Капитан стремительно спрыгнул с нагромождения камней и подбежал к нам. Однако, когда он посмотрел на меня, на лице у него было обычное холодное и непроницаемое выражение, а серебристо-серые глаза глядели куда-то за мою спину.
— Я рад, Ясноцвета, что вы пришли в себя, — вежливо поцеловал он мою руку. — В таком случае нас здесь больше ничего не задерживает. Драниш, нужно готовиться к отъезду.
— Мы уезжаем? — вырвалось у меня. — Куда?
— Мы сейчас на территории страны, которая, вполне возможно, снова находится в состоянии войны с нашим королевством. Не самый лучший выбор — подвергать себя опасности стать заложниками ситуации. Пока нас охраняет хорошее отношение хозяина замка, но оно может измениться в любой момент.
Ярослав развернулся и отправился обратно к каменщикам.
— Он даже ни разу не взглянул на меня! — прошептала я. Почему-то это сильно меня задело. — А ты, Драниш, мне что-то говорил…
— Ясноцвета, — резко ответил тролль, — я прошу тебя — хватит! Разбирайся в своих отношениях с Ярославом сама. Если ты не замечаешь очевидных вещей, чем я могу помочь?
Он отвернулся от меня и широкими шагами двинулся к замку. Мне ничего не оставалось, как побежать за ним следом.
Разобраться в том, как хитро бродит закоулками разума мужская мысль, еще сложнее, чем найти себе подходящего мужа.
Ясноцвета Крюк о взаимопонимании полов
— Я вот чё думаю, Ярик. — Во рту тролля торчала травинка, и он гонял ее туда-сюда, отчего иногда колосок ласковой кошачьей лапкой касался моей руки. Я сидела рядом с вольготно развалившимся троллем на крыше фургона, катившего по лесной дороге, и подставляла лицо солнечным лучам, пробивавшимся через густые кроны деревьев. — А чё мы воевали вообще с нечистью? Какой смысл?
Ярослав сидел, скрестив ноги, на сундуке и точил кинжал, иногда поглядывая вниз, на Мезенмира, который вел фургон. Несмотря на его явное недоверие, молодой маг справлялся с работой прекрасно. Рядом с Ножом сидел Персиваль и что-то рассказывал, активно жестикулируя. Мезенмир слушал его внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы, и гном раздувался от гордости.
Нам пришлось уезжать из замка ульдона в спешке: к ульдону прибыл гонец, сообщивший, что наши страны снова находятся в состоянии войны, и Тар Уйэди посоветовал нам перебраться через границу как можно быстрее — имена Волка и Рыха были слишком хорошо известны среди нечисти, и соблазн отомстить им за предыдущие военные действия мог быть слишком силен. Тар Уйэди, который только-только начал оправляться после штурма замка, честно признался, что у него не хватит сил нас защитить. Оказывается, койладон подпитывались магической энергией хозяина, и именно поэтому оставшиеся после битвы воины так хорошо выглядели. Тар Уйэди выложился почти полностью, и тогда же Даезаэль напитался магией, которую не смог использовать для исцеления, потому что ульдоны использовали силу другой природы.
Мы захватили с собой Ножа, Крюкова и трех выживших после сражения в стане Сыча воинов. Солдаты еще выздоравливали от полученных ран — Даезаэль посчитал ниже своего достоинства их исцелять, а у Мезенмира руки до них дошли только в последнюю очередь. Чтобы в фургоне было не слишком тесно, Волк переселил Драниша, Тису и молодого аристократа жить на крышу. Ночи стояли теплые, и им там было удобнее, чем нам. Внутри фургона пахло ранами и мужскими телами.
Я тоже попросилась на крышу, но мой жених резко ответил, что не пристало Владетельнице домена спать, словно служанке. Теперь я должна была спать в голове фургона, с одной стороны помещался Ярослав, с другой — дядя Вел. За Велимором располагалась постель целителя, который после отъезда из замка хранил гордое молчание, но взгляды, которые он бросал то на Ярослава, то на меня, давали основание подозревать, что эльф что-то задумал и это что-то скорее всего нам совсем не понравится.
— Наше королевство очень большое, — произнес Ярослав, отвечая на вопрос тролля. — Чтобы оно держалось, нужен был внешний враг. Как только удельные княжества перестали представлять для нас опасность, внешним врагом стала страна нечисти. Тем более что ее жители слишком отличаются от нас, и направить на них народный гнев куда проще, чем на князьков. Но война затянулась, а Вышеслав совсем забыл об управлении королевством. Владетели слишком сильны и амбициозны, чтобы это могло долго продолжаться. Почему ты спрашиваешь, Драниш? Ты же знаешь это не хуже меня.
— Я не о том спрашивал, Ярик. — Колосок вновь коснулся моей руки, и по коже побежали мурашки. — Я спрашивал, за что мы с тобой воевали? Если за бабло, так мы эту бодягу могли бросить уже давно. На жизнь себе я уже заработал и ты тоже.
— Ты же о собственном племени мечтал, — въедливо сказала Тиса. — А на племя у тебя еще денег не хватает.
— На маленькое — очень даже вполне, — возразил тролль. — Просто наши страны опять воюют, и я вот думаю: а зачем это все было? Это как будто плывешь, плывешь к берегу, подплываешь — а это тонюсенький кусочек земли, и опять нужно плыть. И конца-края этому не видно.
Ярослав положил кинжал на колени и задумчиво побарабанил по лезвию пальцами.
— А чем бы ты еще занимался, если бы не воевал? — спросил он. — Я не хотел сидеть в отцовом домене и смотреть, как из моего брата старательно лепят Владетеля.
— Я бы бабочек разводил, — внезапно сказал тролль.
На крыше стало так тихо, что я услышала, как проворно лезет наверх эльф.
— Что ты сказал? — спросил Даезаэль, присаживаясь рядом с Дранишем. — Чем бы ты занимался?
— Бабочек бы разводил, — несколько смущенно повторил тролль и внезапно разозлился: — Что вы все на меня так уставились? Не простых бабочек, съедобных! Больших таких! Я у ульдона книжку видел, — одна бабочка заменяет кусок мяса по питательности, а пыльца с крыльев может использоваться как приправа! Это очень выгодное дело, если оборудовать, скажем, чердак, поставить там стеклянную крышу и побольше магических светильников и специальные растения высадить. Гусениц этих бабочек тоже можно есть, но тогда не получится изготавливать специи из пыльцы…
— Но, Драниш, — сказала я мягко, — ты ведь узнал об этом только недавно.
Он так энергично тряхнул головой, что травинка выпала изо рта.
— А ты представь, просто представь, что было бы, если бы не было этой десятилетней войны? Может быть, наши маги обменивались бы знаниями? Может быть, я бы об этих бабочках, которые живут на юге ульдонской страны, узнал бы раньше? И тогда…
— Тогда ты бы никогда не познакомился с Милой Котовенко, — заметил Даезаэль. — Не влюбился бы в нее и не страдал бы сейчас на крыше фургона, думая о том, что было бы, если… Ты ведешь себя, как Персик, Драниш! Убей Ярика, схвати Ясноцвету в охапку да и скачи к домену Крюка. Ты же типа благородный, не просто так тролль. А ее папаша все равно не чистых кровей, одним вливанием крови не серебряноглазых больше, одним меньше…
Драниш вскочил, сжимая кулаки, но Ярослав просто положил ему руку на плечо и легонько нажал, вынудив сесть обратно.
— Чего ты добиваешься этим, Даезаэль? — спокойным голосом спросил Волк.
Эльф закатил глаза и что-то буркнул на своем языке, потом внятно, словно он объяснял это уже много раз, сказал:
— Я пытаюсь вскрыть нарыв до того, как он рванет так, что всем мало места будет. Вы всей толпой ходите по тонкой нитке, и, кажется, я единственный, кто слышит, как она трещит под вашим весом. Но самое ужасное, что, когда полетите в пропасть, вы потянете за собой кучу народа за компанию! А я не хочу быть тем, кто будет с вами лететь в пропасть и думать: что я здесь делаю?
— О чем ты говоришь? — надменности в голосе Ярослава мог бы позавидовать даже король. — У нас все в порядке.
— Конечно, — кивнул целитель. — Когда ваш король создавал службу королевских гласов, куда и меня угораздило загреметь, он тоже думал, что гниющую ногу можно спасти припаркой из листьев капусты, когда как ее нужно было ампутировать! У вас тоже все хо-ро-шо! Я тут схему ваших взаимоотношений на досуге решил нарисовать, и вот что у меня получилось…
Эльф достал из кармана сорочки сложенный листок и развернул. Там в рамочках были написаны имена, а между ними змеились стрелки разных цветов, создавая причудливую вязь.
— Ярик, можно я его за борт вышвырну? — умоляюще попросил Драниш.
— Нет, зачем же? — пожал плечами капитан. — Он говорит правду. Только я надеюсь, что все же прогноз Даезаэля, как всегда, слишком пессимистичен.
— Конечно, конечно! — Сын Леса торопливо сложил листок и положил его обратно. — Попомнишь мои слова, когда дорогая Тиса удушит вашего первенца в колыбели!
— Я? Никогда! Я никогда не нанесу вреда капитану, а ребенок — это же его частичка!
