– Я над собой работаю, – кивнул я посланнику. – Приступим?
– Ты помолился своим богам? – поинтересовался Фориэль, делая скользящий шаг навстречу.
– О! Я не беспокою их по таким пустякам.
Да, если Картопаль лучший ученик этого ушастого, то что же тогда представляют из себя остальные? Напрашивается неутешительный вывод. Фориэль не все дает им. Кое–что оставляет для себя.
В этом нехитром выводе я убедился сразу. Ох и верткий тип мне попался! Он плел кружева своей техники, не давая мне навязать удобную манеру боя. Состояние транса, в которое я скользнул, как только начался поединок, спасало меня от его резких и неожиданных выпадов и ударов. Мало того! Фориэль использовал магические атаки. Он попытался выдернуть меч из моих рук.
Вот это, честно говоря, меня достало больше всего. Хорошо, что я держался крепко за рукоять. А если бы я в этот момент перебирал руками во вращении? Да мало ли моментов, когда клинок не так надежно сидит в руке?
Как только я почувствовал рывок моего меча, я зарычал от негодования. Уже собирался ринуться на этого мага, как в памяти всплыло лицо Орантоэля, поучавшего меня: «Не позволяй злости или ярости туманить свой мозг! Твоя голова должна быть ясной и холодной. Твой козырь в том, что ты умеешь своей техникой и скоростью превозмочь противника. Заставь своего соперника вести бой по твоим правилам!»
Ладно. Не подводить же учителя. Я еще более ускорился и применил свой самый сильный довод – «сечу Радогора». Конечно, усиленную и усовершенствованную Орантоэлем и вашим покорным слугой.
Лязг сталкивающихся клинков превратился в треск. Может быть, это и не самое удачное сравнение, но оно более близко к истине.
На лице Фориэля я, с большим удовлетворением, заметил беспокойство. А чья это прядь волос полетела в сторону? То, что это не моя, – могу гарантировать. Я таких не ношу. Не мой стиль. Сема забился в уголок и не отсвечивает. Значит, и не его.
– Не беспокоит? – рыкнул я, перемещаясь с большой скоростью вдоль зала.
– Предлагаю сделать перерыв, – выдохнул в ответ Фориэль.
Я разорвал дистанцию и остановился. Но, во избежание всяких пакостей, на которые это тип, по–видимому, горазд, я держался настороже. А он все–таки – мастер. Конечно, не так крут, как Орантоэль, но тоже хорош! О том, что ход моих мыслей правильный, свидетельствовала изумленная физиономия Семы, выглядывавшая из–за колонны.
Фориэль, опустив меч, снова пытливо начал меня рассматривать. Я ему что, витрина?
– Я начинаю понимать смысл иллюзий, наложенных на тебя, – сделал для себя вывод Фориэль.
– Эй! Я тоже не прочь понять их, – хмыкнул я.
– Орантоэль? – поднял правую бровь посланник.
– Что – Орантоэль? – не понял я.
– Твоим учителем был Орантоэль? – уточнил Фориэль.
– Ага! Он, – кивнул я.
– Не ошибусь, если скажу, что он превзошел сам себя, – проговорил Фориэль, не сводя с меня пытливого взгляда. – Надо же, ты можешь даже в трансе вести бой. Я был уверен, что для людей это непосильное занятие.
– Ты не видел моего первого учителя, – ехидно сказал я. – Валерка бы тебя разделал, как бог черепаху, и в кратчайшее время!
– Валерка? Черепаху? – непонимающе повторил за мной Фориэль.
– Владиэль, – раздалось со стороны Семы, – посланник не удосужился вникнуть в суть нашей истории, поэтому не знает о том, что мы из другого мира. Должен также заметить, что ты уже превзошел названного тобой человека в мастерстве.
– Его мне не превзойти никогда! – печально вздохнул я, вспоминая мгновения того великолепного боя, свидетелем которого я был.
Все так же, не сводя с меня взгляда, Фориэль протопал в угол залы, где высилось что–то похожее на стол. Перерыл пергаменты, беспорядочной грудой валяющиеся там. Удовлетворенно хмыкнув, извлек один из них. Долго вчитывался, изредка посматривая то на меня, то на Сему.
– Интересная история, – вынес заключительное мнение посланник. – Это объясняет многое, но есть моменты, которые так и остались для меня загадкой.
– К примеру? – поинтересовался Сема, разглядывая перерубленный пополам стул (в пылу схватки этот стульчик оказался не в том месте и не в то время).
– Брат мой, ты мог бы и сам привести множество примеров, – улыбнулся Фориэль.
– Он уже приводил, – сердито сказал я. – Теперь твоя очередь.
– Мне он ничего не приводил, – удивленно повернулся ко мне Фориэль.
– А при чем тут ты? – хмыкнул я. – Достаточно того, что он приводил их мне.
Фориэль долго смотрел на меня, потом, когда понял, что взглядами меня не пронять, вздохнул:
– Мне непонятна твоя сопротивляемость магии. Мне непонятны твои способности, которые несвойственны обычным смертным. Хорошо. Оставайтесь здесь. Комнаты вам будут подготовлены. Владиэль, ты не против того, чтобы я немного понаблюдал за тобой? Кстати, имя эльфа – это настоящее?
– Можешь звать меня Влад, если то имя тебя так коробит, – разрешил я.
– И что тебя постоянно так тянет на конфликты? – с досадой спросил Сема, расхаживая по комнате.
Фориэль отбыл на какую–то встречу во дворец короля, и мы были предоставлены сами себе.
– И что удивительно! Эти конфликты обычно заканчиваются в твою пользу, а твои противники даже проникаются уважением к тебе.
– Ну это если они остаются в живых, – заметил я.
– Ну да, ну да, – кивнул Сема.
– Понимаешь, Сем, тут такая история. Ты не задумывался, почему такие миры называются мирами «меча и магии»?
Семен, конечно, дураком не был. Он на мгновение задумался и кивнул:
– То есть ты хочешь сказать, что меч и магия правят этим миром? Что ты сразу показываешь, что ты один из этих мечей? А как же со мной? Я же не лезу на рожон.
– Ты владеешь магией. Да и того, что ты эльф, хватает для внушения уважения к тебе. У эльфов, знаешь ли, тут уже есть дурная репутация.
– Это какая – «дурная»? – возмущенно вскинулся Сема.
– Не будем отклоняться, – подняв ладонь, предложил я. – Этот вопрос ты сможешь рассмотреть потом. Размышления перед сном весьма способствуют этому самому крепкому и здоровому сну. Знаешь, – продолжил я после некоторой паузы, – это ведь было присуще мне еще до того, как я попал сюда. Просто там это было вторично, да и приносило мне больше неприятностей, чем выгоды.
– Вообще–то да, – кивнул Сема. – Вечно мне приходилось вытаскивать твою задницу из всех неприятностей.
– Ну а здесь это стало весьма нужным делом. Сначала надо показать, что ты силен и достоин уважения как противник, иначе тебя не станут слушать. Что умного может сказать калека или слабак, если он калека или слабак. Это стало здесь философией, которую переломить очень сложно. Сначала покажи себя, докажи, что ты имеешь право говорить, тогда тебя и станут слушать. Вот и приходится мне доказывать и показывать каждый раз, как происходит новая встреча.
– А ты говорил, что ты тут чужой, – укоризненно покачал головой Сема. – Да этот мир создан для тебя!
– Только ты об этом этому миру не говори, – улыбнулся я. – Пусть еще немного понежится в неведении. Кстати, а что мы будем делать в городе?
– Как это – что? – поднял брови Сема. – Походим, посмотрим. Да. Твоя Катрина, может быть, здесь и живет. Поищем ее. Жаль, что детектора металлов у нас нет.
– А он–то тебе зачем?
– Вспомни, сколько на ней железа было навешано.
– Да здесь на каждом втором этого добра висит полно. Здесь писк детектора – не показатель.
Вечером Фориэль нас обрадовал сообщением, что местный король устраивает прием. Мы автоматически оказались включенными в число приглашенных. Это сбивало у меня настрой на поиск девушки.
К тому же у меня появилась претензия к владельцу особняка. Какая? Да, собственно, по удобствам. Кто–нибудь знает, что такое сортир в условиях Средневековья? Не знает? Это вам повезло! А мне вот не повезло, и я узнал.
– Фориэль, что же ты не сказал, что используешь отхожее место в качестве пыточной камеры? – задал я прямой вопрос посланнику.
– Это как? – удивленно спросил Фориэль.
– Да достаточно туда посадить свежего человека на пару часиков, и готово! Он тебе признается во всем. Надо заметить, что он будет далеко не таким свежим. Но это уже детали.
– Я не могу понять, к чему ты клонишь? – подозрительно спросил посланник.
– Неужели у вас нет средств, чтобы убрать это ужасное амбре?
– Убрать что? – окосел Фориэль.
– Вонь убрать! И сделать это место более чистым и приятным для посещения, – разъяснил я, теряя терпение.
«А случай–то клинический!» – сказал мне взгляд Фориэля.
– Э–эх! А еще эльфами называетесь! – добил я посланника.
Когда я пошел спать, Фориэль сидел в глубокой задумчивости над схемой канализации, нарисованной мною, пусть и не квалифицированно, но доходчиво, на листе пергамента. Напоследок я посоветовал заменить запах отхожего места на «дивный аромат лесных или полевых цветов». Ну это уже по возможности.
