— Ну и трусиха ты, Улька, — фыркнул невидимый фей. — Ведьма просто ошиблась с предсказанием. Такое бывает. И никакой вампир к нам сегодня не нагрянет.
— Слушай, а ты не мог бы идти пешком? Здесь и так не жарко, а ты еще ветер поднимаешь.
— Пешком неудобно, но, если ты просишь…
— Я замерзла! — страдальческим голосом прошептала баньши, проходя мимо нас. Из того же куста на той стороне дорожке тут же высунулась волосатая лапища и протянула клацающей зубами Ульке теплый балахон. — Ой, спасибо, Зырян! Ты настоящий друг!
Лежащий рядом со мной Васька недовольно засопел, но помощи от него было мало — после оборачивания наш лохматый друг неизменно лишался одежды, поэтому предложить Ульке ему было нечего.
— Вс-се равно х-холодно, — пожаловалась баньши, закутываясь в балахон до самого подбородка. От белого платья, служащего нам сигнальным флажком, осталась только узенькая полоска внизу, но Ульку это уже не волновало. — Ну где там этот злодей? Заснул, что ли? Еще немного, и я околею.
— Хочешь, я тебя согрею? — коварно предложил Шмуль, и Васька рядом со мной засопел громче.
— Да чем ты согреешь? У тебя рубашка меньше, чем у Мартина.
— Дурочка, — обиделся фей. — Я обнять тебя хотел.
— Сам дурак. Прежде чем распускать руки, хоть бы поухаживал!
— Ах да, прости, — голос Шмуля из обиженного стал привычно язвительным. — Конечно, ты права — я забыл тебя сперва задобрить. Хочешь, конфетку? Бочка себе наконец-то наешь. А может, я лучше стишок романтический тебе прочту? Например, такой:
— На кладбище ветер свищет,
Под землею зомби спит.
По могилкам кто-то рыщет —
Это Улька прочь бежит.
Или вот еще:
— Буря мглою небо кроет,
Волки плачут под луной.
Ах, простите, то не волки —
Это баньши хриплый вой.
— Ах ты, гаденыш! — возмутилась Улька, замахнувшись на сдавленно хихикающего фея. — Я тебе покажу, как гадости про меня сочинять!
И, сжав кулачки, со всех ног помчалась за выписывающего воздушные кренделя феем.
Я беспокойно приподнялась над бревном, опасаясь за нашу конспирацию, и подметила весело блестящие глазищи, с интересом следящие за набирающей обороты погоней. Баньши, конечно, актриса что надо, но Шмуль сегодня что-то разошелся. Да и Улька, несмотря на шпильки, уже второй раз пробегает мимо нас, ни разу даже не споткнувшись.
Наконец, она устала и остановилась перевести дух.
— Ну что? Согрелась? — деловито осведомился фей, бесстрашно кружа над ее головой. — Готова продолжать прогулку?
Баньши кинула наверх свирепый взгляд и приняла низкий старт, чтобы возобновить забег, но тут подал сигнал Йерж.
— Атас! Сюда кто-то идет!
Я поспешно юркнула на свое место, успев подметить, как подозрительно зашевелились кусты напротив. Васька тоже неохотно опустил голову и прижался пузом к земле, чтобы его мохнатый зад не торчал над нашим укрытием. Предвкушающе облизнувшийся Сар напружинил лапы. На той стороне дорожки едва слышно зашуршала потревоженная листва. А затем до нас донеслись звуки чьих-то быстро приближающихся шагов.
— Улька, целуй меня! — прошептал в оглушительной тишине фей и недвусмысленно причмокнул. — Да быстрей — так получится достовернее!
— Пошел ты! — таким же громким шепотом отозвалась баньши, и под ее ногами захрустел песок — Улька явно попятилась. — Я с тобой целоваться не буду!
— Дура! Это для дела нужно!
— Сам дурак! Никакое дело того не стоит! Кому я буду нужна потом, целованная придурковатовым феем, у которого в этой ипостаси только зубы большие?
— Ах так? Ну, держись…
От дорожке послышалась шумная возня, заставившая Ваську гневно засопеть и приподняться. Я торопливо надавила ему ладонью на вздыбленную холку, но особого эффекта это не возымело — наш медведеобразный оборотень в последнее время стал как-то уж очень заметно покровительствовать худенькой баньши, поэтому даже мой яростный шепот оказался для него не важнее жужжания комара над ухом.
— Отстань! — приглушенно вскрикнула Улька, упрямо отбиваясь от звучно причмокивающего фея. — Уйди, дурак! Не хочу! Не буду! Ни за… м-м-м… м-м-м! А-а-а!
Из горла Васьки вырвался глухой рык, когда на дорожке кто-то с приглушенным визгом упал, он и вовсе едва не вырвался из моих рук. Безусловно, вид истерично бьющих по земле Улькиных ног, над которыми угрожающе зависло нечто бесформенное с сиреневыми крыльями, производил впечатление. Быть может, даже слишком сильное — мы с Мартином повисли на медвежьей шее двумя клещами, но, если бы не вмешательство Сара, обозленный Василек точно испоганил бы нам все дело.
К счастью, к этому времени чужие шаги раздались совсем близко. А потом чей-то смутно знакомый голос воскликнул:
— Что тут происходит?! Эй! А ну, отойди от девчонки!
Жаль, что бревно не давало полного обзора, поэтому я могла видеть лишь то, как мимо нас пробежали лакированные остроносые ботинки, целеустремленно направившиеся к отчаянно пытающейся вырваться Ульке. Однако добежать до цели им было не суждено — каким-то чудом баньши, наконец, извернулась и с мстительным воплем двинула вошедшего в роль Шмуля каблуком промеж копыт. От удара фей взвыл, кубарем скатился с запутавшейся в чужом балахоне подруги. Отлетел прямо на лакированный ботинки, отчего их обладатель ожидаемо споткнулся, выкрикнул что-то нечленораздельное и, совершив головокружительный кувырок, рухнул на едва поднявшуюся с земли Ульку.
Этого медведь выдержать уже не смог — грозно взревев, он одним прыжком перелетел через дерево и метнулся в сторону незнакомца. Приняв его рык за сигнал к действию, из кучи перепрелых листьев в тот же миг вылетел оскаливший кошмарную пасть серый волчище. Почти сразу к нему присоединился второй такой же зверь. Откуда-то с дерева с треском грохнулся на землю Йержик, потрясая широкой сетью собственного изготовления. И вся эта орава с дружным воем набросилась на предполагаемого злодея.
Бедная Улька лишь чудом успела выскользнуть из-под опешившего от неожиданности незнакомца. Как ей это удалось, я не знаю — не видела, потому что в этот момент только-только успела выбраться на дорожку. Зато тот миг, когда приподнявшегося на четвереньки гостя кто-то из волков приголубил огромной лапищей, увидела во всей красе. И едва за голову не схватилась, когда разогнавшийся Василек, не успев затормозить, запнулся об отставленную ногу злодея и, не удержав равновесия, всем весом рухнул прямо на него.
Остроносые ботинки, кончики которых едва виднелись из-под грузной медвежьей туши, слабо дрогнули и тут же застыли. Незнакомец, если и пережил Васькино приземление, виду не подал. Даже не возмутился бесцеремонностью оборотня. Собственно, он, кажется, даже забыл, как дышать. Сам медведь, запоздало увидев невредимую баньши и осознав, что несколько переборщил с воздействием, смущенно кашлянул. А затем перехватил мой диковатый взгляд и с ворчанием поднялся на лапы, открывая нашему взору поверженного супротивника.
При виде бездыханного тела, безжизненно разбросавшего в стороны руки и ноги, и неподвижного лица с явными признаками удушья у меня под ложечкой отчаянно засосало. А с трудом выбравшийся из куста Зырян, стряхнув с себя листья, огляделся, оценил нанесенный "коварному злодею" ущерб и глубокомысленно изрек:
— Кажется, мы поймали кого-то не того…
* * *
Признаться, я пережила несколько крайне неприятных секунд, пока разглядывала бездыханного гостя и прикидывала, как незаметно избавиться от трупа. Но потом угрожающая синева с его лица постепенно сошла, фиолетовые губы порозовели, с них слетел едва слышный стон, и я, наконец, с неимоверным облегчением узнала нашего "злодея".
— Рисьяр… наше счастье, что вампиры такие живучие.
Шмуль, вернув себе привычный облик, скептически оглядел распластавшегося на земле парня.
— И что он тут делает в такое время?
— Понятия не имею. Но второго дохлого кровососа моя совесть может не пережить. Уль, у тебя зелья с собой?
Пережившая жуткий стресс баньши спрятала дрожащие руки в рукава и нервно кивнула.
— Там. За деревом.
Догадливый Рас тут же метнулся в сторону и через пару мгновений притащил в зубах увесистую сумку. Все еще вздрагивая и поминутно шмыгая носом, баньши извлекала оттуда пузырек с вязкой, похожей на кровь жидкостью и сердито ткнула мне в руки.
— Сама его пои. Это твой друг.
Укоризненно покачав головой, я извлекала из потайных ножен небольшой кинжал и, с трудом разжав вампиру зубы, вылила ему в рот содержимое пузырька. Рисьяр тут же вздрогнул, судорожно вздохнул, а потом так закашлялся, что я едва не решила, что мы его ненароком отравили. К счастью, кашель быстро затих, а вампир открыл рубиново-красные глаза и, безошибочно отыскав меня взглядом, хрипло прошептал:
