— И что в ней такого особенного?
— Одна капля вытяжки из поджелудочной железы крангала способна поднять на ноги мертвого, если он, конечно, совсем недавно отдал Пресветлому душу. Мгновенно заживляет любые раны.
— А веснушки она выводит?
— Нет.
— Бесполезная фигня!
— Уфф… — Тарбон только головой покрутил, поражаясь причудам женской логики.
Добравшись до железы, наемник начал работать более аккуратно, вырезая ее из тела крангала уже ножом.
— Хорошо, что у меня с собой всегда запас гномьей водки есть, — обрадовал он девицу, отстегивая от пояса фляжку.
— Да ты алкаш! — расстроилась девчонка.
— Что такое алкаш? — спросил Тарбон, сооружая из широкого листа подорожника воронку.
— Алкоголик, пьяница.
— Гномья водка прекрасно дезинфицирует раны, — усмехнулся наемник, — а еще она великолепно сохраняет лекарственные свойства жаина.
— Какого жаина?
— Сока поджелудочной железы крангала.
Безжалостно вылив излишки водки на траву, ополовинивая емкость, Тарбон вставил в горлышко фляжки импровизированную воронку и начал выжимать в нее из железы сок. Скоро литровая фляга была заполнена до краев, и наемник отбросил в сторону выжатую досуха сморщенную оболочку железы. Плотно завинтив на фляге крышку, он протянул ее своей ученице:
— Держи, красавица. Это твоя добыча.
— Не хватало еще слабой девушке такие тяжести таскать! — возмутилась Натка.
— Нда-с… — Тарбон пристегнул флягу обратно к поясу. — Ладно, здесь сохраннее будет. Но все равно она твоя. А теперь, ученица…
— Да какая я тебе ученица? — возмутилась Натка. — Ты что, всерьез воспринял этот бред Тазара?
— Сейчас проверим. На, открой, — кинул на колени Натки азбуку начинающего мага Тарбон.
Девушка попыталась открыть книгу, но она не поддавалась.
— Сим-сим, откройся! — приказала она.
Никакого результата.
— Сим-сим, отдайся!
Результат был тот же.
— А теперь я попробую.
Тарбон сел на траву рядом с девчонкой, взял книгу и легко ее раскрыл.
— Я так и думал. Мудрый старикан. Хорошее заклятие на книжку наложил. Так что без меня не освоить тебе магического искусства, — захлопнул он книгу, кинул ее обратно на колени Натки, поднялся и начал разводить костер.
— Э, а шалаш? — хмуро спросила девушка.
— Будет тебе персональный шалаш, не волнуйся.
Как только костер заполыхал, наемник отцепил от пояса кинжал и кинул его девчонке.
— Говорят, мясо крангала очень вкусное, — намекнул он и двинулся обратно в лес за материалом для второго шалаша.
К тому времени как окончательно стемнело и на небе засияли звезды, шалаш был построен, а на широком листе лопуха дымилась горка аппетитно поджаренных кусочков мяса. Рядом с лопухом лежал подпаленный рог крангала, который Натка использовала в качестве шампура.
— Его бы предварительно замариновать, такой шашлык бы получился! — прочавкала девушка.
Тарбон сел рядом и присоединился к трапезе.
— Ну а теперь колись, — насытившись, сказала Натка, — от кого скрываешься?
— Опять колись. Второй раз от тебя это слышу. Что значит «колись»? Я тебе что, бревно под топором?
— Колоться — значит, признаваться.
— Как же с тобой трудно. Ты уж давай со мной по-человечески, а не по-деревянному говори.
— Я с деревом иначе не умею, — фыркнула девица.
— Вот вредина! Ну, ладно, расколюсь, но тогда и ты колись… тьфу! До чего ж прилипчивая фраза. Признайся, колдовала?
— Когда?
— Когда ловила рыбу.
— Нет!
— Не ври. До моря десять дней пути верхом, а в пресных водах крангалы не водятся.
— Мой крангал водится, — упрямо заявила девица.
Тарбон только вздохнул.
— Да честно же, не колдовала! Ну, самую малость, может, червяков же ты для ловли мне не дал!
— Только червяков?
— Ну да. Я толком больше ничего и не умею, — честно призналась Натка.
— Да-а-а… Многому тебя в Кардамане обучили. А как же крангал?
— Откуда я знаю, как он здесь оказался? Захотелось поймать рыбку покрупнее, она и приплыла.
— Тяжелый случай. Рекомендую впредь скромнее быть в желаниях.
— Так от кого ты прячешься?
— От имперской стражи.
— Тебя ловят?
— Да, обвиняюсь в преднамеренном убийстве.
— Кого?
— Графа Норма эл Рилан эт Кордея.
— Угу. Рилана Кордеевича Норманова, — привычно перевела для себя Натка. [1]
Девушка окинула наемника внимательным взглядом:
— Что-то не верится. Не похож ты на хладнокровного убийцу.
— А на кого похож?
— На воина. Вы с ним поссорились?
— Нет. И, сколько себя помню, не ссорился никогда.
— Сколько себя помню? Выходит, вы с ним очень давно знакомы?
— Ухватила самую суть. Он меня практически с пеленок воспитал. Подкидыш я. К воротам его замка меня в детстве подбросили. Вот он меня и воспитал… Да что там говорить! Он мне как родной отец был! В битве при Энире не раз друг друга грудью прикрывали. Он мне там два раза жизнь спасал!
— А ты?
— Я тоже раза три. Хотел бы его смерти, там, на поле боя, это сделать просто, никто бы не заметил. И вообще, все это чистый бред! Чтоб я на своего благодетеля руку поднял? Да никогда! Мне проще самому броситься на меч, чем…
— Спокойно! — осадила Натка распалившегося наемника. — Криком горю не поможешь. Раз мы одной веревочкой повязаны, Темлан, выкладывай, как на духу, все честно.
— Как догадалась, что меня зовут Темлан?
— Наличие юбки и веснушек не означает отсутствие мозгов, — отчеканила девица. — Если бы я меч, на рукояти которого написано «Темлан» зачаровала на Тарбона, ты бы сейчас за мной хвостиком не бегал. Так что давай колись!
Тарбон, вернее Темлан, тяжко вздохнул и начал колоться…
История Темлана была проста до изумления. Подкидыш воспитывался в замке графа практически с пеленок. Граф относился к нему с большой теплотой, как к собственному сыну, и это отношение к нему не изменилась после женитьбы, когда через три года у него появились собственные дети. Старший сын графа Айден и очаровательная малышка Пайра тоже воспринимали Темлана как старшего брата, что радовало сердце графа и его супруги леди Октави. От родной матери подкидышу в наследство остался лишь медальон, который нашли в его пеленках. Так что он рос в замке графства Норма практически как член семьи. А потом грянула война с Дориграном.
Айдена, чтоб не прервался род, граф на войну не взял, и тот жутко завидовал Темлану, который отбыл вместе с полком графа в качестве его оруженосца. Три года тяжелой войны, которая шла с переменным успехом, закалили юношу. Он видел смерть, он терял в баталиях друзей, но самую страшную потерю он с графом познал не на полях сражения. На второй год войны из дома пришло известие, что Айден трагически погиб на охоте. Лопнула подпруга у его лошади, и он упал со скалы. А еще через два месяца умерла его мать, не сумев справиться с горем. Войскам Андугара тогда приходилось несладко, и граф с Темланом не смогли прибыть на похороны. Война закончилась сокрушительным поражением Дориграна, потерявшего часть своих территорий, и граф с оруженосцем сразу заторопились домой. Они мчались, загоняя коней практически без остановок. Этому способствовало письмо управляющего, полученное графом накануне решающей битвы. В нем он выражал озабоченность состоянием здоровья Пайры, которая вела себя очень странно. После смерти матери ее по ночам стали преследовать кошмары, девушка стала очень нервной, исхудала и вела себя неадекватно. Клавиус, так звали управляющего графством Норма, всерьез опасался за ее рассудок и просил графа по возможности скорей прибыть домой. Рилан с Темланом позволили себе лишь две остановки. Последняя, в городе Зареме, всего в четырех часах пути от графства Норма, оказалась роковой. Уставшие, не спавшие почти трое суток, они поняли, что в таком состоянии продолжать путь просто опасно, граф с Темланом сняли комнату на постоялом дворе при трактире «Золотой рог», наскоро перекусили, выпили на сон грядущий немножечко вина и, не раздеваясь, легли спать, приказав владельцу постоялого двора поутру взнуздать их лошадей. Утром Темлан проснулся от грохота в дверь. Стучал хозяин постоялого двора, встревоженный тем, что постояльцы не отзываются и не выходят, хотя их лошади давно уже готовы. Потом загремели ключи, и дверь открылась. Хозяин дикими глазами посмотрел на графа, потом перевел взгляд на Темлана и с воплем «Графа убили!!!» бросился наутек. Темлан приподнялся на локте и увидел рядом с собой окровавленный меч, а на соседней постели бездыханное тело графа с развороченной ударом меча грудью. А по лестнице уже грохотали сапоги. Темлан понял, что это на зов трактирщика откликнулась либо городская стража, либо взвод имперских войск, который остановился здесь накануне на постой. Кого обвинят в этом убийстве, юноше объяснять было не надо, а потому он, схватив свой меч, не раздумывая, выпрыгнул в окно.
