По пути в больницу вампиру не повезло: угодил на митинг, проводимый партией «ЖИзнь. РОдина. ПЕНсилЬвания». Лидер организации, не подумав о том, какую аббревиатуру составят остряки из народа, с досады грыз когти, но было поздно: как ни винил себя почтенный гоблин, что не проверил название блока на предмет всевозможных сокращений, словечко крепко прилипло. Утешало только то, что дружественный пенсильванцам Единый блок левитирующих орков отличился куда сильнее его партии. Опять-таки острый народный глаз выхватил из названия то, что упустили руководители организации. Гоблин искренне радовался, слыша, как называют его политических соратников.
Митинг прошел не так торжественно, как ожидалось. Картину партийного единения разрушили извечные противники орков — гномы. Они в пику врагам устроили демонстрацию протеста. Подземных гномов тройным кольцом окружили полицейские гоблины. Прорваться сквозь такой заслон казалось невозможным. Кирпачек лихорадочно соображал, что же делать. Со стороны улицы имени Кощея Бессмертного заслон был слабее, а вместо гоблинов в заграждении стояли мелкие тролли. И Кирпачек громко, чтобы его услышало как можно больше народа, закричал:
— Ребята, нас тут в загон загнали, а там хоббитов целую машину в полицию повезли!
— Мужики! — тут же вскинулся кривоногий гном, потрясая мозолистой рукой, заросшей черной шерстью. — Нас, шахтеров, — в загон?!! Мы что, орки какие — своих бросать?!! А ну, пошли пацанов выручать!
Толпа радостно взревела и ринулась за своим вожаком к повороту на Кощея Бессмертного, смяв заслон троллей. Митинг плавно перетек в побоище, а Кирпачек, выбравшись из толпы, со всех ног помчался в больницу.
Доктор Гундарго проводил осмотр послеоперационных больных. Он надолго задержался у постели старенького дракона. Этого пациента с невероятными трудностями родственники доставили из глухой провинциальной деревушки.
— Нельзя вам вставать, — убеждал Гундарго впервые попавшего в больницу пациента.
— Дохтур, мне бы отлить? — попросил дедушка, оскалив огромную беззубую пасть в заискивающей улыбке.
Гундарго было потянулся к кнопке вызова санитарки, но вовремя вспомнил, что в целях экономии в больнице убрали все ненужные на взгляд экономистов излишества.
Хирург изрядно намаялся, проводя сложнейшую операцию на сердце, которое по размеру больше самого хирурга, но не пропадать же больному? Он вопросительно посмотрел на Кирпачека, и врачи сами отправились за суднами.
Драконы тоже вымирали и были настолько редкими гостями в больнице, что спасать их жизни приходилось ценой невероятных усилий. Не было ни подходящих операционных столов, ни инструментов. Сегодня Гундарго оперировал, позаимствовав у слесарей ножовку по металлу и стремянку, а на кухне тяжелый мясницкий тесак. Каких трудов персоналу стоило продезинфицировать такой нестандартный операционный набор, Гундарго представлял — санитарки все как на подбор: или мелкорослые ведьмы, или подрабатывающие после учебы студентки-вампиреллы. Суден для драконов тоже не предусматривалось. Врачи принесли четыре — все-таки дракон в четыре раза крупнее любого из пациентов больницы.
— Вот дедушка, это судна, — сказал Гундарго, — в них в туалет ходить будете.
— А какась? — спросил колхозник.
— И какась тоже, — ответил дракону Кирпачек, торопясь увести Гундарго из палаты.
— А какась ими пользуваются? — спросил дракон уже у закрытой двери. — Ох, есь твою меть, — выругался дедушка и, изловчившись, просунул лапы в судна. — Вонь те порядки какие! Ну и какась в них ходють?
Вопрос был риторическим, так как ответить дракону, даже если бы его услышали, никто не смог — из-за смеха, который свалил с ног и беседующих в коридоре врачей, и персонал больницы, и больных. Зрелище что надо! Дракон держался за стены двумя верхними лапами и осторожно переставлял нижние. Обутые в железные судна четыре нижних конечности разъезжались, а грохот стоял такой, что дракон сам настолько испугался, что его миндалевидные глаза стали квадратными, а черточки зрачков округлились.
Над деревенщиной долго потешалась вся больница, но этот же дракон стал причиной коллективных переживаний…
Как только больной смог расправить крылья, удержать его на месте было невозможно. Каждую ночь дедушка выбирался в окно и проводил время в городе: посещал дискотеки, катался на горках ужасов и не пропустил ни одного злачного места. Врачи убеждали его, что после операции на сердце противопоказаны такие нагрузки, но старый дракон в ответ только улыбался.
— Я, может, один-разъединственный раз в город-та и попал. Ведь помру когда-нибудь, а вспомнить мне нечего будет. Всю жизнь работал в колхозе, событий у нас там никаких. Теперь, если придет мой смертный час, что ж — так тому и быть, не жалко с жизнью будет распроститься, есь твою меть…
В одну из таких ночей его труп привезли полицейские. Дракон умер, катаясь на гравитационных лыжах. В открытых глазах умершего застыло блаженное выражение, беззубую пасть растянула счастливая улыбка.
— Главный врач нам за то, что отпускали послеоперационного больного в город, головы оторвет! — ужаснулся Гундарго, он в ту ночь дежурил в больнице. — Вы с него хоть лыжи снимите…
— Жалко старика, — вздохнул Кирпачек.
— Не надо жалости, Кирп, так умирают только обласканные Дракулой — спокойно, без мучений.
Мгновенная смерть… Хотел бы я также умереть — быстро, легко и в тот момент, когда занимаюсь любимым делом…
Сейчас дракон был еще жив, и врачи помогли ему разуться. Только закончили снимать судна с драконьих лап, как прибежала санитарка Яграфья, сообщив, что хирурга вызывают в приемное отделение — на «скорой» привезли попавшего в аварию демона. Совсем еще мальчишка, он переломал крылья, рентгеновские снимки не обнадеживали.
— Женщина за рулем — катастрофа, — проворчал Гундарго, выслушав подробности. Они с Кирпачеком драили руки смолой, потом обрабатывали их серой, прежде чем натянуть перчатки. — Ампутация неизбежна, раздроблены все суставы.
— О святой Дракула! — ужаснулся Кирпачек. — Бедный парень.
— А ту ведьму, что наехала на парнишку, задержали?
— Нет, — ответила хирургу санитарка Яграфья. — Сбежала она. С места преступления скрылась, небось боялась, что посадют. Молодежь нынче совсем измельчала. Это надо ж, в час пик лететь на метле по главной магистрали такой шибко пьяной!
Врачи зашли в операционную. Юный демон посмотрел на них с болью в глазах. Демонов вообще никакая анестезия не брала, напротив, являлась для них тонизирующим средством.
— Доктор, — прохрипел оперируемый, — вы отрежете мне крылья? Я больше никогда не буду летать?
— Крылья, малыш, сколько ни отрезай, всегда отрастают снова, — ответил Гундарго. — Скальпель…
Операция прошла успешно. Вампир в который раз поразился профессионализму призрака. Движения коллеги были точными, легкими, быстрыми. После операции врачи так устали, что было уже не до разговора. Сняв халаты, они вышли в фойе. Оба молчали.
Подошел Тлибзюзюк. Его сальное, потное лицо светилось самодовольством. Он достал из кармана несвежий платок и вытер лоб. Потом инфекционист свысока поглядел на коллег, немного помолчал и, раздуваясь от важности, произнес:
— Завтра начну готовить доклад для главного инфекционного врача столицы. — Зомби замолчал, ожидая громких поздравлений, бурного выражения зависти, но лица коллег оставались спокойными. — Так вот, он прочтет мой доклад на чрезвычайном заседании в присутствии самого короля. Я, между прочим, тоже получил пропуск. — И Тлибзюзюк показал впечатляющую бумагу с круглой печатью. — Доклад будет посвящен решению проблемы ликвидации осиновой болезни. — И зомби, не прощаясь, пошел дальше, но вдруг остановился и заявил: — Иду на повышение. В министерстве здравоохранения работать буду.
— Подхалимом? — поинтересовался Гундарго, всегда отличавшийся прямолинейностью.
— Да вы!!. Да как вы смеете?!! — завопил Тлибзюзюк, но врачи, игнорируя его, направились к выходу.
Они немного постояли на улице, оба молчали — после встречи с инфекционистом остался неприятный осадок. Нежгучие лучи ласкали кожу, и, если бы не усталость, возможно, Гундарго и Кирп даже получили бы удовольствие от прогулки. День был теплым, алое светило отражалось в гальке под ногами, камешки вспыхивали, искрились так, что солнечные зайчики на некоторое время ослепляли прохожих. Деревья весело шумели, переговариваясь с ветерком, лужи высохли. Мир прекрасен!
Эльф, романтичный и грустный, хрупкий и тонкий телом, тоже был прекрасен и гармонично вписывался в спокойную красоту мира. Он стоял с букетом чертополоха в руках, с надеждой глядя на Кирпачека.
— Эт-то вам, — заикаясь, прошептал эльф. Он робко протянул цветы и потупился.
