Ой! За очередным поворотом оказалась высоченная железная двустворчатая дверь. Очень массивная, которая была украшена изображением сюрреалистических рож.
Чьи это были рожи — сказать проблематично… Мерзкие, перекошенные, с зенками навыкате, приплюснутыми носами, с неправильным прикусом и миленькими зубками в два пальца длиной. Посредине двери расположены головы побольше, вверху — чуть поменьше. В общем, урезанный вариант «Данжеон лорде» в пиратской версии.
Рядом с замочной скважиной примерно на уровне моего лица были две та-акие здоровенные жуткие хари, что если ночью приснятся — обязательно опозоришься! И не только по части мокрой постели, замечу… Их волосатые и рогатые головы… лица… морды… пускай — физиомордии были искажены страшной гримасой не то злобы, не то смертельной муки. Они непрерывно перемещались по дверному полотну, вращая глазами, шевеля челюстями. Даже железные волоски двигались, словно живые.
У меня подогнулись ноги.
Вот вам и «ой»! Мама!
Аралёз мягко ткнул меня носом в спину, и я от неожиданности полетела обниматься с дверным украшением. Рожи довольно щелкнули пастями.
— Извините, — пробормотала я, отодвигаясь. — Мы с вами еще мало знакомы для такого тесного общения.
Рожи закатили глаза и замерли.
Аралёз, твердо упираясь лапами в пол, настойчиво пихал меня к двери, всей своей сутью показывая: мне туда!
Я вздохнула и постучала в створку.
Рожи очнулись от сна и показали мне кукиш откуда-то выросшими лапами.
— Как невежливо, — обиделась я и стукнула по кукишу кадуцеем, вытащенным из-за фартука. — Я все же дама!
Живые элементы декора на минутку задумались над своим поведением и согласованно продемонстрировали жест, доходчиво объясняющий, куда мне нужно по этому поводу сходить.
Их манеры явно были привиты в местных трущобах.
Я решила заняться кое-чьим воспитанием.
Для начала попыталась отломать показанный мне палец. Сплав оказался твердый, а я — не Поддубный, поэтому и проиграла. Но в ход пошел кадуцей! Вскоре рожам было уже нечего демонстрировать — все лишние элементы декора были моментально вколочены с помощью жезла обратно. Гул стоял знатный, но почему-то никто не отреагировал и на разборки не прибежал. Нам же лучше. Нам — это мне с аралёзом.
— Поняли, кто в доме хозяин? — нарочито ласково спросила я у притихших рож.
Те изобразили кивок и закатили глаза.
— Открывать будем?.. — поигрывая кадуцеем.
Рожи замотались из стороны в сторону и заняли круговую оборону. Они все же высвободили и разогнули отбитые конечности и сцепили их друг с другом, намертво перекрывая доступ вовнутрь.
— Во! — поучительно сказала я. — Как говорили в одном из фильмов: «Жить захочешь — не так раскорячишься!»
Рожи истово закивали, подтверждая мои слова, и еще теснее сжали объятия. Блин: «Мир-дружба-кукуруза!» И все исключительно против меня. А крепко дружат, сволочи! Без болгарки на ту сторону не переберешься!
— Чтоб вас папа с мамой потом не разъединили, гады рукастые! — вполголоса пожелала я, в досаде помахивая кадуцеем. — И дружите себе до скончания веков!
От очередного моего взмаха в дверь шибануло синей молнией. Руки монстров сплелись еще теснее и замерли.
— Что будем делать? — поинтересовалась у мохнатого пуфика-аралёза.
Собака посмотрела на меня с укоризной, покачала лобастой башкой и прилегла.
— Ты мне предлагаешь залезть тебе на спину?
Псина подползла еще ближе и лизнула меня в штанину.
— Ладно. — Я пожала плечами и взгромоздилась.
Аралёз осторожно встал на лапы. Шагнул к стене, напрягся и двинулся дальше. Секунду спустя мы были уже по другую сторону двери!
Я пораженно застыла. Не поняла, как это ему удалось? Вот чудеса! Ты гляди — прошли сквозь стену, как сквозь водопад! Я даже почти ничего не почувствовала, только легкую щекотку.
— И к чему балаган разводить? — полюбопытствовала я, оглядываясь. — Если сразу можно было просочиться?
Собака изобразила пантомиму: «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда!» Ой, лицедей-педагог нашелся, тоже мне!
— Угу. Как только акулу поймаешь — вылезать и не придется! — согласилась я.
А вокруг нас грудами золотых изделий внавалку из цепочек, цепей, украшений, монет, мешочков, сундуков и ларцов высилась мечта Гобсека. Посмертная.
Помещение мне показалось чуток побольше нашего школьного спортзала. В серых каменных стенах с плотной кладкой сделаны открытые ниши — видимо, в них хранили что-то более-менее ценное. Остальные сокровища шуршали под ногами, словно ненужная грязь. Некоторые, правда, свисали на кронштейнах с потолка на странной конструкции. В основном доспехи.
Да мне бы миллионную долю того богатства — стала бы олигаршей. Или олигуршей? — а, черт с ним! В общем, очень богатой!
На возвышении посреди зала, в окружении груд всяческих самоцветов, стоял большой золотой трон. Вместо банальных поручней и ножек его снабдили львиными пастями.
На троне восседал крупный скелет. Ему на череп присобачили громадную корону, сделанную для Голиафа, не иначе. На шейных позвонках скелета блистал широкий драгоценный ошейник. На грудь спускались всяческие ожерелья и цепи с какими-то цеховыми знаками. В руках — меч и скипетр. Держава валялась рядом, на полу.
На коленях исхудавший до костей мужчина держал пыльный ларчик.
Справа от человеческого скелета — или кто он там — возлежал скелет поменьше, похожий на собачий. Ну это я так предполагаю. Типа: «Мы с Полканом на границе».
На шее бедного «Полкана» — тоже золотой ошейник с шипами и драгоценными камнями. А что — функционально! И красиво и полезно!
Аралёз принялся шуршать носом по развалам богатств, вынюхивая что-то конкретное.
— Что ищем?
На меня пренебрежительно махнули хвостом и продолжили изыскательскую деятельность.
— Ну и фиг с тобой, золотая рыбка! — обиделась я и тоже пошла шуршать по местности, скрести по сусекам…
На «золотую рыбку» аралёз не отреагировал, зато активизировался дядя в короне на босу голову. Повернул на меня башку и прикрыл руками ларец, как футболист сокровенное перед пенальти.
Меня так это заинтересовало… Я немедленно поскакала смотреть: как двигаются скелеты, если у них отсутствуют мышцы и все остальное?
К тому же мучило любопытство — что в ларчике такого ценного, если дядя побросал предметы власти и теперь изображает сейф повышенной секретности?
— Привет! — поздоровалась я, приближаясь и наводя контакты.
Дядя явно забыл о воспитании. Отзываться не стал, общаться отказался. Но зато прикрыл ларец еще и коленками.
— Между прочим, этикет никто не отменял, — фыркнула я. — Как минимум, вы должны в присутствии дамы встать!
Скелет попытался покраснеть. По крайней мере, мне так показалось. Потом чуть-чуть поерзал на троне и начал сползать. Вдруг до чего-то додумался пустой головой и остановился. Указал на корону и снова довольно уселся на троне.
— Вы решили, что если король — то все можно? — надулась я. — Но поскольку вы мужчина… Ведь вы же мужчина?
Дядька посмотрел вниз, тяжело вздохнул и кивнул короной.
— Вот видите! — обрадовалась я.
Скелет вздохнул еще тяжелее.
— Ой, простите, наступила на больную мозоль, — покаялась я. — Тогда ощущаете…
Дядя посмотрел на меня с такой рожей… сейчас прям заплачет или ногами засучит…
— Ладно, помните… — пошла я на попятный. — Но это неважно! А важно то, что воспитанный мужчина всегда встанет перед женщиной, даже если у него вместо мозгов корона!
Дядя черепом изобразил: «А мне фиолетово, я тут при исполнении!» — и поправил корону, как фуражку.
— Значит, по-хорошему не договоримся? — вежливо поинтересовалась я.
Скелет отрицательно замотал головой.
— А ну… — набрала в легкие воздуха. — ВСТАТЬ!!!
Встал скелет собаки.
— Вы… хто? — нервно выпалила я, рассматривая приближающуюся живность. — Ин дер гроссер фамилиа нихт? Клювом клац-клац — и мимо?!
Но тут, к моему счастью или несчастью, на дороге этого недоразумения встал аралёз.
— Р-р-р! — грозно сказал мой защитник, поднимая шерсть на холке.
Голая собака повторила маневр и даже попыталась что-то вякнуть в ответ. Для этого громко клацнула челюстью и… потеряла зубы. Они так и посыпались на пол горохом.
— Нынешняя стоматология творит чудеса! — успокоила я расстроенную животинку, грустно разглядывающую былые части своего организма.
— Ш-ш-ш, — задрал громадную башку скелет животного.
— А-а-а! — догадалась я. — У вас страховки нет! Так ничего, наличкой заплатите! У вас тут всего мно-ого…
Аралёз тоже воспринял трагедию брата по виду как свою собственную и двинулся утешать. Бок о бок удалились они в дальний угол и оттуда слышалось:
