Ей снилось, что она находится в странной круглой пещере с выступающими из стен полуколоннами. Ее шаги гулко отдаются под высоким куполообразным сводом. Помещение наполнено светом, мягким и не дающим тени. Источник его неизвестен. Алисе не страшно, она что-то ищет, внимательно разглядывая выложенный белыми шестиконечными пентаклями красный гранитный пол.
Вдруг под куполом возникает шум тысяч и тысяч крыльев, но никого не видно! Она оглядывается и замечает, что вход в пещеру едва виднеется, еще немного, и он сольется окончательно с кладкой из белого камня. Становится очень холодно, Алиса начинает дрожать мелкой дрожью. Прямо под ногами, в середине звезды Соломона она видит свою камею и понимает, что это и есть могущественная печать Гермеса. Алиса протягивает руку, чтобы поднять ее, но в это время стены неожиданно оживают, превращаются в клочья черного тумана. А они в свою очередь мгновенно принимают форму тысяч черных летучих мышей. Они в хаотическом беспорядке мечутся по залу, громко пищат…
И вдруг, словно по команде, как рыбы в косяке, поворачиваются все одновременно в ее сторону остренькими мордочками и бросаются на нее! Алиса подхватывает с пола печать Гермеса, поднимает над собой… Писк нападающих мышей сливается в какой-то давящий на уши и мозг ультразвук. Вот теперь Алисе становится по-настоящему страшно и…
Алиса проснулась оттого, что Грызлов тряс ее за плечо.
– Алиса, да очнись же ты, Алиса! – теребил ее домовой одной рукой, подавая трубку другой. – Телефон звонит!
– Алло, – сказала в микрофон Алиса охрипшим голосом.
Это звонила Юля.
– Привет, Алиска, ты что, простудилась? – спросила она.
– Да нет, это я со сна…
– Я вот что звоню, ты не знаешь, где баба Ванда?
– Нет, а что случилось?
– И Миха не знает, она ушла куда-то и как в воду канула, а она мне очень нужна. Понимаешь, я не могу снять перстень. Он меня уже достал, сначала я его и не замечала, а теперь как-то неприятно стало.
Сна как не бывало – Алиса вскочила с кресла.
– Давай ко мне подваливай, – взволнованно сказала она, – я сейчас Швырову позвоню, с ним все обсудим…
Юлька пришла быстро, видно бежала, потому что запыхалась. И была она какая-то грустная, подавленная. Правда, очень обрадовалась Грызлову, погладила его по кудлатой голове и спросила.
– Как дела, Разлай Макдональдович? Не достает тебя Алиса?
– Ленится немного, чем весьма меня огорчает, – с нажимом произнес домовой.
Вообще-то он был очень доволен молодой хозяйкой, но для порядку считал необходимым ее поругивать. Из педагогических соображений!
– Какая у тебя шерсть густая и блестит, как шелковая! – сделала ему комплимент Юля.
– Знаешь, как на Руси раньше говорили? Домовой мохнат, хозяин богат! – самодовольно сказал Грызлов.
Минут через пятнадцать явился чем-то озабоченный Швыров.
– Ну, девчонки! – сказал он. – Тут такие дела творятся! Армагеддон да и только.
Алиса и Юля засыпали Швырова вопросами, и он рассказал о намечающемся в ближайшее время Соборе темных cил.
– Я как сейчас помню, – ударился в воспоминания домовой, – такой же Собор проходил в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году и тоже в Москве. Только тогда он назывался съезд победителей. Ужас сколько было делегатов! А после съезда одни победители других без соли съели. Уничтожили друг друга, и магическая симметрия сама собой восстановилась. Не сразу, конечно, постепенно, к концу двадцатого века. А теперь все снова здорово начинается! А в чем вопрос?
– Карлос хочет арестовать Брюса и забрать его в будущее, чтобы он у нас тут не наломал дров, – объяснил Швыров. – Я на его стороне, профессор тоже. Насколько я понимаю, этот Кинг-Конгович такую нам диктатуру сердца организует, если дорвется до власти, – Гитлер со Сталиным отдыхают. А вы как, присоединяетесь?
– Я – да! – решительно заявила Алиса и вопросительно посмотрела на Юлю с Грызловым: – Вы идете с нами?
– Обязательно! – неуверенно сказал Грызлов.
– Я против, – заявила Юля и рассмеялась, окинув взглядом расстроенных друзей. – Да ладно, чего вы, я пошутила.
Кроме всего прочего, ей так хотелось увидеть Карлоса еще раз! А вдруг у них завяжется дружба или еще более тесные отношения? Он ведь такой душка, такой милон!
Юля была уверена, что теперь, когда после инициации на крыше высотки на площади Восстания она стала подающей надежды колдуньей, ей по силам покорить сердце любого мага, хоть тебе черного, хоть тебе белого…
В квартире Ниночки на Соколе история с застольем повторилась с точностью отлаженного механизма. Тот же «оливье» со товарищи на стол, и примерно те же тосты: за встречу, за то, чтобы все было хорошо, за природу…
Петр Водорябов второй раз за долгие годы одиночества оказался за семейным столом. Вокруг суетились родственники и близкие, которые его любили и старались всячески угодить. То подкладывали лакомые кусочки в тарелку, то подливали в рюмочку, то принимались нахваливать его замечательный, неповторимый мед, чем льстили ему несказанно.
Он никак не мог прийти в себя от радости. Мало того что у него объявились две такие замечательные дочки, так еще и парни у них хоть куда! Все они клятвенно заверили старика, что непременно приедут к нему отдыхать. А Саша церемонно, по всем правилам светского этикета попросил у него руки дочери, заверив, что будет нежно любить ее всю жизнь. Старик прослезился и дал согласие.
Нине не осталось ничего иного, как извлечь из холодильника заветную бутылку шампанского, и они с шумом отпраздновали это событие. Корделия и Владимир уехали домой далеко за полночь.
Ниночка уложила отца на диван, а сама устроилась на раскладушке. Водорябов уснул сразу, утомленный счастливыми событиями и переживаниями, а Ниночка долго ворочалась и вздыхала, но сон не шел. Покрутившись еще немного, она решила пойти к Саше, вдруг он тоже не спит?
Ниночка вышла на лестничную клетку и столкнулась со своим суженым нос к носу. Он не решался постучать в Ниночкину дверь, чтобы не разбудить старика. Они расхохотались и, зажимая себе рты, чтобы не побеспокоить соседей, на цыпочках перешли в Сашину квартиру.
– У меня есть для тебя подарок, вернее, не столько от меня, сколько от Нептуна, – улыбнулся Саша, усаживая невесту за стол на кухне. – Подожди секунду, я быстро.
Он ушел в свою комнату, вынул из ящика компьютерного стола браслет, поднес его к свету и повертел в руках. Дешевые стразы сверкали и переливались, словно все сокровища пещеры Аладдина вместе взятые.
Саша вернулся на кухню, торжественно надел браслет Ниночке на запястье, и она залюбовалась цветными камешками.
– Это мне? – спросила она. Саша несколько раз кивнул с довольной улыбкой. – Откуда такая красота неземная?
– Ты не поверишь, буквально со дна морского! Нашел, когда плавал в Анапе. Я почистил его зубной пастой, он был весь покрыт водорослями и отложениями соли. Видишь, это скарабеи, они схватились друг за друга лапками и не отпускают. Спинки у них из рубинов, а глазки из опалов. А может, это не опалы, я в этом не разбираюсь. Ручная работа, потому что камни и скарабейчики неодинаковые, даже по размеру отличаются.
– Какой замечательный! – сказала счастливая Ниночка. – Как ты думаешь, он из чего сделан?
– Наверное, какой-то сплав или металл с покрытием. – Саша не стал разочаровывать Нину, незачем было ей говорить, что наши челноки везут такой вот ширпотреб из Эмиратов мешками. – Но он мне почему-то очень нравится. Что-то в нем есть такое… Сам не пойму что.
За всю жизнь ни один мужчина не подарил Ниночке ни одного, даже самого простенького колечка. Она очень завидовала телевизионным дамам, которые, раздвинув изящные пальчики, чтобы было лучше видно драгоценности, хвастались на работе подаренными украшениями. Поэтому она очень обрадовалась нежданному презенту, тем более что по Сашиному довольному и счастливому лицу было видно, что подарок был сделан от души.
Они проговорили до утра, и это был обычный разговор влюбленных: о себе, о детстве, о привычках и о том, как замечательно они скоро заживут под одной крышей…
Баба Ванда с Оссуарием на плече подошла к двери квартиры Серебрякова и внимательно, будто обнюхивая, осмотрела ее. Потом скосила глаз на своего сопровождающего и поняла, что тот видит то же, что и она. По едва заметным линиям пентакля на деревянной поверхности можно было понять, что кто-то бросил на дверь заклятие – довольно мощное. Ну ничего, дело поправимое.
Ванда отступила назад, вытянула вперед сжатую в кулак руку, что-то шепча, резко разжала пальцы. С ладони ее сорвалась голубая шаровая молния и…
Дверь распахнулась – остолбенев от неожиданности, Ванда застыла на месте. В полутьме коридора она отчетливо увидела преградившую ей путь серую мумию! Да, она была бы ужасно похожа на настоящую египетскую мумию, если бы не четырехугольная шапка с кисточкой на макушке и черные перчатки со странными металлическими бляшками на ладонях! Никак сам Брюс развлекается? Ванда присмотрелась к серому существу: коротенькие ножки, узкий таз, широченная грудь, косая сажень в плечах. Зачем это Брюсу понадобилось заматываться в туалетную бумагу?
