Он твердит, что хотел бы знать, что вы намерены предпринять в связи с этим.
— Отлично. Я задам ему тот же вопрос.
Патриций уселся в кресло. Си нон разбитто — но чини. Это был девиз рода Ветинари. Все будет работать само, если не мешать. Он взял ноты и принялся слушать Прелюдию Салями к Ноктюрну на Тему Бабблы.
Чуть погодя он поднял взгляд.
— Не стесняйтесь, уходите.
Запах уплыл прочь.
— ПИСК!
— Не будь идиотом! Я просто слегка напугала их! Я не причинила им никакого вреда! Какой смысл в могуществе, если ты не можешь его применить?
Смерь Крыс спрятал нос в лапах. С крысами это как раз было очень просто. [26]
С.Р.Б.Н. Достабль тоже часто обходился без сна. Как правило, он встречался с Чалки по ночам. Чалки был крупным троллем, но на солнце начинал высыхать и осыпаться. Другие тролли смотрели на него сверху вниз, поскольку он происходил из осадочной семьи и был, следовательно, весьма низкого происхождения. Он не обижался. Характер у него был очень мягкий. Он выполнял разного рода необычные эксцентричные заказы для людей, которым срочно и без проволочек требовалось нечто необычное, и которые звенели монетами. Этот заказ был весьма необычен.
— Просто ящики? — переспросил он.
— С крышкой, — пояснил Достабль. — Вот как этот, который я сделал. А внутри натяни множество проволочек.
Некоторые люди склонны задавать вопросы вроде "Зачем? " и «Для чего?», но Чалки зарабатывал деньги не так. Он поднял ящик и осмотрел его со всех сторон.
— Сколько? — спросил он.
— Для начала — десяток, — сказал Достабль. — Но, думаю, чуть погодя понадобятся еще.
— Сколько десятков? — спросил тролль.
Достабль поднял обе руки с растопыренными пальцами.
— Я сделаю их за два доллара.
— Хочешь, чтобы я себя без ножа зарезал?
— Два доллара.
— Доллар за каждый из этих и по полтора — следующую партию.
— Два доллара.
— Хорошо, хорошо. Два доллара каждый. Это будет десять за все, правильно?
— Правильно.
— И это я себя без ножа режу.
Чалки отшвырнул ящик. Тот упал на пол и крышка с него сползла. Чуть позже маленький серый бродячий пес забрел в мастерскую в поисках чего-нибудь съедобного и некоторое время сидел, пялясь в глубину ящика. Потом почувствовал себя идиотом и похромал прочь.
