– Валяйте! – Демьяном овладело странное возбуждение, – Но почему вы решили, что я лгу, а он нет?!
– За него поручился глава цеха аптекарей, бургомистр и парижский прево!
«Вот оно, что!» – подумал Демьян, – «Франсуа ле Бертран поручился за Сему Молотка и тем самым теперь может запросто меня уничтожить».
Демьян внимательно посмотрел на преподобного Томазо.
«Но почему же я до сих пор еще не болтаюсь на дыбе? Что удерживает этого сумасшедшего фанатика от того, чтобы начать меня жестоко пытать, а потом либо повесить или сжечь на костре?».
– Тогда почему вы до сих пор меня не подвергли допросу с пристрастием?
Томазо с тоскливым выражением не лице, едва не плача пробормотал.
– За вас вступилась одна весьма влиятельная особа. Очень влиятельная. Настолько влиятельная, что у меня теперь связаны руки.
– Кто же? – спросил удивленный Демьян.
– Король Франции, – протянул Томазо, – я не знаю, как вам это удалось. И зачем вообще ему это нужно?
У Демьяна отлегло на душе. Он расслабился и развалился на табуретке. На лице появилась улыбка. Одного он не мог понять, почему именно сам король заступился за него. Демьян даже не был ему представлен. Неужели каким-то образом покойный кардинал, еще, будучи живым, замолвил перед ним словечко? И вот король вдруг вспомнил про него и решил заступиться.
«Путаница какая-то…. Зачем я ему? Да какая нахрен разница!», – весело подумал он, – «все теперь мы с Бруно свободны! И идешь ты лесом ле Бертран и все эти цеховые мастера, бургомистры, прево и прочие».
Он едва не захохотал, испытывая степень крайнего расслабления, хотя его сердце бешено забилось от притока адреналина.
– Но не все так просто мой друг, – злорадно сказал преподобный Томазо, возвращая его на землю, – Его Величество начал борьбу с могущественными феодалами за объединение Франции под одной короной и ему очень нужна поддержка и лояльность городов в этом противостоянии. Поэтому он, конечно, заступился за вас, но не может открыто пойти против горожан и глав цехов. Они пришли к соглашению….
Томазо сделал паузу и торжествуя произнес.
– Король решил, что пусть вас рассудит Господь. И Главы цехов подчинились воле короля.
«Что за ерунда?», – растеряно подумал Демьян.
– Истина и невиновность будет установлена в результате Божественного поединка, где Бог решит, на чьей стороне правда.
Улыбка сползла с лица Демьяна. Он понял, что его положение осложнилось еще больше. Он теперь будет вынужден выйти на смертельный поединок с Семой Молотком и один из них должен умереть.
– Я отпускаю вас, – сказал довольный собой преподобный Томазо, – вам предоставлено право в течение недели готовиться к поединку. Но если вы вдруг вздумаете сбежать, ваш брат или кем он вам там приходится, оставшийся в заложниках, будет подвергнут пыткам и сожжен на костре как пособник сатанинского слуги. Ибо ваше бегство станет прямым подтверждением вашей вины.
Демьян вернулся в аптеку. Мысль о том, что ему придётся биться насмерть в Семой Молотком, повергла его в паническое настроение. Он сделал решительное движение в сторону двери выходящей в современность, но тут же остановился. В его ушах эхом звучал вопль Бруно, «братишка не бросай меня, я прошу не бросай меня».
«А сколько раз ты меня бросал и предавал», – зло сказал он сам себе и опустившись на стул обхватил руками голову.
«Сука! Что же делать? ведь этот упырь размажет меня».
Он понимал. Что если он сбежит его друга будут жестоко пытать, а потом казнят. А потом оправданный бандит Сема Молоток выйдет на свободу и развернется во всю прыть. Демьян не сомневался, что он приложит все усилия и все свои криминальные связи по стране, чтобы поймать его. Он, Демьян будет вынужден до конца жизни скрываться и бегать от него и кроме того жить с мыслью, что из-за его трусости и малодушия сожгли его друга.
Демьян не выдержал и застонал.
Оставался еще один важный вопрос – как получилось, что за него заступился сам король? И можно ли как-то еще раз использовать такую чудесную возможность?
В дверь тихо постучали. Демьян вздрогнул. Тихо подошел к двери и приоткрыв ее увидел служанку Изабелль.
– Месье госпожа отправила меня к вам с письмом, – она протянула небольшой конверт.
После того как она удалилась, Демьян, позабыв все горести на свете, с трепетом распечатал письмо.
«Мой господин.
Пишу так потому, что моя душа принадлежит вам и никому более. Я получила ваше прощальное письмо, и сердце мое едва не остановилось от горя, слезы душили меня, лишая жизни. Я помню каждое мгновение, проведённое рядом с вами. Все ваши чудесные истории, ваш взгляд и ваши прикосновения. Я сохраню все эти моменты жизни…. Но ужасной судьбе было угодно разрушить все мои, и я верю, ваши надежды, потому что ваша жизнь оказалась в опасности. Я приняла решение, за которое мне придется отвечать перед Богом и перед собой, но я спасу вас, ибо нет для меня более дорого человека, чем вы, мой господин. Вы будете жить, и это будет моим утешением. Я обратилась с просьбой к королю защитить вас и принять участие в вашей судьбе. Его Величество потребовал от меня взамен ответить на его расположение ко мне, дать ему возможность приблизить меня к нему. Когда-то, когда он еще был герцогом Орлеанским, я отвергла его притязания и отказала ему…. Но теперь только моя жертва может вас спасти от гибели. Я надеюсь что Пресвятая Дева будет просить своего сына защитить меня, потому что он когда-то также принял страдания, чтобы спасти род человеческий от греха. Да будет так.
Прощайте, мой господин и молитесь за меня. Моя любовь навечно принадлежит только вам. Вспоминайте меня, пусть в вашем сердце останется маленькое незапятнанное и святое место для меня.
Храни вас Господь.
Изабелль де Делоне»
Демьян выронил письмо из рук.
– Господи…, прошептал он.
Он достал письмо, которое ему вручили тогда ночью, и посмотрел на подчерк. Так и есть, он совпал. Она бежала от ухаживаний Людовика Орлеанского под защиту своего отца, а теперь чтобы спасти его добровольно становилась любовницей короля, игрушкой для его плотских утех.
– Я убью тебя, Сема! – прошипел в пространство перед собой Демьян, сжимая кулаки, – я не знаю как, но я тебя убью.
Глава 28. И пусть нас Бог рассудит!
Но сказать – это одно, а вот действительно сделать – совсем другое. Демьян никогда в своей жизни не дрался «до крови» и, будучи ботаником по жизни, из всех опасных ситуаций выходил только благодаря своему уму и изворотливости. А так как его жизнь каким-то мистическим образом все время попадала в фарватер опасных ситуаций, его изворотливость становилась год от года более совершенной и изощренной, приобретая иногда циничные признаки, свойственные трусливому человеку. А здесь ситуация совсем иная и очень простая – сражайся или ты умрешь.
Раздалось вежливое покашливание. Демьян поднял голову и поспешно убрал письмо. Перед ним стоял Николя Пьер Анри де Монфокон и его верный телохранитель, огромный детина с глупым лицом по имени Дижо. Сборщик налогов, не ожидая приглашения, развалился на свободном стуле и с довольным вздохом, словно после долгой дороги вытянул ноги.
– Добрый вечер, – вежливо сказал он, – мы тут с Дижо проходили по делам мимо…. Прошу прощения, что зашли без стука.
Он сложил руки на груди и сочувственно посмотрел на Демьяна.
– Дижо, хоть и тупой…. Но поверьте, сердце у него доброе и сострадательное. Он предложил заглянуть к нашему старому приятелю, проведать его, – де Монфокон сокрушенно покачал головой, – бедный кардинал Жорж де Амбуаз умер! А ведь, сколько всего он мог еще полезного сделать. И тут такая незадача: скоропостижно скончался. Я заметил, что такой исход – обычное дело для великих людей, – рассудительно заметил он.
– И вы пришли выразить мне соболезнования, – угрюмо пробурчал Демьян.
– Именно! – воскликнул де Монфокон, – как богобоязненный христианин и католик! Я первым делом подумал, как там мой добрый приятель, аптекарь из Московии. Наверное, безутешен.
