Широким гневным шагом прошёл через комнату. Но Ренельд уже выпрямился и даже поправил съехавший набок ворот рубашки. На какой-то миг показалось, что сейчас брат замахнётся и ударит. Судя по ярости в глазах, у него на то было явное намерение. Да и аура стала горячее, налилась напряжением, как готовая к спуску тетива — у магов-боевиков это всегда заметно. Даже Лабьет почувствовал и утробно зарычал.
Но, с явным усилием удержав резкий жест, Ксавье поправил шейный платок. Он тоже успел переодеться после охоты, хоть вряд ли ему хотелось заканчивать развлечение так скоро. Однако пострадал один из его приятелей. А это заставит задуматься кого угодно.
— Всё в порядке, милорд! — Мариэтта отважно встала между ними. Небрежным жестом поправила чуть растрепавшиеся волосы. — Мне просто немного подурнело. Столько всего случилось… я ещё не до конца пришла в себя. Его светлость хотел помочь мне присесть. А я наступила на собственный подол. И вот какая неловкость.
Она говорила так ровно, с идеальным соотношением растерянности и смущения в голосе — на это невозможно не купиться. Если не знаешь, что кроется за её словами на самом деле.
— Вы уверены? — всё же засомневался Ксавье и качнулся к Ренельду, дыша, словно разъярённый санглиер.
«Я сейчас прокушу ему голень! — пригрозил Лабьет. — Пусть тоже припадает на одну ногу. Охотничек!»
— Конечно! — Мариэтта улыбнулась чуть подрагивающими губами. — Вы можете проводить меня на воздух, милорд?
Она чуть торопливо схватила брата за локоть и даже легонько, но весьма настойчиво потянула прочь.
— С удовольствием, миледи, — Ксавье кивнул, расправляя плечи. — Герцогиня как раз зовёт всех во двор. Теперь оттуда нам деваться некуда. Стража никого не пускает дальше границы луга. Свежие закуски поданы. Прибыли музыканты…
Всё это он говорил, не сводя неподвижного взгляда с Ренельда.
— Стража для безопасности гостей, — процедил тот. — Пока мы с Лабьетом не проверим окрестности.
— Естественно, — братец дёрнул уголком рта. — Миледи, дайте нам переброситься парой слов. Я тотчас же вас нагоню.
Графиня перевела взгляд с него на Ренельда и обратно, а затем прошествовала к двери. Чуть задержалась, поднимая с пола тонкие перчатки — нарочито неспешно — но всё же вышла.
— Займись Леонорой, будь добр! — как только за ней закрылась дверь, тихо рыкнул Ксавье. — Или любой другой девицей. После твоего грандиозного появления среди них в полуголом виде, желающих, думаю, найдётся немало. Мари — моя. И ты прекрасно об этом знаешь!
— Думаю, у неё другое мнение на этот счёт, — Ренельд пожал плечами. — Вряд ли она вообще одобрит то, что ты так легко её присваиваешь. Такие женщины принадлежат только тому, кому захотят.
— Считаешь, она не хочет? — глаза брата сощурились в два ледяных осколка.
— Я не знаю. Просто наблюдение.
Каждое слово поднимало из нутра волну тошноты. Неугомонный жар носился по телу, ударяясь горячими сгустками то в голову, то в грудь, то куда-то в низ живота. Пожалуй, такой обмен аурами с вдовушкой опасен, а вот может ли быть от него толк — это совсем другой вопрос.
— Просто не трогай её. Ты должен видеть, что ей это не доставляет радости.
— Я веду следствие. И мадам д’Амран пострадала уже во второй раз. Мне придётся с ней видеться. Как бы ни мало тебе это нравилось.
Ксавье хмыкнул.
— Ты прав, мне это не нравится. Хоть я и понимаю важность расследования. Однако… Просто имей в виду, что я собираюсь сделать ей предложение. Совсем скоро.
«Проклятье! Да с чего вдруг? — взвыл Лабьет. — Рен! Сделай с этим что-нибудь!»
— А ты не желаешь для начала убедиться, взаимно ли твоё рвение?
— Знаешь, я очень многое желаю по отношению к Мари. И её… желания тоже выясню. Обязательно.
Ксавье нарочито холодно поклонился и быстрым шагом вышел. Судя по замаху, хотел хлопнуть дверью, но не стал.
Ренельд, стараясь не сбиваться на бег, дошёл до умывальника — и вот тут-то всё съеденное утром резво метнулось из желудка прочь.
«Странно, — задумчиво проговорил шинакорн. — Мне не было так плохо, как тебе».
— У тебя другая структура ауры. А мы… Боюсь, с мадам д’Амран мы несовместимы.
Кто же мог подумать, что получится именно так? Всё внутри бунтовало не жалая принимать в себя чужой свет. Тьма упруго клубилась, закручивались спиралями, вызывая ощущение дурноты. И всеми силами стремилась вытолкнуть посторонние силы.
И отчего-то вспомнился сон, в котором Мариэтта сожгла Ренельда в пепел. Его ощущения сейчас были очень похожими на те.
«Тебе нужно попробовать ещё раз!» — настоял Лабьет.
— Ты так хочешь стать королевским псом? — Ренельд повернул к нему голову, вытирая губы полотенцем. — Или ты хочешь моей смерти в муках?
«Иногда второе, — хмыкнул пёс. — Но чаще я всё же хочу, чтобы ты обрёл то, чего достоин».
— Я выясню, что с аурой Леоноры. А там… Буду думать над другими вариантами. Теперь пойдём. Нам нужно осмотреть окрестности.
Кажется, гости скоро перестали тревожиться о том, что случилось утром. Стража надёжно охраняла периметр, да против них никто и не рвался: всё и так было хорошо. Вино подносили к столам без остановки: Ренельд видел среди остальных и бутыли с этикетками Шато Д’Амран. Похоже, матушка благоволила Мариэтте.
Закуски не иссякали, столы пополнялись всё новыми и новыми — все старания местных поваров налицо. Музыканты, устроившись под навесом, задумчиво наигрывали незамысловатую, приятную мелодию. Кто-то, расположившись на пледах в тени деревьев, затеял беседы или игру в ленард. Щёлкали игральные кости и фишки, которые двигали по расчерченному полю доски. Женщины смеялись над шутками мужчин. Те, в свою очередь, слегка скучали, с тоской поглядывая в сторону лесочка, где ещё недавно проходила охота.
Мать, как истинная хозяйка, пыталась уделить внимание всем. Всем улыбнуться, каждому сказать что-то приятное. Но, наверное, только сыновья способны были разглядеть в её глазах неутихающее беспокойство.
Нападение на приглашённых прямо во время пикника! В гостях будущей жены короля! Скандал, достойных первых страниц всех газет. И потому она старалась, как могла, смягчить гнетущее впечатление от этих неприятностей.
Ренельд, вместе с Лабьетом исследуя сквер и место охоты вместе с двумя стражниками, то и дело оказывались среди гостей. Графинюшка как будто и не замечала его. Ксавье нарочито воротил нос, обхаживая её так внимательно, как вообще мог. Но, похоже, настроение у Мариэтты было испорчено окончательно. Она рассеянно смотрела мимо кавалера, рассеянно отвечала и отрешённо улыбалась на его слова. И как бы невзначай, но достаточно заметно для стороннего наблюдателя избегала любых касаний, на которых Ксавье то и дело пытался настаивать.
«Что-то мне кажется, что сегодня мы вернулись к исходной точке… — недовольно ворчал шинакорн. — А ведь Конфетка была уже почти у нас в руках. Вернее, у тебя. И не только в руках. После такого — только в храм и брачную постель, честное слово!»
Ренельд отмалчивался, не желая вступать с ним в пустые пререкания. И всеми силами пытался вытолкать вдовушку из своих мыслей.
В итоге, ничего особо полезного вокруг имения обнаружить не удалось. Всё те же обрывки заклинания, подпалины в виде кругов на земле, и обрывочный след канала, который внезапно терялся, словно его обрубили. Одно лишь пополнение в фактах: последние две ловушки и правда были связаны. Их силы стекались к одному источнику. К какому — вот главный вопрос. Это человек или просто некий накопитель? В любом случае становилось понятно всё отчётливее: там точно замешана тёмная аура. Только она может притягивать свет так быстро, а от взаимодействия с ним, да при умелом использовании, её след сам собой нейтрализуется.
От длительной прогулки остатки пекущих ощущений в теле наконец, растворились, оставив только лёгкий шлейф, словно бы ожог. Надо же! А впервый раз, когда Ренельд соприкоснулся с аурой вдовушки, всё выглядело гораздо приятнее. То ли состояние её ауры с того дня изменилось, то ли поток оказался слишком сильным. Но сейчас это больше походило не на опьянение, а на похмелье. Причём похмелье довольно жестокое. Словно после бочки дешёвого креплёного вина, что подают в окраинных тавернах.
