— Как дела?
— Хорошо. — Меган крутила в руках телефонный провод. — По крайней мере, так я считала, пока меня не отстранили от дела.
— Почему?
— Ее величество Джуд Томпкинс, вот почему.
— Серьезно? — В его голосе прозвучало сочувствие. — А что, они решили замять дело?
— Нет, совсем наоборот. Привлекают больших шишек из столицы. Для твоей покорной слуги не осталось места. Как раз когда стало интересно.
— Ты взяла след?
— С девушкой ничего, но смерть дружка официально признана убийством. Патологоанатом подтвердила.
— Слушай, Мег, если хочешь, я заберу Сэмми вечером, — вызвался Адам. — Мне нетрудно. Если тебе нужно свободное время, чтобы вернуться к расследованию, я с радостью возьму ее на себя.
— Ты уверен?
— Совершенно. Хоть на неделю.
Адам получал Сэмми на каждые выходные. Так они договорились. Так привыкли. Она задумалась, не скрывается ли под его податливостью что-то еще.
— Только не рассчитывай, что я соглашусь изменить согласованное время визитов.
— Я и не рассчитываю. Просто хочу помочь.
Она понимала, что выбора ей не остается.
— Тогда спасибо. Мне правда очень поможет, если ты возьмешь ее вечером.
— Отлично. Свожу ее в «KFC».
— Только посмей!
Оба улыбались, когда повесили трубку.
Джимми поставил перед ней большую кружку черного чая.
— Не понимаю, как вы это пьете без молока.
— Тут, как во всем, нужна привычка.
Она откинулась на спинку стула и посмотрела в компьютере новые данные о деле. Кликнула и подождала, пока откроется сообщение.
— Да, да, да! Слава тебе, господи!
— Что? — Джимми сунулся к экрану.
— В фургоне обнаружены отпечатки. — Она ткнула пальцем в монитор. — На ручке боковой двери и на внутренней стороне оконного стекла. Отпечатки Шона Эллиота Грабба. Он сидел за ограбление и разбой.
— И ему многое придется объяснить, — заметил Джимми.
Меган чувствовала себя так, словно пожимала руку великану. Пальцы, чуть не раздавившие ее ладонь, принадлежали новому члену группы, начальнику столичного отдела криминалистики Барни Гибсону.
— Садитесь, — предложил он с обманчиво мягкой улыбкой, — и расскажите, что показало вскрытие.
Меган села за стол, вокруг которого уже расположились Джуд Томпкинс, Джон Роулендс и заместитель Гибсона, Стюарт Уиллис. Она понимала, что ей выпал последний шанс вернуться к расследованию.
— Сэр, заключение судмедэксперта профессора Лизы Гамильтон утверждает, что смерть Джека Тимберленда наступила примерно за десять часов до того, как он сгорел в фургоне. Сцена была подстроена так, чтобы создать впечатление пожара, вызванного по неосторожности в состоянии опьянения. — Она подтолкнула лист с заключением через стол. — Но здесь ясно сказано, что Джек Тимберленд был убит.
Гибсон просмотрел первую страницу.
— Причина смерти?
— Указана на следующей странице. Удар тупым орудием и сердечный приступ. Его ударили по затылку чем-то тяжелым вроде камня.
— Не камнем, а чем-то вроде камня? — нахмурился он.
— Это мог быть камень, сэр. Наверняка не кирпич и не молоток, но, возможно, булыжник или выступ скалы.
— Понимаю. — Он еще полистал рапорт и поднял взгляд. — Профессор упоминает оставшиеся в черепе частицы почвы и гравия. Из лаборатории уже дали ответ, откуда они могли взяться?
— Нет, сэр. Но я думаю, из Стоунхенджа.
— Почему? — удивленно поднял брови Гибсон.
— Солнцестояние, сэр. Мне кажется логичным предположить, что Тимберленд повез Лок посмотреть восход в Стоунхендже. Они должны были подъехать рано утром. Предположительно, в это время произошло нападение. Оно согласуется с установленным профессором моментом смерти. Возможно, Тимберленд пытался остановить похитителей Лок и был убит при сопротивлении.
— Многое возможно, детектив-инспектор. — Гибсон перевел взгляд на своего напарника. — Стюарт?
Уиллис смерил Меган взглядом маленьких карих глазок.
— Похищение такой особы, как Кейтлин Лок, требует тщательной подготовки и умелого исполнения. Речь идет о дочери вице-президента. Участники таких похищений обычно имеют за плечами военную подготовку, а в руках — автоматическое оружие. Они не являются с пустыми руками, чтобы бить людей «чем-то вроде камня».
Гибсон оценивающе покосился на Меган:
— Что-нибудь еще, детектив-инспектор Беккер?
Она покраснела от стыда и унижения. Оставался последний шанс переменить их мнение о себе.
— Да, сэр. Экспертная группа обнаружила отпечатки на ручке двери и на окне фургона. Они принадлежат местному уголовнику. — Она многозначительно взглянула на Уиллиса. — Мелкому уголовнику Шону Граббу из Винтерберн-стоука. Он живет недалеко от Стоунхенджа.
Гибсон посмотрел на Роулендса.
— Вы не могли бы кого-нибудь послать проверить этого Грабба? Если он таков, как полагает детектив-инспектор, то, возможно, он просто случайно наткнулся на фургон. — Он снова обратился к Меган: — Быть может, ваш мелкий уголовник воровал инструменты из сараев, наткнулся на машину и неприятно удивился, открыв ее.
— Многое возможно, — с намеком повторил Роулендс.
Меган высмотрела мертвую зону под огнем перестрелки и рискнула предложить:
— Сэр, я охотно займусь Граббом.
Гибсон передал заключение патологоанатома Томпкинс.
— Мне сказали, что вы и детектив Доккери перегружены делами.
Меган едва не взорвалась:
— Сэр…
— Можете идти, Беккер. — Гибсон кивнул на дверь. — Мы благодарны вам за проделанную работу.
Меган выдохнула, только оказавшись за дверью. Бросилась в женский туалет, вопила и лупила кулаком в стену. Ублюдки, они решили просто использовать ее наводки!
Кейтлин ощутила какую-то перемену в людях под капюшонами, извлекших ее из адской дыры. Они едва сдерживаются. Обращаются с ней бережнее, чем прежде. Двигаются медленнее. Не так спокойно. Она воспрянула духом. Должно быть, они решили отпустить ее. Но надежды тут же угасли. Скорее, переводят на новое место. Похитители иногда так поступают. Еще один бесполезный урок Эрика.
Зрение не успело даже адаптироваться к свету, а на глаза уже наложили повязку. Она потянулась руками к лицу, но ее запястья перехватили. Надели наручники. Холодные металлические челюсти прикусили кожу.
Они провели ее по коридору. Лишенная зрения, она покачивалась, как от морской болезни. Невидимые руки несколько раз заставляли ее поворачивать и наконец остановили в помещении, где было градусов на десять теплее.
— Посадите ее.
Мужской голос. Выговор образованного человека. Англичанина. Властные интонации.
Ее усадили на стул. Это было приятно. Дерево и кожа, а не холодный камень.
— Кейтлин, — медленно и размеренно произнес го-лос. — Мы зададим тебе несколько вопросов. Простых вопросов. Очень важно, чтобы ты отвечала честно. Ты поняла?
Она напомнила себе уроки Эрика. Создавай контакт — любой контакт — с захватившими тебя. Контакт может оказаться делом жизни и смерти.
— Я понимаю.
— Хорошо, — удовлетворенно отозвался голос.
— Нельзя ли мне чего-нибудь попить? Горло совсем пересохло.
— Конечно. — Он махнул одному из помощников.
— Только не воды, — взмолилась она. — Что угодно, кроме воды. Я и так чуть не утонула. Нет ли коки или сока?
— У нас только вода.
Кейтлин почувствовала, как в руку ей втиснули стакан. Она подняла его, наклонив слишком сильно и немного пролив, выпила. Стакан вынули из руки.
— Твое имя?
Говорил другой голос. Моложе. Тоньше. С легким акцентом. Не такой поставленный.
— Кейтлин Лок, — с гордостью ответила она.
— Возраст?
— Двадцать два.
— Где родилась?
— Парчез, Нью-Йорк.
— Самые счастливые воспоминания, связанные с отцом?
Вопрос сбил ее.
— Повторите?
— Твой отец, самые счастливые воспоминания о нем.
Об этом даже думать было больно. Кейтлин долго молчала, обдумывая, что им сказать.
— Папа читал мне по вечерам. Каждый день садился ко мне на кровать и читал, пока я не засыпала. — Она выдавила болезненный смешок. — Он придумывал сказки о принцессе по имени Кэй и ее приключениях, и… — она с трудом сдерживала слезы, — и я засыпала, держа его за руку.
— А твоя мать, какие счастливые воспоминания связаны с ней?
Ей было больно. Образ отца стоял перед глазами. Хотелось ухватиться за его руку и снова почувствовать, что все хорошо.
— Я не так уж много помню о матери.
— Постарайся.
Она подумала минуту. Кейтлин так долго ненавидела ее, что трудно было вспомнить что-то хорошее.
— Кажется, она повязала мне в первый школьный день желтый бант. Потому что мне страшно не нравилась синяя форма. Я помню, как мы пекли вафли в доме бабушки. И она сажала меня на пуфик в своей гримерной и просила свою личную гримершу раскрасить меня.
