– А кто это там говорит? – послышалось с лестничной клетки.
На минутку наступила тишина. Лишь слышалось, как рыцарь сопит своим экзотичным синим носом.
– Кто это там говорит, если никого нет? – повторил нервный голос. – Может с нами матерь божья разговаривает?
– Христофора Колумба мать разговаривает! Валите отсюда, пока я не вышел! – являя свой крутой нрав, Каспер еще раз ударил ногой – сверху посыпалась штукатурка.
– Двери сломаешь, псих еще! – Семин взял рыцаря за воротник и отстранил его подальше от двери.
– Тише, тише нужно, – сказала Вей-Раста, расстегивая сумочку. – Отойдите, пожалуйста. Я наложу заклятия, и сюда никто не войдет.
– О, точно! Она это умеет, – Каспер поднял сумки и отступил к трюмо. – Однажды мы прятались от лахтонских мясоедов. В подвалы замка забежали, а они за нами. Хорошо – там дверь была. Старенькая, хлипкая, гнилая вся. Но Вей-Раста наколдовала на нее и, ничего, полдня эта дверка сдерживала напор десятка огромных мясоедов.
Ларса достала коробочку с белым порошком, насыпала его на ладонь и сдула в сторону двери. Потом, встряхнула небольшой пузырек и начала нашептывать волшебные слова.
– Один урод даже зубы поломал о заколдованные запоры, – продолжил Скальп, отступая к кухне. – Крепкие клыки и хрясь – так и остались на полу лежать. Другая мясоедина лапу вывихнула. Ой, сколько визгу было! А мы с хохоту покатывались и кукиши им крутили. Вот такие кукиши! – коротыш старательно сложил пальцы и сунул фигуру под нос Семину. – Еще случай был, – с прежним оживлением продолжил рыцарь, – когда Вей-Раста разозлилась на магистра Гульку…
– Заткнись, Каспер Скальп, – вежливо попросила Ларса.
Делая последние штрихи колдовства, ведьмочка поводила ладонями по контуру двери. Голоса с лестничной площадки сразу стихли, словно вход в квартиру завалило ватой. В завершении Ларса сказала какое-то непереводимое слово и направилась за друзьями на кухню.
– С Гулькой она всегда ссорится, – выкладывая на стол колбасу, вещал первый рыцарь. – Не столько с ним, сколько с его чокнутыми подружками. Так и в тот раз, ведьмы эти по наущению Гульки накидали ей в компот дохлых тараканов. А Вей-Раста не любит тараканов в компоте. Просто на дух их не переносит. Только от их вида она начинает зеленеть и мучиться желудочной болью. А тараканы в земляничном компоте… сам понимаешь, что с ней было.
– Представляю, – кивнул Семин, хотя он совсем не представлял, почему земляничный компот с тараканами так неприятен для Вей-Расты, если она вчера пила более отвратительное зелье и не кривилась.
– По-хорошему прошу, Каспер Скальп, заткнись, – Ларса бросила несколько сосисок в кастрюльку и залила их запасенной водой из пятилитровой бутыли – из крана текла черная жидкость: не то нефть, не то лечебная грязь из озера Тамбукан.
– Так я же про тебя только доброе и светлое рассказываю, – оправдался рыцарь. – Практически героем тебя рисую. И не постороннему человеку, а боевому товарищу. В общем, плохо было нашей Ларсе, – продолжил он. – От злости она и есть, и спать перестала; затаилась, решила отомстить. Дождалась подходящего момента, когда ведьмы, Гулькины подружки, его в туалет понесли – сам же он без рук, без ног, ходить не умеет – дождалась, и заперла их в тесном туалете, наложив на двери десяток хитрых заклятий. В тот же день мы отправились по заданию в Рейву, пробыли там шесть дней. А когда вернулись, Гулька со своими подружками еще в туалете сидит. И вся Застава его пытается вызволить. Десять магистров собрались у дверей нужника и совещаются, рассуждают с важным видом, как калеку наружу извлечь, поскольку он там уже начал задыхаться. Шумят, кричат, мудрые советы наперебой навязывают. Один умник предложил даже уменьшить магическим способом Гульку и вытащить его веревкой через отдушину. Другие говорили, что без пищи и воды итак он скоро усохнет, и если не в отдушину не поместится, то в сортирное отверстие точно провалится без всякой посторонней помощи. Магистр Кекевриль от большого ума вообще предложил взяться всем за лопаты и подкоп делать. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы Валенок Ларсу не задобрил. Смилостивилась она, сняла запоры и выпустила узников на свежий воздух.
– Н-да… занятная история, – согласился Семин.
Страхи его, что милиция вот-вот вломится в квартиру и нацепит на него наручники, чуть поубавились. Стуков и сердитых голосов по ту сторону двери больше не слышалось, и жизнь казалась тихой и светлой, как бывает под вечер субботы. От этого Артем утихомирился и лишь с аппетитом поглядывал на булькающие в кастрюльке сосиски и госпожу Ларсу, нарезавшую хлеб широкими рыхлыми ломтиками. Только успокоился Семин зря: сотрудники УЧМ уже связались по рации с начальником Управления. Доложили о случившемся, получили крепкий нагоняй и приказ: оставаться на месте, ждать подкрепление. В подкрепление, после недолгих переговоров Хрипунова с начальником УБОП, выдвинулось отделение СОБРа – ребята очень непростые, прежде наводившие конституционный порядок в Чечне, не раз бравшие укрепленные бандитские приюты, вышибавшие сейфовые двери, будто картонку, ломавшие кулаками кирпичи и головой стены. Еще положение Семина осложнялось тем, что это подразделение СОБРа возглавлял не кто иной, как подполковник Владимир Иванович Моргунов по прозвищу Добрый Пекарь. Несмотря на кроткое прозвище, этот человек был добрым только с виду. В душе он был сущим зверем, особо, если душа его в силу служебных обстоятельств соприкасалась с преступниками и бандитскими отморозками. Многие из них встрече с Добрым Пекарем предпочли бы высшую меру наказания еще до суда.
– В общем, не боись, – сказал Каспер Семину. – Никто сюда не сунется. А если сунется, то… жалко мне беднягу, – первый рыцарь горько сморщился, словно узрев судьбу несчастливца.
– Я не боюсь, – расхрабрился Артем. – Мой дом – моя крепость, – он пристукнул кулаком по столу. – Беда в том, что мы теперь не выйдем из этой крепости. Хотя… – взгляд его упал на кастрюлю с зельем из крылышек летучих мышей. – Не выйдем, но вылетим.
– Именно. Как три сокола, – подхватил рыцарь Черепа и Розы. – Если надо, то и в лавку за жратвой летать будем, и дейфов по-птичьи выслеживать. А недруги твои пусть топчутся там внизу. Долго они там башмаки протирать не будут. Если не совсем глупые, то скоро поймут, что сцапать тебя у них нет возможности. Кстати, чего они взъелись на тебя?
Каспер взял кусок хлеба с колбасой и вышел на балкон.
– Думаю, из-за беспорядка на вокзале. Когда мы макабца разорили и обидели милиционеров, – Артем с опаской вышел за рыцарем. – Штука в том, что они не знают, кто мы такие. Не слыхали еще о Стражах Перекрестка. И не известно, что Стражи Перекрестка, так же как и милиция служат Порядку и Закону. Только не маленькому закончику в одном отдельно взятом мирке, а большому Закону во всей Вселенной.
– Эт точно, – пробурчал Скальп, жуя бутерброд. – Большущему Закону мы служим. Правда всегда на нашей стороне. А они этого ни хрена не знают. Эй, коллеги! – крикнул он и помахал милиционерам, толпившимся возле УАЗика. – Глупые вы! Дураки!
Подчиненные Хрипунова задрали головы.
– Ду-ра-ки! – внятно повторил Каспер и покрутил пальцем у виска.
Проглотив оскорбление, милиционеры занервничали. Амбал, прежде рьяно ломившийся в дверь подъезда, пригрозил кулаком. Кто-то многозначительно начал поигрывать пистолетом. А мужчина в сером костюме посмотрел на часы и, задрав голову, сказал:
– Подожди немного, умник. Насчет дураков в Управлении разберемся.
Неожиданно усмешка исчезла с его физиономии, брови поползли вверх и он, вскинув руку, что-то негромко, но резко сказал товарищам. Семин и Каспер тоже посмотрели в сторону, куда он указывал. Сначала Артему показалось, что над соседней пятиэтажкой парит воздушный змей, красный, причудливой формы, но через мгновение стало ясно: это – живое существо.
– О, багряный дракоша! – Забыв о милиционерах, Скальп любовался полетом крылатого зверюги, потом добавил. – Быстро же он подрос. Невероятно быстро. Акселерат. Или пища у вас хорошая. Ишь как его расперла за два дня!
Дракоша действительно был немаленький – размером с теленка, темно-красный с удлиненной мордой и тоненьким хвостом с кисточкой, какие бывают у облагороженных пуделей. Леталось ему в чужом мире тяжело: он беспрестанно взмахивал огромными крыльями, кивал головой и неловко выгибался при этом. Пролетев мимо тополя, он свернул в проулок и теперь приближался точно к пятиэтажке Семина.
– Сейчас сцапает кого-нибудь, – сказал первый рыцарь. – Наглая и злобная животина, но жрать хочет, как и мы все.
– Мальчики, идите кушать, – позвала с кухни Вей-Раста.
– Смотри, без нас не начинай, – отозвался Скальп. – А мы сейчас, поглядим кто у крылатого брата сегодня на ужин.
Дракоша и впрямь оказался наглым. От дома Семина он резко свернул к пятиэтажке напротив. Хлопая крыльями, завис у лоджии пятого этажа и, резко прянув вперед, схватился зубами за ковер. Ковер, по всей видимости, дорогой, импортный, был вывешен для проветривания, что бы в нем моль не завелась. Только хозяева не были проинформированы, что в городе появилась другая напасть, почище всякой моли. Не будучи утонченным гурманом, дракоша скушал ковер прямо на лету, лишь несколько кусков, разорванных острыми зубками, шлепнулись на детскую площадку, остальное исчезло в драконьей глотке словно разноцветное спагетти. Покончив с ковром, он приметил во дворе здоровенного ротвейлера, который был оставлен перепуганным хозяином и лаял в небо на невиданного зверюгу с крылышками. Лаял ротвейлер не долго: дракоша как-то шустро спикировал, схватил его коготками за холку, и сразу собака вместо отважного лая залилась истерическим визгом. Здесь багряный проказник, как существо истинно небесное, возвышенное, проявил милость и сострадание: жрать ротвейлера он не стал – просто уронил его на вершину высокого дерева, где собачка и застряла среди веток. Затем летун отломал телевизионную антенну на третьем этаже, помял крышу новенькой «Тойоты» и, наконец, опасно приблизился к сотрудникам УЧМ, давно пребывавшим в страхе и изготовившимся к стрельбе.
