Гранди повернулся к эльфам:
– Вы.., это не…
– Приказ принца, – пояснил Молоток, отводя глаза. – Не спорю, приказ странный. Мы никогда не травили ручных животных. Но принц есть принц.
Гранди бросился бежать. Но эльф наклонился, ухватил его за ногу и, без труда подняв в воздух, отнес за дерево. Там он ухватился за торчащее из земли кольцо и поднял крышку замаскированного под дерном люка. Наклонный тоннель вел куда-то вниз. Эльф швырнул Гранди туда и закрыл тяжелую крышку.
Голем кубарем покатился во тьму и ударился о земляной пол. Если не считать синяков и шишек, Гранди не пострадал. Однако он понял, что совершенно неожиданно оказался пленником.
Вокруг царила кромешная тьма. Гранди присел и задумался. Что-то здесь не так. Голем не часто имел дело с эльфами, но одно знал точно – они никогда не допускали вероломства.
С врагами эльфы сражались насмерть, но всегда славились прямотой. Они могли не допустить чужаков в свои владения, но чтобы пригласить путников в гости, а потом предать! Это явно не по-эльфийски. Тем не менее случилось то, что случилось. Голем чувствовал, что, прежде чем что-либо предпринимать, надо понять причину произошедшего. Стучать в крышку и требовать, чтобы его выпустили, не имело смысла – чего доброго эльфы рассердятся еще пуще и отделаются от него, как отделались от дракона.
Вспомнив о Стэнли, Гранди схватился за голову. Без дракона Поиск провален, не говоря уже об утрате доброго друга.
Впрочем, поразмыслив, голем решил, что еще не все потеряно. Будучи провальным драконом, Стэнли привык есть что попало. Сейчас он был молод и полон сил, да и этих мышьяков проглотил не так уж много. Возможно, он просто потерял сознание. В конце концов, в свое время ему доводилось лопать зомби и глотать бамбуховые вишни. Однажды он даже сожрал василиска, а это не какой-то там мышьяк. Если кто и мог выжить, отведав порцию яда, так уж, конечно, Стэнли.
Предположение стоило проверить. Гранди пошарил рукой по земляной стене и нащупал ход червяка. Прильнув губами к отверстию, голем позвал по-червячьи:
– Эй, червяк, ты здесь?
– Кто это меня зовет? – удивленно откликнулся червяк.
– Я голем Гранди, друг всех незначительных созданий. Мне нужна помощь.
– Другу незначительных созданий я помогу с удовольствием.
Гранди улыбнулся. Кажется, приветливые слова заключали в себе какую-то особую магию.
– Там наверху дракон. Можешь ты сказать, жив он или мертв?
– Пока я доберусь дотуда, он умрет от старости, – промолвил червяк. – Но я знаю одного жука, который роет ходы очень быстро. Он может выполнить твою просьбу.
– Это было бы прекрасно, благородный червяк.
В один момент жук вылез на поверхность и вернулся назад:
– Дракон жив, но болен.
У Гранди камень с сердца упал.
– Почтеннейший жук, не отнесешь ли ты ему послание? Я продиктую его по-драконьи, а ты должен запомнить и передать слово в слово.
– Я попытаюсь, – храбро ответил жук.
– Большое спасибо. Теперь слушай, что надо шепнуть дракону на ухо. – И Гранди медленно, с расстановкой стал надиктовывать послание:
– «Дракон притворяется мертвым, пока не поправится окончательно. Гранди!» – Голем повторил эту фразу несколько раз, пока жук не запомнил и не смог ее воспроизвести. Драконий язык сложен для насекомых, но жуки отличаются хорошим слухом и превосходной памятью.
Гранди даже слышал от Бинка, будто в Обыкновении их используют, чтобы подслушивать чужие разговоры.
Когда жук отправился на поверхность, в голову Гранди пришел еще более амбициозный план.
– Эй, в округе, – воскликнул он на языке бзиков, – бзики поблизости есть?
Ему повезло. Спустя несколько минут в стене подземной темницы образовалась дыра, в которую просунулась голова землероя.
– Э? Что? Кто меня звал? – в недоумении спросил бзик.
– О, достойнейший ва-банк, – промолвил Гранди, припомнив услышанное у лабиринта, – я пленен и нуждаюсь в освобождении. Не пророешь ли ты проход, чтобы я мог выйти на поверхность подальше от дерева, незаметно для эльфов?
Бзик чувствовал себя польщенным. До сих пор никто не считал его настолько важной персоной, чтобы обратиться к нему с какой-либо просьбой, да еще и учтиво.
– Это для меня пустяки, голем. Но не хочешь ли ты заглянуть на само дерево?
– Я бы и рад – эльфы забрали наверх мою подругу, и я опасаюсь за нее. Но если они меня увидят, мне не поздоровится.
– Так это, если увидят, – усмехнулся бзик. – Я ведь почему спросил – ствол этого вяза внутри полый. Там есть шахта, о которой помним только мы, вабанки. Дерево близко, я могу доставить тебя под самые корни. Если ты хочешь наведаться туда…
О такой удаче голем и не мечтал.
– О да, достойный ва-банк. Это будет великолепно. Только.., есть ли оттуда выход наверх? Я не смогу помочь своей подруге, если не сумею выбраться из ствола.
– Там есть трещины, сквозь которые ты сможешь протиснуться, – заверил его бзик. – Порой мы используем их, чтобы незаметно подсматривать за эльфами. Дело в том, что мы, вабанки, весьма любознательны.
– Стремление к познанию заслуживает всяческого поощрения, – проговорил Гранди. – Я буду весьма благодарен тебе за помощь.
– Рад услужить.
Бзик принялся копать и в считанные мгновения прорыл тоннель к могучим корням дерева.
В стволе действительно имелось отверстие. Более того, пошарив руками, Гранди обнаружил, что в стену древесной шахты вделаны скобы. Наверх вела лестница, явно рассчитанная на эльфов. Видимо, их давние предки соорудили ее как тайный выход, но нынешнее поколение забыло древний секрет.
Тепло поблагодарив бзика, Гранди начал взбираться наверх. Стояла полная тьма, и оценить проделанный путь голем мог лишь по числу ступеней. По его прикидкам, выходило, что, преодолев четыре сотни ступеней, он доберется до кроны.
Но это оказалось не так-то просто. Каждая новая скоба давалась с трудом, и скоро голем начал уставать. Через полсотни скоб пришлось остановиться и перевести дух – проделав лишь восьмую часть пути. Казалось, забраться на самый верх ему не под силу.
Но Гранди знал, что должен добраться до кроны. У него были все основания полагать, что племя, презревшее обычай гостеприимства, отравив дружелюбного дракона и бросив в подземелье голема, способно замыслить гнусность и в отношении юной, невинной девушки. По существу, Рапунцель оказалась заточенной в новую башню. А значит, надо вызволить ее снова.
Гранди поднялся еще на пятьдесят ступеней и снова остановился. Он преодолел четверть пути, но чувствовал, что растратил уже три четверти своих сил. Однако не оставалось ничего другого, кроме как карабкаться дальше.
Подтянувшись к сто тридцать четвертой ступени, голем сорвался. Сердце его екнуло и упало чуть ли не до корней вяза, но сам он уцепился за предыдущую скобу и упал, таким образом, лишь на треть своего роста. Все обошлось благополучно, но ощущение осталось премерзостное. Передохнув и отдышавшись, Гранди продолжил путь.
Теперь он двигался очень осторожно, ощупывая каждую скобу, прежде чем ухватиться за нее.
Естественно, что за долгие века небрежения многие ступени подгнили и едва держались. Но Гранди не имел возможности сделать старую лестницу прочнее.
К тому времени, когда он добрался до двухсотой ступени, страх, вызванный падением, уже прошел, но на смену ему пришла усталость. Она застигла его на полпути, и теперь ему было бы одинаково тяжело как подниматься, так и спускаться. Голем уже не верил, что доберется до кроны, но продолжал лезть.
Узкие твердые скобы натерли руки. Сначала появились мозоли, потом кожа стерлась до крови. Теперь преодоление каждой ступени превратилось в настоящую пытку. Приходилось цепляться изо всех сил, ведь сил оставалось совсем немного, но чем сильней он цеплялся, тем сильнее становилась боль.
Позади было двести пятьдесят ступеней. Впрочем, какое это имело значение – вершина находится там, где она находится, и до нее необходимо добраться.
Левая рука голема сорвалась с очередной скобы. Правая не смогла удержать его вес, и он упал, но, к счастью, его ноги застряли между нижней ступенью и стеной. Было так больно, что Гранди захотелось рухнуть вниз и покончить со всеми проблемами разом. Затем он вспомнил об оставшемся внизу Стэнли. Сможет ли дракон вернуться к Айви, если он так и не дождется друга?
Гранди снова полез вверх, и скоро боль отступила, потому что руки начали неметь. Приходилось проверять и перепроверять каждое движение, ведь голем почти не чувствовал скобы.
Вверх.., вверх… Гранди уже не считал ступеней – это отнимало слишком много сил. Он просто лез.
Где-то на трехсотой ступени голем застрял., Он уже не чувствовал своих рук и мог только беспомощно висеть на скобе.
Но его мозг, в отличие от тела, продолжал работать. В голове мелькали мысли о Рапунцель и о подозрительном радушии, с которым встретил ее принц Штопор. Ее он приветствовал с полнейшей учтивостью, тогда как с прочими обошелся наиподлейшим образом. Почему?
