а я еще сомневался, хватит ли старичку всего одного стакана. Оказалось, что вполне. Все-таки дяденька не молодой, печень уже не вывозит алкоголь, как раньше.
В какой-то момент прямо посреди разговора он вдруг ткнул пальцем в Митьку. Правда, только на это его и хватило. Слава богу, ни криков, ничего другого не произошло.
Я же подумал, что слишком опрометчиво вожу с собой везде черта. Таким макаром его любой хорошо набравшийся тип может увидеть. Это сейчас, утром, на веранде квасил только один персонаж. В другой раз и в наливайку не зайдешь, загрызут.
Леопольд Валерьевич меж тем продолжал тыкать пальцем в сторону Мити, хватая ртом воздух. К явному недоумению той же Светланы.
— Вы че, не видите? — спросил он наконец заплетающимся языком.
Ого, а ведь как развезло старика с одного стакашки. Хороший коктейль, надо будет запомнить.
— Давайте я вам отвечу, Леопольд Валерьевич на все вопросы. Нет, в данный момент, — я обернулся вокруг, в поисках принявших на грудь. — Вы видите это один. Точнее, не это, а этого. Если говорить коротко, его зовут Митя, и он нечисть. То есть, не человек, а… как бы сказать попроще — черт. И видите вы его, потому что пьяны.
— Официант, — вскинулась Света. — Три «Маргариты»!
К слову, укоризненно на женщину посмотрел не только я, но и остальные гости заведения. Хорошо, что Рыковой всегда было плевать на мнение окружающих. Я же говорю, повадки королевы.
— Вокруг нас множество странных и непонятных вещей, — продолжал рассказывать я. — Непонятных на первый взгляд. Но вы, как материалист, понимаете, что всему существует объяснение.
Леопольд Валерьевич согласно кивнул. Мол, именно так и есть. Правда, я не был уверен, что он до конца представляет, о чем идет речь.
— Просто иногда эти объяснения могут быть чересчур диковинными. К примеру, пьяные способны видеть чертей. Поэтому, если у вас в жизни происходят какие-то непонятные вещи, то, может, стоит взглянуть на них с другой стороны?
Я не понял, что именно сейчас творилось в голове Леопольда Валерьевича. То ли он пытался осознать все, что я ему рассказал, то ли внутренне собирался с мыслями.
Ясно было одно — я красавчик. Не во внешнем плане, само собой. С такими ушами только на конкурсы красоты. А в плане построения долгосрочной стратегии. Ведь можно же было просто придавить хистом. Однако сейчас Леопольд Валерьевич рассказывал все как есть, без всякого нажима. Так сказать, от души. И мне подумалось, что таким образом он способен поведать гораздо больше.
— У меня умерла супруга в прошлом году. Моя Ладочка. Можно сказать, что все, чего мы добились — это благодаря ей. Когда нужны были деньги, она искала инвесторов, договаривалась с серьезными людьми, заводила важные знакомства. Я только занимался наукой.
До меня запоздало дошло. Все-таки рано мне быть читателем чужанских душ. Это не Леопольд Валерьевич неряха. В него он превратился после смерти жены, которая с него пылинки сдувала. Вот теперь все встало на свои места.
— Умирала Лада долго и мучительно… Все требовала, чтобы я ее племяннице позвонил. Они давно поссорились, и Любаша перестала общаться с нами… А тут, понимаете, требовала. Лада всю жизнь была мягкой, доброй, перед смертью ужасные вещи говорила. Материлась. Хотя я понимаю, онкология, страшные боли. Да только я сплоховал. Струсил.
Леопольд Валерьевич снял очки, схватившись прямо за линзы и помассировал пальцами глаза. Ему явно с трудом давались воспоминания о погибшей жене
При этом, как только он заговорил про «долго и мучительно», меня будто током пробило. Знал я людей, которые тяжело умирают, если не передают вовремя хист. Это Спешнице со мной повезло. Так неужели жена старика была рубежницей?
Все сходится. Судя по внешности и манерам Леопольда Валерьевича — он типичный лох. В хорошем смысле того слова. Такие могут быть умными, даже гениальными. Только на них всю жизнь будут ездить менее талантливые, но более ушлые. Получается, Лада взяла судьбу мужа в своих крепкие, обласканные промыслом руки, и возвела избранника на пьедестал?
С точки зрения рубежника — ничего сверхъестественного. Тут хистом придавишь, там человека заставишь подчиниться. И готово.
— И я сплоховал, — плакаться старик. — Понимаете, Матвей, я испугался. Она на себя была непохожа, кричала, требовала. Требовала, чтобы я, в конце концов, что-то забрал, если племянницы нет, чтобы позвал других. Я не самый храбрый человек. Потому ушел от нее на первый этаж. Сидел там, плакал и трясся от страха.
Я смотрел на Валерьича с некоторой брезгливостью. Не из-за его неухоженности и перхоти в волосах. Не они делают мужика мужиком. Делают поступки. Жена провернула так, чтобы у мужа было необходимое. Даже больше того. А он отвернулся в самый переломный момент. Ладно не понял, мы вообще довольно тупые существа. И нам нужны не намеки, а взлетно-посадочная полоса, освещенная фонарями, где большими буквами написано, что надо делать. Но ведь он осознавал, что ей требуется помощь.
Мой портсигар затрясся, как каждый раз, когда на что-то нужно было обратить внимание. Я хлопнул себя по карману, потому что и так обо всем сам догадался. Бес обиженно что-то прошипел и затих.
— Но ведь это не вся история? — спросил я, глядя на Светлану.
К сожалению Рыкаловой, три «Маргариты» не исправили ситуацию. Все-таки женщина была плотная, потому эти семечки на такую красоту не сработали. Вот Светлана и заказала себе еще выпивки. И теперь сидела, уставленная фужерами.
— Нет, — покачал головой старик. — Самое страшное стало происходить после смерти Лады. Все время что-то падает, ломается, пару раз я проснулся от страха и понял, что не могу вздохнуть. Будто кто-то сверху сидит.
Я чуть было не улыбнулся, вспомнив первый опыт передачи хиста. Я тогда сам чуть в штаны не наделал. Вот только сейчас улыбка не вписывалась в место и время.
— А потом в одно утро вообще проснулся, а на подушке состриженные волосы лежат. Мои волосы. Так страшно стало.
Тут уже желание улыбаться пропало совершенно. Потому что подобное действительно было похоже на проделки нечисти. Очень нехорошей нечисти.
— Я знаю кто это, — неожиданно сказал Леопольд Валерьевич. — Сразу понял.
— Да? И кто же? — спросил я.
Потому что лично у меня было множество вариантов. Нечисти, которая пакостит дома — воз и маленькая тележка. Вообще, по большей части именно на этом они и специализируются.
— Лада, — тихо прошипел
