Что ж, мрачно решил он, так или иначе, но СБ в этом деле участвует.
*
Этой ночью Риш вернулась в квартиру очень поздно, и, к тайному смущению Теж, Айвену Ксаву пришлось вставать, чтобы впустить ее. Ее, но не Байерли, проводившего Риш до двери: того он послал подальше, громко досадуя, что кое-кто не дает людям спать по ночам. Ответные реплики Бая звучали весьма похабно, что не прибавило Айвену Ксаву хорошего настроения. На следующую ночь он дал Риш с собой пульт от входной двери. Байерли увез ее снова, но на сей раз не на вечеринку, а на танцевальное выступление, которая давала какая-то гастролирующая фолк-труппа с запада континента (давняя, явно позабытая родина Бая). На третью ночь Риш просто позвонила с наручного комма Бая и передала Теж, чтобы та ее не ждала и ложилась — она вернется только завтра днем. Айвен Ксав что-то бессвязно проворчал.
Однако на следующее утро приходился его день рождения — событие, которое Теж ждала с растущим любопытством. Они встали еще до рассвета и оделись скорее официально: Айвен Ксав в первый раз за всю неделю отпуска облачился в свой зеленый капитанский мундир. Завтракать они не стали, только выпили чаю, а потом Айвен Ксав усадил Теж в свою спортивную машину, и они покатились по темным, тихим улицам. Ехать было недалеко. Слава богу, он вел машину без лихачества, хотя Теж не знала, виной тому сумерки или предстоящая торжественная церемония.
Про саму церемонию она от Айвена Ксава узнала мало — только что это некие традиционные барраярские поминки по его покойному отцу, в которые явно входило жертвенное сжигание пряди волос — слава богу, с облегчением узнала Теж, что не прямо на голове.
Они въехали на улицу, вдоль которой теснились старые, низкие, обветшалые дома; там уже стояла машина муниципальной стражи с включенной мигалкой. Пара стражников как раз ставила светящиеся заграждения по обе стороны от вделанной в мостовую бронзовой таблички. Айвен Ксав нацелился на парковку, и сержант стражи заспешил было к нему, делая отмашку уезжать, но тут узнал машину и ее водителя и замахал уже приглашающе.
— Капитан Форпатрил, сэр! — откозырял стражник, пока Айвен Ксав помогал Теж выйти из машины. — Мы только что все для вас приготовили.
Айвен кивнул:
— Как всегда, спасибо, сержант.
Стоя на тротуаре в промозглых осенних сумерках, Теж огляделась.
— Значит, здесь погиб твой отец?
Айвен Ксав показал на табличку, которая ярко блестела в кружеве оранжевого света и теней, сотканном уличными фонарями.
— Прямо здесь, если верить маман. Его застрелили СБшники узурпатора Фордариана, когда они вместе пытались бежать из города.
— Погоди, она была здесь? Вот прямо здесь? В этот момент?
— О, да, — он зевнул, сонно уставившись вдаль, но встрепенулся, когда в квартал свернул длинный, блестящий, уже знакомый Теж лимузин. Муниципальный стражник с отработанной исполнительностью указал жезлом на специально оставленное для его парковки место, а затем откозырял прибывшим. Леди Форпатрил приехала в сопровождении, или в компании, Саймона Иллиана, а замыкал процессию шофер Кристос с большим, позвякивающим тканевым мешком.
Полицейские замерли навытяжку в почтительном отдалении, когда Кристос опустился на колени, чтобы установить на мостовой рядом с табличкой извлеченные из мешка бронзовый треножник и чашу. Затем, кивнув своей госпоже, он отошел в сторону, к страже — они поздоровались, о чем-то вполголоса переговорили, и один из стражников поспешил к перекрестку дальше по улице, чтобы перенаправить уличное движение.
— Доброе утро, Айвен, — приветствовала леди Элис своего сына. — С днем рождения, дорогой, — она крепко его обняла, а он самым дежурным образом чмокнул ее в щеку.
Иллиан повторил эхом:
— С днем рождения, Айвен. Тридцать пять, да?
— Да, сэр, — благодарно кивнул ему Айвен Ксав.
— «Земную жизнь пройдя до половины» — какой у них там срок, три двадцатки плюс еще десять? Не верится, что мы прожили так долго, — он покачал головой, словно удивляясь. Айвен поморщился.
Война Фордариана за императорский трон была чем-то вроде неудавшегося дворцового переворота, как поняла Теж из своих недавних изысканий. Вскоре после коронации пятилетнего императора Грегора под регентством Эйрела Форкосигана его соперник граф Видаль Фордариан со своей партией предпринял попытку захватить власть. Первый удар позволил им взять под контроль столицу, Генштаб и штаб-квартиру СБ, а также мать юного императора, но сам мальчик ускользнул у них из рук, и его спрятал где-то в глуши еще копивший силы Форкосиган. И этот промах оказался фатальным.
Последовал примерно месяц противостояния и локальных боев, пока обе стороны отчаянно маневрировали в поисках союзников среди прочих графов, армии и народа. Капитан лорд Падма Форпатрил со своей женой леди Элис — родня и союзники регента Форкосигана — оказались в этот момент отрезаны от него в столице и были вынуждены скрываться. В хрониках военных действий гибель Падмы была отмечена разве что сноской, менее важная, чем все эти бои. Стояла ли тогда такая же промозглая туманная ночь?
И эта история казалась ещё более нереальной после того, как Теж недавно сидела в одной комнате и угощалась пирожными с одного подноса со взрослым, сорокалетним Грегором. Не говоря уж о нынешней...
Нынешняя леди Элис, сосредоточенная и властная, повернулась к Теж и взяла ее за руки.
— Доброе утро, Теж. Я рада, что вы пришли.
Одно дело — просто погибший муж, другое — застреленный прямо у тебя на глазах. Теж склонила голову, внезапно оробев перед этой женщиной.
— Спасибо, — выдавила она, не зная, что еще сказать.
— Я правильно понимаю, что вы в первый раз видите поминальную службу?
— Да. Прежде я о таком даже не знала.
— Здесь нет ничего сложного. Особенно после тридцати пяти репетиций. Иногда люди отмечают ею годовщину смерти своих близких, иногда — их день рождения, а, бывает, совершают и по другим поводам. Когда это требуется. Чтобы сохранить память живой или отдать последний долг, — сухая усмешка тронула ее губы. Оранжевый свет фонарей стер все краски с ее лица, а мундир Айвена Ксава из зеленого сделал тускло-оливковым.
Леди Элис и Айвен Ксав опустились на колени возле жаровни. Леди Элис быстро и деловито вытащила из мешка пластиковый пакетик с ароматической корой и древесным щепками и высыпала их в чашу. Затем достала из своей сумочки сверточек и положила поверх растопки шарик отрезанных и скатанных волос, черных с сединой. Айвен порылся в кармане брюк и достал такой же пакетик, прибавив к общей куче лохматый черный комочек. Возможно, они предусмотрительно сберегли их со времени последней стрижки? Оба поднялись.
Леди Элис кивнула на табличку.
— Вот здесь моего мужа застрелили СБшники Фордариана. Из нейробластера — у бедняги Падмы не было ни единого шанса. Я никогда не забуду этот запах... и смрад паленых волос. Эта церемония всегда воскрешает его в памяти, — она поморщилась. — А Айвен родился часом позже.
— А где был его маточный репликатор? — спросила Теж,
Все три лица повернулись к ней. Леди Элис криво усмехнулась и похлопала себя по животу:
— Здесь, дорогая.
От нового, внезапного ужаса у Теж перехватило дыхание.
— Вы хотите сказать, что Айвен Ксав — естественнорожденный?
— В те дни по-другому не бывало. Барраяр тогда едва узнал про репликаторы, а широко доступными они стали лишь поколение спустя, — леди Элис сердито уставилась на нервничающего сына, точно воскресив в памяти давний гнев. — Целых две недели лишних и девять фунтов веса!
— Я не виноват,— пробормотал Айвен Ксав, но очень тихо и практически себе под нос. И пояснил Теж чуть погромче: — Она мне это каждый год припоминает.
Уже спокойнее леди Элис продолжила:
— Друзья, пришедшие нам… мне на помощь, успели почти вовремя и отвели меня в заброшенный дом неподалеку отсюда, в караван-сарае — тогда это был очень ветхий и опасный район. Сержант Ботари, да будет мир его беспокойной душе, был за повитуху, поскольку у остальных не было в этом деле никакого опыта, включая меня саму. Я была в ужасе, но кричать не могла, понимаете — люди Фордариана еще были рядом и искали нас. Ботари дал мне прикусить какую-то тряпку... до сих пор вспоминаю ее мерзкий вкус, стоит едва задуматься об этом. Совершенно тошнотворный. Но, благие небеса, мы как-то справились, хотя я до сих пор не понимаю, как. Мы все были так молоды… Айвен сейчас старше, чем Падма был тогда.
Она поглядела на Теж с внезапным удивлением:
— А мне тогда едва исполнилось двадцать пять. Как раз ваш возраст, моя дорогая. Какое странное стечение обстоятельств.
Более чем странное и скорее неуютное, решила Теж. Но новая, или вновь открывшаяся, причина необъяснимой симпатии этой немолодой женщины к юной беглянке, горюющей о смерти близких, сделала ситуацию кристально ясной. Да, ясной как кристалл, лед или разбитое стекло, в общем, штука с острыми и опасными гранями. «Ох».
