— Э-э-э, да я… это… — Карась важно подбоченился. — Да я, в общем-то, запросто! Кто, если не я! Тем более тонкая настройка!
Обрадованная вампирша тут же приспособила вокруг аквариума несколько странных конструкций из металла, стекла и дерева.
— Надеюсь, Алиса, эти вещи пригодятся вам в работе. И спасибо за помощь. — Вампир с улыбкой смотрел на хозяйственную артефакторшу. — Поликарпыч, ты там поаккуратнее с тележкой, кое-какой груз довольно хрупкий, — напутствовал он карася.
— Это вам спасибо! — Взволнованная от нахлынувших эмоций Алиса просто сияла счастьем. — Такие редкие приборы! Просто раритеты! Без вас они у меня никогда бы не появились!
— Э… Может, уже поедем, что ли? — решил поторопить недовольный их расшаркиваниями карась. — Потом наговоритесь.
— Конечно-конечно, можно ехать, — счастливо выдохнула вампирша, еще раз оглядев дело своих рук. — Надеюсь, эта мисс Лонгрид наконец успокоится! Как может женщина так любить все планировать! У нее, наверное, вся жизнь до смерти расписана в блокноте!
Но трудно что-то распланировать, когда тебя за каждым углом ждут сюрпризы. В бывший кабинет Сусанна вошла как раз в тот момент, когда Хефа, от старания прикусив кончик высунутого языка, вырезала из рамки портрет Мальдини.
— Олиндия! Вы зачем это делаете? — удивилась распорядительница.
Хефа, чуть не порезавшись, уронила тонкую бритвочку и ругнулась про себя: «Вот ведь принесло эту дуру крашеную, не могла подольше поторчать с этими маньяками от артефакторики и подоставать их своим занудством!»
Развернувшись и состроив максимально невинное выражение лица, она с подсказками Корика затараторила:
— Так вы сами говорили про наследие. Живопись там, холст, масло, великий артефактор! Надо реставрировать портретик-то! Рамочку почистить, картину подновить. А так нести удобнее, да и в мастерские разные надо отдавать.
Махнув рукой на воспылавшую любовью к искусству Олиндию, Сусанна предупредила, чтобы та поторапливалась и поскорее возвращалась на пикник. Проводив уходящую вредину взглядом, довольная мошенница наконец-то вырезала картину, а золотую раму, разломав механическими руками на части, сунула под подол к мужу. Оглядев полотно и подумав: «Ну до чего же неприятный взгляд у этого мужика», она кинула холст рядом с диваном. Судьба портрета ее явно не интересовала.
Направившись по коридору обратно, она услышала, как ее догоняет тележка, и, оглянувшись, увидела довольную Алису. На тележке лежал какой-то хлам, который вампирша с любовью поправляла, а карась с важным видом медленно и негромко посвистывал, осторожно руля своим транспортом.
— А жениха-то где потеряла? — решила Хефа поддеть мисс фон Вездерляйн, но счастливая от найденного богатства Алиса этого даже не заметила.
— Да он там какой-то старый хлам пытается включить, — махнула рукой артефакторша, — ничего интересного. Все самое ценное я уже забрала! — Она снова поправила на тележке какую-то кривулину.
«Да уж, — радостно улыбаясь, хмыкнула Хефа про себя, — похоже, самое ценное здесь забрала я!»
Оставшись один в тишине каменной лаборатории, сосредоточенный Кронов пробовал включить механизм, подбирая кристаллы и вставляя их в различном порядке.
— Неужели ничего не выйдет? — Он еще раз поменял местами пару камней, читая руны вокруг металлических пластин.
Вдруг что-то щелкнуло и заскрежетало. Голова конструкта дернулась, медленно поднимаясь, в глазах тускло засветились синие огоньки, рот открылся и закрылся.
— Ну-с, здравствуй, господин Конструкт, — радостно приветствовал эти действия Кронов. — Ты меня понимаешь? — Генрих Викторианович затаил дыхание оттого, что, возможно, сейчас узнает что-то достоверное фактически от свидетеля минувших лет.
— Вы не хозяин, благородный господин, — заговорил конструкт, скрипя заржавевшими челюстями, — но я понимаю вас.
— И кто же был твой хозяин? — Вампиру было интересно, из какой конкретно эпохи этот агрегат и насколько он стар.
— Мой хозяин — величайший из артефакторов этого мира, непревзойденный Стефано Мальдини! — важно проскрипел конструкт и, немного помолчав, добавил: — А я его верный помощник Альфредо, так он сам меня называл.
— О как! — Профессор тут же понял, что, видимо, судьба сжалилась над ним и наконец-то повернулась лицом, ведь его кольца — работы, кажется, именно этого артефактора. — Знаешь, Альфредо, прошло уже много веков, твоего хозяина давно нет в живых, но его чудесные творения до сих пор вызывают восхищение. Даже легенды про них написаны. Например, это кольцо, — он достал сверкнувшее украшение и положил его на ладонь, показывая конструкту, — «Сердце на двоих».
Кронов сразу не понял, что происходит: конструкт жутко затрясся и заскрипел, скрежеща и словно кашляя, только спустя минуту профессор догадался, что железяка смеется.
— Легенда о величайшем провале мастера и жутком проклятии рода, — заговорил Альфредо. — Было много прекрасных артефактов, которые могли бы восхвалять, а не эту причину беды.
— Но я хочу узнать именно об этом кольце! В легенде говорится о любви, единственной и идеальной, на всю жизнь, — попытался Кронов объяснить механическому человеку.
— Любовь у хозяина была, это правда. А вот счастливой жизни из-за этого артефакта не было! Стефано мечтал стать великим мастером, но ему не хватало знаний этого мира, чтобы создать что-нибудь поистине грандиозное. И он каким-то образом сумел связаться с существом из другого. Таинственный гость принес огромный кровавый кристалл и, пообещав моему хозяину секреты из множества миров, попросил создать ему кольцо с самой могучей разрушительной силой во вселенной, сметающей любые преграды силой истинной любви. Стефано был молод и амбициозен, а еще совсем не верил в любовь. Он пообещал выполнить заказ. Но как оказалось, даже у идеального кольца может быть изъян. Хозяин не ожидал, что, выполнив предназначение, кольцо исчезнет, начав цикл заново. Вещество из другого мира повело себя непредсказуемо — и вот результат. Так получилось, что заказчик был обманут, а мой драгоценный хозяин проклят. Судьба, знаете ли, злая штука. Теперь его род обязан искать кольцо до скончания веков. Пока не выполнит условия сделки, цепь на руке не разомкнуть…
— Так, значит, тут замешано существо из другого мира? — удивился Кронов. — Правда, про камень в кольце я не понял, — задумчиво добавил он и посмотрел на конструкт в ожидании продолжения.
Альфредо застыл неподвижно, уронив голову набок, синие огоньки в глазах потухли.
Генрих попытался пошевелить кристаллы, снова менял их местами, но механический человек, похоже, замолчал навсегда. Отчаявшись, вампир махнул рукой на бесплодные попытки оживить конструкт. Постояв еще немного, постукивая пальцем по подбородку, он развернулся и медленно побрел к выходу. Внезапно сзади снова раздался скрипящий голос Альфредо.
— Лес хрустальных колокольчиков… особняк…
Генрих обернулся и увидел, как в металлическом черепе что-то заискрило, вспыхнуло, а затем голова несчастного Альфредо потекла блестящими каплями, застыв кривым бугристым наплывом на плечах.
— Жаль бедолагу, — посочувствовал вампир, — хоть он и был механический.
Кронов еще раз осмотрел запыленное помещение, грустную картину разрушенного конструкта и, громко вздохнув, вышел оттуда вон.
Помещение опустело, но буквально через пару секунд на стеллаже со сломанными приборами прямо над испорченным конструктом постепенно проявился силуэт многолапой ящерки. Мелькнув цветастым гребнем, Пинцет повращал глазами и, шустро скользнув по каменной стене, исчез в щели под потолком.
Проходя через бывший кабинет, медленно идущий вампир боковым зрением заметил какое-то яркое пятно и остановился. На полу у дивана валялся портрет, которого раньше профессор здесь, кажется, не видел.
Решив посмотреть, Кронов наклонился и поднял полотно, на котором пожилой мужчина в старомодном камзоле в одной руке держал артефакторскую лупу, а другой подпирал гладко выбритый подбородок. Рассматривая детали, профессор неверяще уставился на руку у подбородка, где темно-синяя ткань рукава обнажила запястье. Все мысли вылетели у Генриха из головы. Там у мужчины красовалась знакомая цепочка кровавых рубиновых капель браслета.
