— Вы сломали ее, когда плясали от радости, — объяснила графиня Крэк.
— О, тогда все в порядке.
Графиня покрепче сжала в руке микрофон и сказала:
— Тот инцидент, через который вы только что прошли, является истинным, тем, что случился в действительности. Все прочие воспоминания о том времени и месте ложны, и они испарились. Сейчас вы обрели истинные воспоминания. Вам понятно?
— Понятно, — сказала мисс Симмонс.
В этот момент снаружи раздались какие-то громкие голоса и хлопки автомобильных дверей. Кто-то прокричал:
— Поднимайтесь в квартиру двадцать один!
Я затрепетал. Графферти!
Глава 6
Графиня Крэк проговорила в микрофон:
— Вы здесь полежите, ни о чем не думая, пока я не вернусь.
Она положила микрофон, вышла из спальни и закрыла за собой дверь. Доктор Кацбрейн все еще торчал на одном месте наподобие нелепой статуи.
С лестницы послышались тяжелые шаги поднимающихся по лестнице людей.
Сильный удар сапогом в дверь!
Замок, разлетающийся на части, с треском распахнутая дверь!
В комнату ворвались Графферти и трое полицейских!
Графферти уставился на неподвижного доктора Кацбрейна.
— Где изнасилование с убийством? — проревел он.
Графиня сунула руку в черную сумку и выключила динамо. Но вынула из нее небольшой предмет, с виду похожий на чертежную кнопку. Я только мельком заметил метку на нем.
Доктор Кацбрейн пришел в движение, обратив на себя внимание всех присутствующих.
Графиня Крэк двинулась к нему, сжимая в пальцах странную кнопку. Той же рукой схватила Кацбрейна за плечо, и тот громко вскрикнул от этого прикосновения.
— Если вы ищете насильника, — сказала она полицейским, — то вот он, ваш человек! — И графиня Крэк отступила в сторону.
— Где убийство? — рявкнул, обращаясь к Кацбрейну, Графферти.
Доктор Кацбрейн набрал полные легкие воздуха и заорал:
— Я ненавижу вас! Я разорву вас на части! Отвечайте мне!
О боги, эта (…) Крэк уколола его «дротиком следователя», тем самым, что приводил допрашивающего в такое гневно-возбужденное состояние, что задавать разумные вопросы он уже не мог.
Графферти помахал пистолетом и проревел:
— Да кто ты такой, черт побери, чтобы так разговаривать с полицией?
— Вы должны отвечать ясно! — кричал Кацбрейн. — Убью вас, если не будете! На куски разорву!
Графферти подал сигнал двум полицейским.
— Парни, заберите его с собой. И привлеките эту девушку как свидетельницу. А ты, — сказал он, обращаясь к третьему копу, — осмотри-ка все здесь, нет ли трупа в какой-нибудь комнате. Нам нужны улики!
— Улика у меня есть, — заявила графиня. — Вот прямо здесь. — Она полезла в черную сумку, оторвала четыре черных квадратика от рулона и протянула полицейским, пользуясь жестом иллюзиониста, каким он обычно внушает людям, что им обязательно нужно что-то схватить.
Каждый взял по черной пластинке и с любопытством уставился на нее.
Графиня нажала на плунжер динамо.
Графферти и трое полицейских сразу стали похожи на окаменевшие статуи.
А с ними и Кацбрейн.
Крэк закрыла входную дверь и накинула цепочку.
Мисс Симмонс лежала, расслабившись, вытянувшись во весь рост и улыбаясь из-под шлема.
— Теперь, — сказала графиня Крэк, — мы установим, как вы действительно относитесь к Уистеру. Вам известно, что вы для него недостаточно хороши. Но вы благодарны ему навеки за то, что он не поимел вас сам, а отдал другим на изнасилование. Ваша благодарность переходит в поклонение, с которым вы бы относились к святому, и вам известно, что вы осквернили бы его, если бы он всего лишь коснулся какой-либо части вашего тела. Вам это понятно, не правда ли?
— Да, — отвечала мисс Симмонс.
— Поэтому, — продолжала Крэк, — уже в следующий раз, как он явится к вам на урок, вы ему скажете, что студентом он был превосходным, и что вы ставите ему наивысшую отметку за всю оставшуюся часть курса, и что ему не нужно приходить в дальнейшем на ваши занятия, не нужно сдавать экзамены по «Восхищению природой», что он безусловно знает все в совершенстве — и вы, соответственно, отметите все это в журнале, чтобы не случилось никакой промашки. Вы это усвоили?
— Да.
— Вы также скажете другим учителям, какой он прекрасный студент, и поверите в это сами. Усвоили?
— Да.
— Когда он придет на следующее занятие, вы отпустите его. Вам больше никогда не придется видеться с ним снова. Разве это не чудесно?
— Чудесно.
Графиня повертела микрофон в руке, глубоко вздохнула и продолжала:
— После того как вы отпустите Уистера, можете быть довольны собой. Вы будете жить своей жизнью, и у меня нет ни малейшего желания влиять на нее, но хочу вам дать очень надежный совет. Перестаньте носиться со своим Крафтом-Эбингом. Он и его друзья Хавлок Эллис и Зигмунд Фрейд — отвратительная компания. Предлагаю вам найти приятного молодого человека — не Уистера, разумеется, — и выйти за него замуж. Это, конечно, ваша жизнь, но вам следует подумать о том, чтобы остепениться, обзавестись семьей и вести себя нормально.
— Нормально, — пробормотала Симмонс.
— Вот именно, — подтвердила графиня Крэк. — И вы убедитесь, что это намного интересней.
— Намного интересней, — пробормотала Симмонс.
— Секс без любви — пустая трата времени. Вы понимаете?
— Пустая трата времени, — повторила Симмонс.
— Отлично, — сказала графиня. — Вы чем-нибудь смущены или обеспокоены?
— О нет!
— Прекрасно. Теперь вы забудете, что я у вас побывала. Когда я сниму с вас шлем, вы спокойно ляжете спать, не выходя из этой комнаты. Все, что вы увидите или услышите до завтрашнего дня, не пробудит в вас ни малейшего интереса. Ночью вы хорошо выспитесь. Завтра, когда вы проснетесь, мир для вас будет новым. Все, что вы обнаружите или что случится завтра в этой квартире, вы сочтете несущественным, найдете всему разумное объяснение и попросите, чтобы вас насчет этого не беспокоили. Хорошо?
— Хорошо.
Графиня выключила шлем и сняла его с головы мисс Симмонс. Та сразу же заползла под одеяло и мгновенно заснула.
Теперь, когда графиня Крэк вышла из спальни, закрыв за собою дверь, я вздрогнул, словно очнувшись от кошмара. Я знаю, что сделал бы сам на ее месте: убрал бы свидетелей. И я задавался одним лишь вопросом: она-то как это сделает? Я терял союзников одного за другим и мог лишь сидеть тут, в шкафу, угодивши в ловушку, и пассивно смотреть, бессильный хоть чем-нибудь помешать безжалостному, сокрушительному року.
Глава 7
Полицейский инспектор Графферти стоял неподвижно в дурацкой позе, уставясь на кисть своей руки. Трое других полицейских, застыв, оставались в различных фазах своей активности: один смотрел в потолок, другой — на пол, а третий, повернувшись вполоборота, тупо взирал на шефа.
У Кацбрейна рот был открыт — в нем в тот момент закипала ярость. Графиня сняла с Кацбрейна свой дротик и убрала его снова в черный футляр.
Затем она обошла по очереди всех полицейских: у каждого забирала пистолет, разряжала его, вытаскивала запасные патроны и бросала их в черную сумку, возвращая пистолет в кобуру. То же самое она проделала и с пистолетом Графферти, вызволив оружие из его пальцев. Как она только этому научилась? Эта загадка донимала меня до тех пор, пока я не вспомнил, что у них в офисе вечно ошивался Бац-Бац. Чему же учил ее этот чокнутый мастер по разносу чужих машин? Мои руки покрылись гусиной кожей, хотя в шкафу было жарко. Мне это вовсе не нравилось! Что она задумала теперь? Что-нибудь дьявольское — в этом я был уверен.
Вот она надела пиджак. Набросила на плечи накидку из черного соболя. Шагнула к зеркалу и поправила распушенные светлые волосы. Потом вспомнила об алых перчатках и натянула их на руки.
Крэк подошла к окну и слегка приоткрыла его. Смеркалось, но с улицы доносились крики играющей детворы.
Она аккуратно смотала шнур микрофона и вместе со шлемом запрятала в сумку. Затем оглянулась, ища, не оставила ли чего, и вдруг извлекла очень маленькую штучку.
Я просто похолодел.
Бомба!
Ну, сбылись мои худшие страхи.
Графиня взглянула на пятерых мужчин, напоминающих музей восковых фигур, где преступник показан в момент совершения известного преступления. Но данное преступление принадлежало не прошлому и не демонстрировалось как историческое событие. Оно совершалось здесь и теперь! Вернее, готовилось совершиться во всей своей ужасающей жути! И этим беднягам сейчас предстояло испытать на себе всю ярость и беспощадность графини Крэк.
Бедный Кацбрейн. Если бы хоть кто-то подумал сообщить ему, что она порешила сразу трех мужиков — и за что? — за невинные приставания! О, я знал, что она никогда не прощает оскорблений. Просто откладывала возмездие — мешали другие дела. Теперь мир психиатрической науки должен был почувствовать полную деградацию одного из ее светил. Я задался вопросом: не поймет ли он в последние мгновения своей жизни, что гибель его спровоцирована его же приглашением порезвиться с ним на диванчике? Неужели, будучи профессионалом, он не мог заподозрить, что имеет дело с чем-то страшнее самой смерти? Увы, бедный Кацбрейн со своим профессиональным подходом — то бишь с профессиональной обязанностью насиловать одиноких и замужних женщин, короче, всех подряд — не проходил вспомогательный курс, как вести себя с воплощением дьявола Манко, подобного остервенелой графине Крэк.
