Ромашка опомнилась, встрепенулась. Полезла в портфель за фонариком.
— В интернете так быстро время летит, — хмыкнул кто-то незнакомый, большой, скрипучий, хуже Гордея. — Эх, молодежь, вся жизнь в соцсетях.
Он стоял в отдалении, длинный, прямой, прорастал ногами к корням деревьев, головой касался сосновых веток, и они сияли короной в алых лучах закатного солнца. Грозный княже лесной. Сгнивший князь.
А Машка видела человека, о котором говорила бабуля. Веселого и нежадного, затейника, каких поискать. Всегда прощавшего детские шалости.
— Здрав будь, дядюшка Леший.
Он хмыкнул:
— И ты будь здорова, царевна. Не нравлюсь таким? Ведь твоими молитвами…
Ромашка взглянула на телефон. Все фотки-посты были потерты.
Она быстро набрала сообщение в группе: «Я в Лесу. Спасите! Ромашка».
Отправила. Опустила руку, словно утратила силы. Бросила телефон в котел.
— Умно, — похвалил Сгнивший князь. — Всегда была умной девушкой. Ну, пойдем подобру-поздорову, Марьюшка, покажу тебе наши владения.
— Я не твоя, — возразила Ромашка. — Над водою нет твоей власти.
А в котле шипел и бурлил, исходил грязной пеной телефон эльфийки.
* * *
— Есть идеи, куда она делась? — спросил Венька с надломом в голосе.
Глупый вопрос, если вдуматься. Все пропавшие в городке исчезали лишь в одном направлении.
Они сидели в комнате Майкла, пили чай, принесенный теткой, что-то жевали, не чувствуя вкуса. Утро стучало багрянцем в окна, словно разбитым в кровь кулаком.
Майкл засыпал до тех пор, пока Митрофан не стащил из дому настой, отгоняющий сонные чары. Лишь тогда отпустили кошмары про Машку в плену у Гнилого князя, дали вздохнуть всей грудью. Память заработала в полную силу. Он рассказал о визите в больницу и о беловолосой девочке, любившей играть в Среднеземье.
— Это по фильму, что ли? Вот простецам не живется спокойно.
— Молодец, красна девица, лихо сработано: вырваться из гнили к реке, поливая путь кипятком!
— Владик, не отвлекайся. Значит, есть точка на карте, где стояли лагерем простецы. Машка точно туда побежала. Она ж принципиальная, хоть и мелкая. Силы толком не знает, а все туда же, с Лесом тягаться!
— Силы не знает? — хихикнул Фан, но сразу заткнул себе рот ладошкой. — А как она реченьку одолела? Как переправилась на тот берег?
— Так Тишинка ведь неглубокая, — подивился Майкл новой проблеме.
Остальные замахали руками.
— Неглубокая. Но зачарованная, — пояснил великодушный Влад. — По воде в Лес никто не пройдет. Разве что по мосту раздвижному, но все переправы под охраной Илайши. Ему по званию богатырскому положено биться на всяких мостах, рубя главы чудищ поганых. Ну и нам по шеям, чтоб не наглели.
Майкл хлопнул себя по лбу:
— Я ж совсем забыл! Монастырь! Мне Гордей велел стенку закрасить…
— И че? — взъерепенился Веник. — Все бросишь и пойдешь малевать?
Майкл отмахнулся и полез в рюкзак:
— Я там рисунок нашел на стене. Какой-то план, гвоздем процарапанный. Пытался сфоткать — не получилось. Вот, скопировал на всякий пожарный.
Все уставились на листок из блокнота, на П-образное здание, клумбу с цветами и Лес вокруг, отмеченный схематичными елками. Но друзья явно видели больше Майкла.
— Эта закорюка — Тишинка. Здание, понятно, завод. Крестом отмечен карьер. Вокруг креста часовая разметка, видите, совсем как на Круге. И если совместить циферблаты…
— Можно сметать Лоскуты в одеяло.
— Ничего не понимаю! — подал голос Майкл.
— И не надо, — нахмурился Венька. — Меньше знаешь, легче живешь, быстрее пройдешь проверку Гордея. На десять часов — путь в монастырь.
— Отлично. Майкл выезжает с утра, а мы с ним за компанию, чтоб не скучал. У меня есть кисти и белая краска!
— Фану нельзя в монастырь, — вполголоса напомнил Влад. — Он однажды навел там порядок, так святые отцы ему путь закрыли.
Фан посерел от досады. Опечаленно уставился в стену:
— Я ж как лучше хотел, а теперь… Что ж мне, Марьюшку не спасать?
Венька присел на корточки, заглянул добряку в лицо:
— Ты нам здесь помоги, отвлеки Стариков, чтобы штопку не разорвали.
Митрофан шмыгнул носом, кивнул:
— Венечка, не забоюсь! За тебя хоть Гордею кресло сломаю. Я вам снадобья соберу. Обереги и амулеты. А еще… Семена с вами отправлю!
Влад приподнял очки, сощурился на Митрофана:
— Неужели уговоришь? Эта подмога дорогого стоит.
— Ради Ромашки брат согласится, — торжественно поклялся Фан. — Только вы его берегите. Он же кровиночка от кровиночки, драгоценность великая!
Через час они уже ехали к Кругу, гремя банкой белой краски и выставив кисти, как рыцари копья. С криками и улюлюканьем, вслух мечтая о средневековых турнирах. В корзинке, приваренной к велосипеду Майкла, сладко сопел трехлетний мальчонка, по-кошачьи свернувшись клубочком. Это и был великолепный Семен, младший брат Митрофана. И разная ветошь над головой нисколько ему не мешала.
* * *
Фан бежал по дороге к реке. Торопился изо всех сил, пыхтел.
И, конечно, нарвался на простецов. Активисты движения «Мир для людей», молодцы в спортивных костюмах, перекрыли дорогу, подставили ножку. Фан покатился в траву, позабавив бездарных героев.
— Куда торопимся, погань земная? Со страху попутал район?
— Волшебная травка есть? А что будет, если найдем?
— Давайте ему пятки поджарим! Посмотрим, велика ли сила нечистая!
— Ух ты, какой карапуз!
«Ну погодите! — рассердился Фан. — Вот вам мыши сгрызут провода! Долго протяните без компьютеров?»
А вслух расплакался, запричитал:
— Ох, горе-горюшко, свет не мил! В Заповеднике маньяк объявился! Ой, страх!
Активисты переглянулись:
— Ты о чем, бес дурной, болтаешь? За базаром кто будет следить?
— Ну, вы байки про гниль слыхали?
Вожак простецов кивнул:
— Слыхать слыхали, да кто же им верит?
— А про убивца в Лесу? Как же так? Ведь третья девушка в чаще сгинула! Недавно Анечка из Кирпичного града. Потом двое пропали, как не было, пришлые брат и сестра. А сумасшедшая из больницы, говорят, в сознанье вернулась да такое порассказала! Еле вырвалась из лап маньяка! Он держал ее на цепи в подвале… Ой, не могу, надо бежать! Отпустите, Древом прошу, вчера наша девушка, Марья, в Лес ушла и не вернулась, слабая она, сами знаете…
Фан подпрыгнул, ушел из захвата, увернулся от новой подножки. Побежал, покатился по улице, завывая не хуже гнильца.
— Ну дела, — приговорил вожак. — Парни, тут разобраться надо. Вдруг не врет прохиндей нечистый? У девок скоро Русалии, сеструха хороводы станет водить. А если в Лесу и вправду маньяк?
* * *
Им пришлось спуститься в монастырский подвал, чтобы закрасить надпись, так оскорбившую Аристарха. Пока не взялись за работу, за ними следил Белый Монах, да к тому же инок Василь прикопался с бесхитростными подколками. Из его словоблудия выходило, что главная сила Майкла держится на кончике малярной кисти. От плоских шуточек инока и сбежали гурьбой в подземелье, где застыли столбами у стенки с чатом, изучая творение Майкла. И огромную единицу, начертанную Аристархом.
— А говорят, я на голову хворый! — не сдержавшись, хихикнул Веник.
Даже военная операция по спасению Марьи Моревны не смогла его сделать серьезнее. Все та же курточка не по росту, глумливая ухмылка, задорный взгляд. Нежданное приключение будто вернуло в Веника жизнь, наполнило новым воздухом.
Да и вообще компания, попав в интересное подземелье, потеряла из памяти Машку. Они бродили по закоулкам, изучали книги и артефакты, выстукивали в стенах тайные склепы. Майкл, конечно, мог их понять, особенно книгочея Влада. Тот явно прикидывал, не пойти ли в монахи, чтоб получить доступ в подвал. Так что красить пришлось одному.
— А где план, что ты срисовал? — Венька вспомнил, наконец, о деле.
— Вон за тем стеллажом! — Майкл ткнул в сторону кистью.
