Вот эти слова.
– Можно сказать, что попытка понять чувства разумом – это гордыня. Не надо искать логики в искажении. Ты решил, что кто-то тебе нравится, и теперь пытаешься построить лестницу к этому заключению.
– Лестницу.
– Возможно не лестницу, а ракету. Да, похоже на строительство ракеты.
Цукихи захлопала в ладоши – похоже, это было хорошее сравнение, с которым она согласилась. Соглашаться с собой нечестно.
– Если ты думаешь, что хочешь быть с ней всегда, это любовь. Знаешь пословицу, брат?
– Какую пословицу?
– Тот, кто влюбился в лягушку, увидит лягушку на луне.
– Нет, никогда не слышал такой пословицы.
Однако её смысл я понял мгновенно.
Нет более понятной пословицы о любви.
И в то же время, я понял ее сбивчивые объяснения – если ты любишь кого-то, причина тебе не нужна.
Построить ракету, чтобы отправиться на луну, ха.
Действительно, «почему он тебе нравится?», «что тебе в нём нравится?» – неправильные вопросы. Спрашивать о том, в какой момент человек начинает «нравиться» – абсолютно бессмысленно.
Это не что-то строгое.
Это весьма расплывчато.
– Ладно, понятно, из-за одной теории, проникшей в мою голову, я никого никогда не любил.
– Ну, нельзя сказать, что ты не любящий человек. Любить других и любить одного человека – две стороны одной медали.
– Правда?
– Да. Заниматься благотворительностью, в конечном счёте, – то же самое, что не любить никого. Равенство и честность могут быть любовью, но не симпатией. Выбирать одного незаменимого человека – это дискриминация. Благотворительность и дискриминация не могут сосуществовать.
«Ты филантроп», – сказала Цукихи.
Хм.
Вот как… почему-то мне показалось, это была не похвала.
Даже если мне сказали что-то хорошее, я почему-то вспомнил весенние каникулы.
К чему привела моя благотворительность на весенних каникулах.
Меня заставили вспомнить, хоть я и не хотел этого.
– Люди, которые любят всё человечество, становятся святыми. Но разве ты можешь представить святого, переживающего из-за новой любви?
– Не могу.
Мне показалось, что это будет значить, что он отдастся мирской суете.
Хм.
Ну, даже если с дискриминацией она перегнула палку, любовь – это всё равно нечто мирское.
Она отличается от филантропии.
Абсолютно во всём.
– Если человек сможет любить всё человечество как личностей, он будет сильнейшим.
– Жаждать всего человечества… да уж. Это будет сложно. Даже не сложно, абсурдно.
– Думаю, это больше похоже на непостоянного прелюбодея.
– Хм.
Но даже столь глубокая беседа ни к чему не привела.
Забудем о концепциях и определениях.
Если тема беседы слишком расширится, я не смогу всё собрать.
Мы говорили про Х-сан из моего класса.
– Как ты и говоришь, я одинокий парень, никого не любивший с рождения, но такой уж я человек. Я, Арараги Коёми, прямо сейчас, в 18 лет, наконец-то влюбился. Как мне кажется.
– Нет! Не говори «как мне кажется», пора решить раз и навсегда!
Цукихи наклонилась и с громким хлопком положила руки мне на плечи, чтобы поддержать меня.
И с энергичной улыбкой объявила:
– Абсолютно точно!
– Абсолютно точно…
– Ты влюбился! Решено!
– Решено?!
– Да! Решающая загадка разгадана!
Лицо Цукихи приблизилось к моему, и мы столкнулись лбами. На этом ужасающем расстоянии я чувствовал даже её дыхание.
– Ты любишь Х-сан! Я так решила.
– Если ты решила за меня, я ничего не могу с этим поделать…
Я был подавлен её силой.
У меня не было выбора, кроме как согласиться.
Нет, это был не просто выбор.
– …
Она была права. Да.
Как и сказала Цукихи.
Я ни капли не понял, правда ли то, что она сказала – но сделаем вид, что это так.
Возможно, «люблю» значит «я могу любить её».
Я думаю, я люблю её.
Я чувствую, что люблю её.
Я понимаю, что люблю её.
Я думаю, я хочу остаться с ней навечно.
Вот так.
– Верно. Хорошо, я поборол свои проблемы, Цукихи-тян. Заставить того, кого называли сверхспокойным ребёнком, преодолевать – это достижение. Похоже, до этого момента я смотрел на тебя сверху вниз.
– О, нет-нет-нет. Я ничего такого не сделала.
Цукихи застеснялась.
Она с улыбкой закрыла лицо руками.
Вполне по-человечески естественно захотелось смутить её ещё сильнее.
Или по-братски естественно.
Застенчивая младшая сестра – это такая прелесть!
Моэ-моэ!
– Ты лучшая сестра в мире, Цукихи!
– Быть того не может.
– Я всегда считал, что однажды у тебя получится. И вот этот день настал. Сегодня ты достигла уровня Мариллы, и тебе не понадобилось ждать, пока исполнится 50. В самом деле, скорость твоего развития изумила меня. Твоё присутствие столь подавляет остальных, что если кто-то упомянет Карен-тян, я не пойму, о ком он говорит.
– А-ха-ха-ха.
– Ты не просто так моя сестра.
– Э? Сам себя не похвалишь?…
Цукихи пришла в себя.
Меня раскусили. Она очень внимательна.
Я собирался воспользоваться моментом, чтобы научить Цукихи быть «сестрой, которая радовалась за брата», но что-то пошло не так.
В то же время я попытался превознести Цукихи, унизив Карен, но это она проигнорирована.
Шутки в сторону.
– Позволь мне выразить свою благодарность. Спасибо, Цукихи-тян.
– Пора уже.
«Впервые мне задали столь базовый вопрос», – сказала она с облегчением.
– Я много чего говорила, но любить другого человека настолько же естественно, насколько естественно для собаки лаять. Не о чем волноваться, брат.
– Понятно. Это естественно.
– Да. Это нормально.
– Нормально, что в классе есть девушка, в которой я заинтересован.
– Нормально!
– Нормально, что даже на уроках я смотрю на её место, а не на доску.
– Нормально!
– Нормально, что даже по пути из школы я ищу её, даже думаю, что случится, если мы случайно встретимся. Даже когда я покупаю журналы, я думаю о всяком.
– Нормально.
– Нормально, что я хочу помацать её грудь.
– Нет.
Беседа оборвалась
– Хм?
– Хм?
Мы обменялись взглядами, будто пытаясь понять, что каждый из нас будет делать дальше.
Никто из нас не знал, почему беседа оборвалась.
– Э? Что? Цукихи-тян. Что ты такое говоришь?
– Э-э-э? Это я виновата?
– Не лучше ли тебе сесть?
– А, да. Хорошо.
Растерянная Цукихи села.
Брат и сестра сели друг напротив друга.
Это что, чайная церемония?
Об этом постоянно забывают, но Цукихи состояла в чайном клубе.
– Я говорил о том, что грудь Х-сан необычайно привлекательна, так что я хочу потискать её, я хочу помацать её, понимаешь? Вот о чём я говорю.
– Э-э? Может, я глупая, я слышу, что ты говоришь, но понять не могу. Такое впечатление, что в моей голове после твоих слов есть только две мысли: «я не слушаю» и «я не спрашиваю».
– Э-э? Ты безнадёжна. Боже мой, с такой глупой сестрой брат хлопот не оберётся.
Я снова перевернул свою оценку с ног на голову.
Эти быстрые смены отношения, честно говоря, меня пугали.
– Я думаю, не все об этом знают, или я один в классе знаю об этом, но у этой девушки есть два арбуза, и у меня просто нет иного выбора, кроме как помацать их, понимаешь?!
– Прости, брат, не мог бы ты перестать использовать примитивные слова вроде «потискать» и «помацать»?
– Хм? А, понял.
Я терпеливо принял просьбу сестры.
– В таком случае, у меня нет выбора, кроме как потрогать их, понимаешь?!
– Теперь это звучит не примитивно, а мило.
«Не знаю», – сказала Цукихи, поддавшись унынию.
Мне показалось, что она смотрела на меня глазами, которыми смотрят не на брата, а на извращенца. Наверное, это была галлюцинация.
Должна была быть.
Это, наверное, какой-то фокус.
– Другими словами, то, что я хочу трогать грудь Х-сан и только её – это любовь.
– Нет.
Цукихи категорично отрицала.
Несмотря на краткость, её голос был настолько упрямым, что у меня пропало всякое желание спорить.
Хм-м-м.
Она правда упрямая.
Однако, я сжал кулаки и смело вызвал Цукихи на поединок.
– Но я никогда не хотел трогать грудь той, кто мне не нравится. Потому я считаю, что это чувство и есть любовь.
– Если ты об этом в самом деле думал, то я чувствую груз ответственности за то, что позволила тебе сохранить такое суждение…
Лицо Цукихи было таким же, как у археолога, который пробудил демона разрушения, запечатанного древними людьми.
То, что ты чувствуешь себя ответственной за это не означает, что ты должна сама решать проблему.
– Даже твой любимый Росокузава уже давно хочет потрогать твою грудь.
– Возможно, но это верно только в данной теории – он хочет потрогать все женские груди в мире, в том числе и мою!
– …
Не хотел бы я с ним встретиться.
И вообще, как ты можешь такое в голос говорить?
– Хотеть трогать женскую грудь для парней абсолютно нормально, так что ты не обращаешь на это внимания.
