Ковры-самолеты разлетелись по кругу.
Перед каждым из нас появились светящиеся контуры огромной девятки. Игроки расправляли плечи, между делом крутили шесты, а девятка погасла и сменилась восьмеркой. Просторные ковры, три на четыре метра, начали медленно таять по краям.
Я сглотнул и мельком поглядел на участников. Те оставались спокойными — значит, не все так плохо, как кажется.
Восьмерка сменилась семеркой, ковер стал прозрачным, но остались видимыми матовые полоски.
Трибуны под ногами размахивали флажками, шарфиками, головными уборами, стало понятно, что ковры превратились в невидимки ради того, чтобы зрители могли наблюдать за поединком.
На значительном отдалении от меня летал Змей Горыныч, с интересом поглядывая на происходящее. Яга сидела на трибуне по соседству с королем и осматривала поле сражения критическим взором.
Спинки кресел одновременно по всему стадиону отклонились назад, чтобы зрители не сидели с запрокинутыми головами. Молодежь сразу же откликнулась приветственным свистом и криками. Скандируя имена любимых воинов, зрители отпускали в сторону их противников далеко не ласковые убойные фразочки. Спокойно взиравших не оказалось, разве что Яга, король и Змей Горыныч. Даже советник выкрикивал что-то малоприятное в отношении противников любимого игрока, судя по тому, как быстро вокруг него образовалось много свободного места. Мало ли что случится: все-таки второе лицо в государстве! Что он в запале воскликнет — то стража в азарте и сделает. Как здесь высоко!..
Я почувствовал дрожь в коленях и перестал смотреть под ноги. Организм не привык ходить по практически прозрачным поверхностям, и воображение норовило показать внутреннему взору ужасающую картину: падение на открытые трибуны, прямо на веселящихся зрителей.
Сверкающая шестерка сменилась пятеркой. Участники смотреди друг на друга в надежде отыскать слабейших и сразиться с ними перед битвой с сильными игроками. И хотя каждый имел собственное представление о том, кто из противников не представляет угрозы, глаза большинства участников чаще всего смотрели именно на меня. А вот хрен вам! Не дождетесь! Я покрутил шест так, как это делали они, уронил и едва не упустил его окончательно — он почти скатился с ковра и опасно завис на самом краю. Подхватив его в последний миг за войлочную подушку, я вернулся в центр ковра.
Воины открыто загоготали. Трибуны засвистели. «Смейтесь, смейтесь, простодушный народ! — Я с независимым видом поставил шест. — Вы сильно удивитесь переменам после начала раунда».
Ярко-красная единица помигала, переменила цвет на зеленый и погасла.
Боммм! — загудел невидимый гонг.
Раздался оглушительный рев, и я, не медля ни секунды, присел на корточки. Два шеста в один момент просвистели над моей головой, и запрыгнувшие на ковер участники схлестнулись не со мной, как мечтали первоначально, а между собой. Оба одновременно врезали друг другу и разлетелись по краям. Я вскочил и привычным, хотя и подзабытым движением надавил ногами на ковер. Получив команду, он покачнулся влево-вправо, и от крика слетевших игроков заломило уши. Размахивая руками и ногами в затяжном падении, воины сотрясали воздух такими словами, что на трибунах покраснело подавляющее большинство зрителей.
Сеть мягко приняла их, озверевших от ярости.
Битва на миг прекратилась: участники дружно поглядели в мою сторону, и стало ясно, что количество считавших меня слабым игроком уменьшилось. Это радует.
На магическом стенде появилась первая запись о том, что игрок номер пятьдесят три, Иван-путешественник, получил двадцать баллов, а игроки такие-то заработали по одному штрафному.
Штрафники возвращались на поле битвы с явным намерением выбить из меня душу. А я и не знал, что правилами разрешено объединяться с другими игроками. Пригляделся и понял, что да, можно. Уже были парочки, стоявшие спиной друг к другу и отражавшие выпады набросившихся на них противников. Но большая часть игроков сражалась сама по себе, не рассчитывая на дружескую поддержку: отбить первые атаки вдвоем, а потом твой же напарник нанесет коварный удар в спину?
На меня набросился еще один игрок.
Поначалу биться шестами оказалось не так удобно, как мечом, но не менее эффектно. У меня появилась мимолетная идея дополнить шесты лезвиями, но обдумать нововведение не оказалось возможным: я едва успевал отразить атаку одного игрока, как тут же по мою душу являлся другой.
Сбив очередного участника, я облегченно выдохнул… и перед носом появился шест противника. Я успел выставить свой шест и защититься от неприятных осложнений, но не устоял и упал на спину. Крутанул шест в положении лежа, противник ловко подпрыгнул и занес свой шест на манер дубинки. Я отбил удар и, согнув ноги, с силой выпрямил их, ударив противника в живот. Игрок вылетел с ковра и ухнул вверх тормашками на спасительную сеть.
Зрелище набирало обороты.
Я встал на ноги. Хватит стоять на одном месте, пора побегать по чужим коврам. Не промахнуться бы во время прыжков, а то окажется, что и я знаю немало плохих слов, неожиданно всплывающих из глубин памяти во время падения.
Вклинившись в толпу игроков, собравшихся на одном ковре и дружно мутузивших друг друга, я ловко наклонил ковер-самолет под сорок пять градусов. Не ожидавшие этого игроки попадали с ковра и оказались в свободном полете.
Какой я коварный, оказывается! Сам себе удивляюсь.
Трибуны ликовали: половина группы оказалась на сети в первые минуты турнира. Чем злее будут участники, тем энергичнее и зрелищнее пройдет игра. Оставшиеся на высоте противники переходили на парные поединки, обмениваясь ударами с немыслимой быстротой. Над городом разносились отзвуки боя, напоминавшие барабанную дробь, падение игроков сопровождалось диким свистом.
Два идиота, первыми упавшие на сеть, вернулись в строй и теперь отчаянно бились, намереваясь добраться до моей светлости. Успею улизнуть — они последний разум потеряют от злости. А что, сами виноваты: нечего было на меня одновременно нападать.
— Попался, вражина! — Сбоку появился один из них. — Со мной еще никто так не обращался!
— Привыкай, приятель! — Ловкие игроки успели изучить мой способ и даже применяли его самостоятельно: участники турнира так и сыпались с ковров, оглашая окрестности заковыристыми угрозами. — Теперь это общий метод борьбы!
— Тебе коне… — не успел прорычать разобиженный игрок, как на него упал вышвырнутый с соседнего ковра участник. Он сбил моего новоявленного врага с ног и полетел вместе с ним чертыхающимся дуэтом.
Еще одно падение — и бедный мститель выйдет из игры насовсем. А пока что стоит подготовиться к его последнему возвращению: чувствую, оно окажется незабываемым.
Не успел я выдохнуть, как ко мне подскочили со спины и с силой столкнули с ковра. Обидно: и так стоял на краю, а теперь и вовсе оказался без опоры под ногами.
Развернувшись в падении лицом вверх, я увидел физиономию ухмылявшегося врага. Второго из сброшенных. Но его ухмылка погасла прямо на глазах: тем же самым приемом столкнули уже его. Я хихикнул: есть справедливость на свете!
До приземления оставалось метров пятьдесят, когда враг решил надавать мне тумаков прямо в воздухе. Не знаю, запрещено это или нет, но отбиваться придется в любом случае. Замахнувшись шестом на манер дубинки, он ударил меня за миг до приземления, и шест оставил на доспехах приличную вмятину.
— Что за… — рявкнула частично сплющенная Юлька. — Какого черта?! Эй, там! Аккуратнее!
Противник растерялся, услышав посторонний голос.
Бомм! — прогремел гонг, и рядом с нами появился арбитр в черной мантии. Моего противника окутало зеленое сияние, и он застыл, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Нарушение правил! — монотонным голосом произнес арбитр. — Поединки на территории сети запрещены! Тридцать штрафных очков!
— Это нечестно! — завопил обездвиженный игрок. — Он воспользовался непредусмотренным приемом! Этого нет в правилах!
— Я видел, что произошло, — не изменяя тона голоса ни на йоту, возразил арбитр. — Правилами запрещается использовать любое оружие, кроме шестов и собственной смекалки. Игрок под номером пятьдесят три ни одно из вышеперечисленных правил не нарушил. А вот вы успели нанести удар вне турнирной зоны и потому выбываете из турнира. Согласно набранным штрафным баллам вы лишаетесь права участвовать в соревнованиях на четыре недели.
Арбитр хлопнул в ладоши, и красный от злости игрок очутился напротив склада.
— Игрок номер пятьдесят три, — сказал арбитр, — у вас один штрафной балл, продолжайте игру!
И растаял в воздухе. Доспехи на мне распрямились, словно по ним и не били.
— Давно бы так! — снова вякнула Юлька.
— Уймись, кукла, не до тебя! — прошептал я.
