могут любую пищу есть, как и Яги с Горынычами. И печенье это, — Кот лапкой стряхнул с пушистой бороды надкусанный кружочек, — он с собой принёс.
— Боже, — вздохнула, наконец, полностью приходя в себя. Осторожно убрала руку со своей головы, встала. — Тогда нам повезло — проснётся, покажет нам дорогу. Я так понимаю, не этот Кощей у них главный?
— Правильно понимаешь.
Сказ двадцать шестой. Тут сорвалось, там удалось
— Дед пропал!
Я резко открыла глаза и села, долбанувшись головой о подвесной фонарик. Сон ещё не сошёл окончательно, потому я дергалась в спальном мешке, не понимая, почему не получается выбраться из палатки.
Выползла на четвереньках, утаскивая за собой спальник. Ладони уткнулись в промёрзлую твёрдую землю, кудрявая пушистая прядь упала на глаза. Из своей палатки выскочил Алек, и я буквально оказалась у его ног, смотря на него снизу вверх.
Он перескочил через меня, не обратив никакого внимания, и метнулся к деревьям. Обернулась. Алек подпрыгнул и сорвал с высокой ветки целую связку амулетов.
Когда он их туда повесил?
— Думаешь, с этого положения его проще найти? — Петя вышел откуда-то из-за моей спины. — Вот чертяка старый, — процедил он сквозь зубы.
Я встала с кряхтением, натянула кроссовки и пригладила волосы. Место, которое мы обустроили для деда, пустовало. А ведь так старались, раскладывали запасной походный комплект, засовывали туда спящее тело в шесть рук под предводительством Кота и Черепа. Первый причитал, что и на голой земле Кощей не простудится, второй — предлагал какие-то геометрические способы затаскивания.
Посмотрела на Алека: он перебирал амулеты, рассматривал каждый, подносил к уху, будто вслушивался, хмурился.
— Вот же!.. Почему не засекли?.. — прошипел он.
— А почему мы не знаем про то, что у нас тут какие-то амулеты висят? — спросила без задней мысли. Просто стало любопытно — может, я упустила этот момент, отвлеклась?
— Кстати, да! — Петя же прозвучал возмущённо и даже с наездом. Я с удивлением посмотрела на него, он — с вызовом сверлил дядю взглядом. А дядя… Дядя не обращал на нас внимания, теребя свои амулеты и что-то бормоча.
Петя цыкнул, отвернулся и принялся осматривать округу. И чего он не в духе? Ну, помимо того, что у нас дед сбежал, который, вообще-то, должен был стать нашим провожатым. Клубочек вряд ли до самих Кощеев доведёт, там защиты — видимо-не видимо, блюдце просить подсмотреть — дурной тон, а нам не выгодно раньше времени с Кощеями ссориться. Вот дед бы провёл — соблюли бы все правила. А сейчас что делать? Рисковать совсем не хочется, но и слепыми котятами во все углы тыкаться — тоже.
Дилемма.
— Петрушка, осмотримся, — по-деловому бросил отлипший от своих висюлек Алек. — Ты туда, я — туда. Может, не ушёл далеко.
— Я тоже гляну, — Кот выбрался из палатки, сладко зевая. — Развели тут непонятно что. Землетрясенье мне учудила, шальная, — это он мне. — И зря старались, укладывали этого, надо было на земле его оставить — хоть не так жалко потраченных сил.
— Давай без запоздалых нравоучений, — попросила. — Пойдём, вместе поищем.
— Сиди! — хором проговорили все, и Череп проснулся, сверкнув провалами глаз.
— Что такое?
— Дед ушёл, — коротко пояснила ему и, уперев руки в боки, посмотрела на Мининых. Поведение Кота в этом случае меня не сильно возмущало.
— Чего так смотришь? — Петя развёл руками. — Мы буквально пробежимся и вернёмся. С тобой, уж прости, это займёт больше времени. Лучше с завтраком придумай, — мои брови поползли высоко-высоко. — Так, ладно, — он примирительной поднял руки, — пожалуйста, будь добра, сделай завтрак, пока мы поищем деда. Окей?
Тяжело вздохнула.
— И оставите меня одну? — это был последний козырь.
Алек без слов подошёл ко мне, снял с себя пару амулетов: один надел мне на шею, другой — намотал на левую руку как браслет.
— Череп тоже тут. Череп, — Алек повернулся к нему, — ты же частокол? Значит, в случае опасности, защитишь ведьму?
— Так и есть, — Череп кивнул, а я с удивлением на него посмотрела. Об этой функции я не знала.
— Так, прекратили базар разводить, Кощей, поди, уже и к себе вернулся, и картишки раскидал, и в нарды перекинулся.
Сказав это, Кот глянул на меня, словно убеждаясь, что всё со мной в порядке, и побежал в лес. Таким быстрым я своего ленивого товарища ещё не видела.
— Скоро вернёмся, — бросил Алек, и, уже отворачиваясь, слегка хлопнул меня по плечу, как бы поддерживая. С Петей он всегда подобное проворачивал, но со мной… Эх, до чего доводят многочасовые задушевные беседы — единственное развлечение в пути!
Все ушли, делать было нечего — принялась разводить костёр, а точнее — разжигать пень.
— Слушай, а каким образом работает защита? — спросила у Черепа.
— Как частокол, но локально — купол вокруг ведьмы. Вред не пройдёт, остальное — как получится.
— А-а… — протянула.
Присев у пня, скрутила газету и просунула в подпаленные щели, рассыпала сухое горючее. Обернулась на Черепа — он задремал.
Кончики пальцев, нос и уши замёрзли. Не сказать, что здесь, на Кощеевых землях, было прямо так холодной — не ниже пятнадцати градусов, но какая-то сырость, промозглость, мёртвенность, пробирала до костей.
Тело покрылось мурашками. В кончиках пальцев словно скрутились вибрирующие комочки. Подушечки горели — то ли от мороза, то ли от странного внутреннего жара, захватившего только их. Пальцы дрожали, я смотрела на них завороженно, как на что-то инородное, не моё — они будто чадили, двоились, как отражение в окне.
— Гори-гори ясно, гори, не угасай, путников замёрзших чаем угощай, — прошептала неосознанно, словно навязчивую песенку, и пламя — плоское, крестовидное, острое — выбилось из щелей пня, опалив жаром лицо.
Я отскочила, потеряв равновесие и отбив копчик. Глаза щипало, сквозь навернувшиеся слёзы я следила, как оседает взбесившаяся стихия и медленно, с домашним уютом, втискивается между потрескивающей древесиной.
Сглотнула. Перекатившись на колени, подняла набранный заранее чайник и поставила на огонь. Руки подняла чуть выше, согревая ослабевшие, словно из них высосали всю силу, кровь, мышцы и кости, пальцы.
Так и сидела, опомнившись лишь за пять минут до прихода парней. Чайник вскипел, но приготовить ничего мясного я уже не успевала — полезла в бездонную сумку за быстрой овсянкой, банкой топлёного масла, хлебом и парочкой почерневших бананов.
— Вы печенье будете? — спросила, стоило моим спутникам подойти к месту стоянки.
— Это ты как поняла, что мы пришли? Не поворачивалась же…
Пожала плечами.
— Так будете?
— Будем, — Алек взял стул и, рывком разложив его, тяжело сел. Кощея они, очевидно, не нашли.
Поели быстро. Кажется, парни и не поняли, что проглотили
