— Правила конкурса таковы, — продолжал вещать в микрофон ведущий, обращаясь к зрителям. — Конкурсантки должны процитировать четверостишие из любого стихотворения известного автора. Можно также напеть куплет из песни, положенной на стихи известного поэта–непесенника. На подготовку одна минута по секундомеру. Одна начинает, другая продолжает — и так до тех пор, пока кто–то из девушек не превысит лимит времени, отведённый на подготовку, или не сдастся. Она и будет считаться проигравшей. Да, ещё: цитировать разные четверостишия из одного и того же стихотворения нельзя. Поскольку в первом туре победила Хорида, начинает Алёна. Прошу, Алёна, по секундомеру… поехали!
Не ожидая, что конкурс начнётся столь внезапно, я поначалу растерялась, но, быстро собравшись, выпалила, практически не задумываясь:
Я спросил сегодня у менялы,
Что даёт за полтумана по рублю,
Как сказать мне для прекрасной Лалы
По–персидски нежное «люблю»?
— Начало положено, Алёна начала с Есенина! — почему–то обрадованно возвестил ведущий и, щёлкнув секундомером, скомандовал: — Хорида!
Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где–то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется — на душе светло.
С холодной улыбкой на устах девушка взглянула на меня так, словно хотела съязвить: «Не ты одна знаешь Есенина». — «Ну надо же! Так ты тоже, оказывается, знаешь? — так и порывалась съязвить в ответ я. — Умница! Пойди купи себе конфетку!»
Мы без труда вспоминали Есенина, потом перешли на Маяковского, Лермонтова, Баратынского, Вознесенского… и так продолжалось до тех пор, пока я не поняла, что четверостишия перестают всплывать в памяти сами собой и мне приходится напрягать память. «Чтоб тебя приподняло и шлёпнуло!» — раздражённо подумала я и перешла на Некрасова.
Конкурс длился уже пятнадцать или двадцать минут, но никто из нас не собирался сдаваться. Поначалу внимательные, впитывающие каждую произносимую нами строфу, каждое слово, зрители постепенно расслабились, заскучали, у ларька с напитками выстроилась очередь, что не могло не порадовать засыпавшего от безделья продавца. А мои запасы начали иссякать. Нужно отдать должное Хориде: её поколение часами прожигает жизнь в Интернете и перед экранами телевизоров, на худой конец — читает современную, рассчитанную на массового читателя лёгкую литературу, но чтобы учить или хотя бы читать стихи, да не по школьной программе, а для удовольствия… Она — молодец, за это — уважаю… Так что же предпринять? Девушка хорошо подкована и уверена в собственных силах, а мне бы не помешало каким–то образом поколебать её уверенность в себе. Только так.
Перебрав всё, что когда–то учила в школе и для души, я внезапно вспомнила про сказки. А почему бы и нет? И когда подошла моя очередь, подражая интонациям ведущих детских передач, я продекламировала:
У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом…
Изрядно поредевшая толпа зрителей, как по команде, встрепенулась, оживилась, по–видимому услышав наконец хорошо знакомые и любимые строки. Кто–то отчаянно захлопал в ладоши.
Хорида удивлённо вскинула брови и подозрительно спросила:
— А это ещё что?
— Вообще–то, Пушкин, «Руслан и Людмила», — удивлённо ответила я.
Как можно забыть такую поэму? Это же известная каждому с пелёнок вещь!
— Девочки, время! — напомнил ведущий, косясь на секундомер.
Хорида также прочитала что–то из Пушкина, но не из сказки, а четверостишие из обычного стихотворения. Толпа разочарованно зароптала, кто–то из слушателей недовольно свистнул.
На лету ухватив настрой толпы, я не задумываясь прочла:
Белка там живёт ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поёт
Да орешки всё грызёт,
А орешки не простые,
Всё скорлупки золотые,
Ядра — чистый изумруд;
Слуги белку стерегут…
Я намеренно процитировала больше, чем требовалось, с растущим интересом наблюдая за тем, как на глазах вытягивается лицо соперницы. Счастливые зрители декламировали стихи вместе со мной и недовольно зашумели, когда я решила, что пора и честь знать, и остановилась.
— А это откуда? — нервно спросила Хорида, хмуря брови и покусывая нижнюю губу.
— Опять Пушкин, «Сказка о царе Салтане», — осторожно ответила я, начиная что–то понимать, и, не сдержавшись, съязвила: — Её каждый ребёнок знает.
Хорида сжала кулаки, но ничего не сказала. Надолго задумавшись, она прочла что–то из Маяковского под нарастающий свист неудовлетворённой толпы.
— Сказки давай или детские стишки! — раздался из толпы чей–то полупьяный голос. — Хватит этой тягомотины для шибко умных!
Девушка нервно передёрнула плечами и фыркнула, на её хорошеньком личике отразилась полная растерянность. «Так вот оно что! У тебя проблема с детским репертуаром? Любопытно почему… — подумала я, заметно воспрянув духом. — Тогда я забью тебя, как мамонта!» Вот он — мой шанс, шанс сыграть на слабой струне соперницы и выбить её из колеи. Если выйдет — благодатный перевес окажется на моей стороне.
Я с благодарностью вспомнила смешную соседскую девчонку Алинку, которую частенько вечерами подбрасывала мне её мама, находящаяся в перманентном поиске достойного папы для ненаглядной дочурки и без конца устраивавшая свою личную жизнь. Как правило, ребёнок перекочёвывал в мою квартиру вместе с ворохом детских книжек и дисков с мультфильмами, которые я со временем досконально изучила, занимая ребёнка. Ну, Хорида, ты попала!
Наша Таня громко плачет:
Уронила в речку мячик.
— Тише, Танечка, не плачь:
Не утонет в речке мяч.
— Не–е–ет! — вдруг закричала в микрофон позеленевшая от злости Хорида, стараясь перекрыть восторженные крики толпы, на ура принявшей детское четверостишие.
— Это не стихи, а… фигня какая–то!
— Простите, но это Агния Барто, известная детская поэтесса, — с вызовом парировала я и обратилась к зрителям за поддержкой: — Мы все её знаем и любим, правда?
— Правда! Правда! — с готовностью отозвались люди. — Ещё давай!
— Я отказываюсь участвовать в этом фарсе! — зашипела трясущаяся от злости Хорида и демонстративно отвернулась от микрофона.
— А может, вы просто больше ничего не знаете? — едко спросила я, при этом необычайно любезно улыбаясь. — Тогда сдавайтесь.
— Да вы… да ты… да как вы смеете! — вскипела девушка, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на меня с кулаками. — Я больше знаю!!!
— Да что вы говорите… — тоном крайнего изумления пропела я и с нарочитой учтивостью жестом предложила ей подойти к микрофону: — Тогда прошу вас… Пройдёмся по творчеству для детей?
— Девушки, кончайте препираться, пожалуйста, — попытался образумить нас ведущий и, обращаясь к Хориде, строго сказал: — Я начинаю отсчёт минуты, и если вы не начнёте читать, то мне придётся засчитать вам поражение в этом туре. Раз, два, три — поехали!
И ведущий щёлкнул давно заскучавшей кнопкой секундомера. Взбешённая Хорида сжала ладонями виски, не то силясь вспомнить новое четверостишие, не то пытаясь взять себя в руки и сконцентрироваться, но молодые, плохо тренированные нервы не выдержали непосильной эмоциональной нагрузки, и вместо того, чтобы успокоиться, девушка всё больше и больше раздражалась. А стрелка секундомера бежала и бежала, неутомимо отсчитывая секунды, оставшиеся до поражения.
— Не буду продолжать! — вдруг завизжала девушка, топая ногами, окончательно выходя из себя. — Сама продолжай! Всё равно я лучшая и выиграю! Забери себе этот тур, дарю!
На её последних словах мои глаза машинально сузились, а к голове прилила кровь. Ах, даже так? Ну, это уже совсем не по–спортивному… да и с чего ты взяла, что я позволю какой–то соплячке себя унижать?! Спокойно, Алёна, спокойно.
Медленно подойдя к микрофону, я с королевским достоинством задрала подбородок вверх и, подождав, пока зрители утихнут, не спеша сказала:
— Я за честную борьбу, и подачки мне не нужны. А ещё мне на память пришли любимые строки Омара Хайяма — и как я раньше о нём не вспомнила? может, повод не представился? — и именно ими хочу завершить своё выступление, поскольку… — я повернулась к Хориде, — если я правильно поняла, «Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время!» Но это Маяковский, а строчки Хайяма таковы:
Общаясь с дураком, не оберёшься срама,
Поэтому совет ты выслушай Хайяма:
Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,
Из рук же дурака не принимай бальзама.
Толпа возликовала, приветствуя меня как победительницу.
