— Есть еще один вариант, — задумчиво произнес следящий. — Можно попытаться связаться с Адольфом. Он предусмотрел такую возможность для крайнего случая, и еще с Земли на мне остался поставленный Адольфом маяк. Если он сочтет нужным нам помочь, то тогда, быть может, откроет ход. Или хотя бы свяжется с теми, кто может забрать отсюда герцога.
— Ход? Но почему тогда он не сделал это сразу? За какими каркалами мы тащились сюда полторы недели?
— По нескольким причинам. Первая и самая главная. А куда бы он проложил ход, а? Нужно знать точные координаты, представлять место детально. Обычно первый раз ходы так и делаются: с помощью человека-маяка. Маг осматривает местность глазами замаяченного и, ориентируясь на полученные данные, делает ход. Даже в этом случае точность не гарантирована. Поэтому маги редко пробивают ходы внутрь помещения. А потом, сделать ход — очень энергозатратное и дорогое занятие.
— Так что же ты ждешь? Давно бы уже связался.
— Пока думал, что Дерри мертв, а наш герцог был без сознания — не мог. Хайк, ты же знаешь, Адольф ничего не делает без выгоды. А какая ему была бы выгода? Если ксари погиб, а мы с тобой через недельку и сами доберемся до цивилизации. А тут услугу создания хода и помощь в поиске девушек может оплатить герцог Нарайский. Герцог, вы готовы?
— Какие же вы сволочи, — сплюнул Стик не то от омерзения, не то потому, что опять накатил приступ дурноты. — Связывайся со своим шефом, и мы все финансовые вопросы обговорим с ним. Я думаю, вытащить Дерри в его интересах при любом раскладе. А вот организацию хода и помощь в поиске девушек я оплачу.
— Хорошо, только мне необходимо ненадолго вас покинуть. Маг из меня никакой, и даже такое простое действие, как связь с начальником, дается мне с трудом, а Адольфа еще нужно уговорить оказать содействие. Впрочем, у них с Дерри еще во Влекрианте был разговор. Не знаю о чем, ваш гаденыш ксари не дал мне подслушать. Но факт: они с Адольфом заключали еще какую-то сделку, пока, правда, на словах, но что-то они друг другу пообещали. Вопрос только, что? Надейтесь, что это обещание имеет для Адольфа значение. В ином случае он кинет Дерри, нас и помчится спасать собственную шкуру. Потому что произошедшее — это конец карьеры первого помощника в синдикате Сарта.
Вечерело, удушающий зной сменился промозглым холодом. Слишком велик температурный контраст, чтобы комфортно чувствовать себя в подобных условиях. Зубы начинают совершенно самостоятельно отбивать дробь, тело покрывается мурашками, становится неуютно и довольно прохладно. Влажная от пота рубашка липнет к спине и усиливает ощущение дискомфорта. Сейчас бы в душ, ну или, на худой конец, просто искупаться и переодеться в сухую и чистую одежду. Стикур еще раз бросил тоскливый взгляд в сторону Раниона и попытался немного сменить положение. Сразу же подступила тошнота. Похоже, двигаться сегодня противопоказано. Куда же запропастился болотный тролль? Неужели эта синдикатская лягушка подло их бросила и помчалась спасать свою пупырчатую задницу?
Следящий уже неоднократно пытался связаться со своим начальником, но все безрезультатно. Каждый раз Ранион возвращался бледный и уставший, но до Адольфа достучаться так и не мог. То ли сил не хватало, то ли тролль просто не желал выходить на связь. Стикур мрачнел, ему хотелось сорваться с места и хоть что-нибудь предпринять, но встать не было возможности. Он нервничал и, вопреки здравому смыслу, ворочался с боку на бок, только ухудшая собственное состояние, голова разболелась зверски, и опять начало мутить. В конце концов Хайк заметил терзания Стика и напоил его вонючим отваром. Молодой человек с опасением отхлебнул из чашки и, обнаружив, что пойло на вкус немного приятнее, чем на запах, быстро осушил кружку. Накатила приятная слабость, согревающая руки и ноги, вставать сразу же расхотелось, начало клонить в сон. Сопротивляться было бесполезно, ноги стали ватными. Головная боль немного успокоилась, и герцог очень быстро уснул.
Ранион немного посидел возле костра, собрал волю в кулак, поднялся и снова скрылся в лесу, буркнув себе под нос:
— Пойду попробую еще раз, если Адольф на связь не выйдет, значит, завтра с утра будем искать другой способ решения проблемы.
Появился парень на поляне примерно через час. Его лицо было невероятно бледным, под глазами синяки, из носа текла тонкая струйка крови, ее Ранион промокал рукавом рубашки.
— Что с тобой? — Хайк подхватил обессиленного следящего под локти и помог аккуратно опуститься на траву возле костра. — Что произошло?
— Так всегда, — сквозь сжатые зубы процедил молодой человек и потер лицо руками. — Мне не дается магия, но ты же знаешь, для Адольфа это не причина, он всегда найдет способ добиться желаемого результата. Мой случай — не исключение, начальник набил меня под завязку различными амулетами, несколько вживлены под кожу, есть татуировка, даже серьги и те увеличивают магический потенциал. Но собственных сил нет, мне невероятно трудно. Даже короткий разговор выбивает из колеи. Начинает трещать голова, мутит, подкашиваются ноги, а сегодня Адольф меня пытал каркал знает сколько. Подробности ему, видите ли, нужны. Я с трудом соображал, где нахожусь, какие уж тут подробности! Думал, сдохну!
— Ну и что? Что он тебе сказал? — напряженно спросил Хайк. От болотного тролля можно было ожидать любой пакости. Наемник не удивился бы и отказу. Помощнику Сарта всегда важнее всего была собственная шкура. Впрочем, только поэтому болотный тролль еще жив. Если бы не это премерзостное качество характера, то Сарт давно бы сжил Адольфа со света или хотя бы убрал из синдиката. А так первый помощник являлся единственным противовесом неуравновешенному королю преступного мира. Так что не уважать его никак нельзя, вне зависимости от того, как он себя поведет в конкретной ситуации.
— Он откроет ход, — рассеял сомнения Ранион, — только неизвестно когда. Здесь странное место, после того как я рассказал про неработающее огнестрельное оружие, Адольф предположил, что подобным образом действует артефакт. Все же мощь «Сердца дракона» велика, и вполне возможно, именно оно воздействует на силовое поле, подобно тому, как на Арм-Дамаше. Из-за этого при создании хода нужно быть очень осторожным. Адольф для получения максимально точного результата будет использовать меня, это единственная возможность сюда попасть. Но даже при таком раскладе ход может возникнуть и прямо на месте костра, и в двух километрах отсюда. А если учесть, что мы очень близко к обители жрецов, нужно постараться сделать так, чтобы не угодить прямо к их воротам. Короче, пока не будет точных расчетов и уверенности, что ход возникнет там, где хочется Адольфу, мы будем торчать здесь.
— Еще чем-нибудь Адольф нам поможет?
— Он сказал, что это не мое лизнячье дело, — грустно усмехнулся Ранион. — Он сделает ход, а все остальное будет обсуждать с тобой и герцогом Нарайским. Но, знаешь, что-то подсказывает мне, что Адольф сильно взволнован. Он переживает из-за этого ксари. Не знаю, что Лайтнинг пообещал моему начальнику, но Адольф готов вылезти из кожи, чтобы не дать Дерри скопытиться.
— Ну это в духе Адольфа. А по поводу Лайтнинга, кто знает, какие планы этих двоих связывают, нас-то они в них точно не посвятят. Так что и говорить на эту тему совершенно бессмысленно. — Хайк задумался и спустя некоторое время предложил следящему: — Ты пока поспи, вон наш герцог как замечательно дрыхнет. Все ему нипочем, даром что аристократ. Бери с него пример, а я пока посижу, будем надеяться, что Адольф не заставит нас ждать неделю. Боюсь, что времени у нас не так и много. Что там Сарт приготовил для девушек и Дерри, неизвестно, но чует мое сердце — ничего хорошего.
Часть четвертая
ВРЕМЯ ПОБЕД
Кап. Кап. Кап. Воск со свечи лениво стекает по бронзовому подсвечнику. На начищенной узорчатой окружности подставки остаются уродливые бело-желтые капли. Они застывают неряшливыми кляксами, скрывая блестящий металл. Комната погружена в темноту. Неяркий ореол вокруг маленького огонька, подпрыгивающего на толстой свече, освещает лишь часть невысокого круглого столика из полированного камня, бокал вина и плетеную тарелку, в которой час назад лежали фрукты. Хочется пить, но нельзя. Один глоток — и можно снова погрузиться в дурман. Голова станет тяжелой, придут неясные видения, и во всех Стикур, солнце и любовь. Жаль, что это неправда, хотя соблазн погрузиться в такие грезы велик. Только голова болит, притупляются рефлексы, и становится все равно. Наркота. Ну уж нет, лучше сдохнуть от жажды, другого питья все равно не дождешься. Ну и пусть! Нужно вылить содержимое бокала, чтобы не было желания сделать глоток. Почему же тогда не поднимается рука?
А на улице ночь, густая, пахнущая терпкими цветами. Блаженный запах разливается по комнате. Так не должно быть, не может в тюрьме пахнуть настолько волшебно. Хочется закрыть глаза и представить, что ничего этого нет. Все хорошо. Сейчас бы только гулять с любимым, не думая ни о чем. Держать его руку в своей, касаться губами небритой щеки и быть счастливой. Но это невозможно. Жив ли любимый, неизвестно, а на окнах металлические решетки, как напоминание о том, что все случившееся — не кошмарный сон. Странное чувство, какое-то тупое безразличие. Даже слез нет, душа закрылась и не хочет принимать жестокую реальность, или, быть может, просто не выветрилась предыдущая порция дурмана. А что? Бокал вина — и все неприятные мысли отступят, станет хорошо, и эта клетка будет казаться раем. Какой смысл страдать, если изменить ничего нельзя? Рука тянется к бокалу со смесью вина и неизвестного наркотика и замирает в нерешительности. Ну уж нет, держаться нужно до последнего. А что, если вдруг не все так плохо? А что, если есть еще надежда?
