Кто-то пришел. Кажется, это была фигура женщины в черной бархатной накидке. Лицо закрывала вуаль. На руках, скрещенных на груди, были перчатки того же цвета. Накидка ниспадала до земли и закрывала ноги. Отсюда казалось, что фигура без лица перемещается, не касаясь земли. Меня прошиб озноб.
— Кто?… — прошептал я.
— Шшшш, — перебила Марина.
Невидимые за колоннами галереи, мы шпионила за дамой в черном. Она перемещалась между могилами, словно привидение. В руках у нее была красная роза. Издалека цветок напоминал свежую ножевую рану. Женщина подошла к могиле, находившейся точно под нашим наблюдательным пунктом, и встала к нам спиной. Я заметил, что это был единственный памятник без имени. На мраморе был выгравирован только символ в виде насекомого — черной бабочки с расправленными крыльями.
Дама в черном почти пять минут молча стояла возле памятника. Наконец, она наклонилась и положила на плиту розу, а потом медленно ушла, как и появилась, — словно привидение.
Марина нервно взглянула на меня и наклонилась что-то прошептать. Я почувствовал, как ее губы коснулись моего уха, и мой затылок обдало жаром.
— Я ее случайно увидела три месяца назад, когда пришла вместе с Германом положить цветы его тете Реме… Она сюда приходит в последнее воскресенье каждого месяца в десять утра и кладет красную розу на эту могилу, — объяснила Марина. — Всегда одета в плащ, перчатки и вуаль. Всегда одна и с закрытым лицом. Она никогда ни с кем не разговаривает.
— Кто тут похоронен?
Странный символ на мраморе разжигал мое любопытство.
— Не знаю. В списке кладбища нет никакого имени…
— А кто эта женщина?
Марина собиралась ответить, как вдруг увидела, что силуэт дамы исчезает за колоннами галереи. Она схватила меня за руку и быстро поднялась.
— Скорее! Мы ее упустим.
— Мы что — будем ее преследовать? — спросил я.
— Ты же хотел приключений, нет? — ответила она со смесью жалости и раздражения, как будто я был дурачком.
Когда мы прошли по улице доктора Ро, женщина в черном направилась в сторону проспекта Бонанова. Снова пошел дождь, хотя сквозь тучи пробивалось солнце. Мы следовали за дамой в черном сквозь пелену золотистых капель. Мы пересекли проспект Бонанова и поднялись до склонов гор, на которых располагались виллы и особняки, знававшие лучшие времена. Женщина углубилась в сеть необитаемых улочек. Нас скрывала завеса из сухих листьев, поблескивавших, словно чешуйки огромной змеи. Дама какое-то время стояла на перекрестке, напоминая живую статую.
— Она нас заметила, — прошептал я, прячась с Мариной за толстым стволом дерева, испещренным вырезанными надписями.
На мгновение я испугался, что она развернется и увидит нас. Но нет. Постояв еще немного, она свернула налево и скрылась. Мы с Мариной переглянулись и продолжили свою погоню. След привел нас в переулок, упиравшийся в участок трамвайных путей Саррьи, которые поднимались до Вайвидреры и Сан-Кугата. Мы остановились. Дамы в черном нигде не было, хотя мы видели, что она свернула именно сюда. Вдалеке над деревьями и крышами домов возвышалось здание интерната.
— Она зашла в свой дом, сказал я. — Должно быть, живет здесь.
— Нет. В этих домах никто не живет.
Марина указала темные фасады за стенами и решетками. Все, что здесь осталось, — это пара старых заброшенных складов и сгоревший несколько десятков лет назад особняк. Дама исчезла у нас из-под носа.
Мы пошли по переулку. В луже под нашими ногами отражалось небо. Капли дождя искажали наши отражения. В конце переулка покачивалась от ветра деревянная дверь.
Марина молча посмотрела на меня. Мы тихонько подошли к двери, и я заглянул внутрь. Дверь в стене из красного кирпича открывалась во двор. То, что когда-то было садом, полностью заросло сорняком. За зарослями проглядывало странное здание, увитое плющом. Только спустя несколько секунд я понял, что это стеклянная оранжерея со стальным каркасом. Растения шумели как пчелиный рой.
— Ты первый, — пригласила Марина.
Я набрался смелости и шагнул в эти джунгли. Марина без предупреждения взяла меня за руку и пошла следом.
Звук моих шагов тонул в густых зарослях. Я представил клубок черных змей с красными глазами. Мы пробрались через лес с торчащими в стороны ветвями, которые царапали кожу, и оказались у самой оранжереи. Марина сразу отпустила мою руку, изучая зловещее сооружение. Плющ обвивал каждую деталь здания. Оно выглядело как дворец, погребенный в болоте.
— По-моему, мы остались с носом, — подытожил я. — Здесь уже много лет никто не появлялся.
Марина кивком выразила согласие. Она разочарованно бросила последний взгляд на оранжерею. — Этим немым руинам известно больше, — подумал я.
— Ладно, пойдем, — поторопил я и предложил ей руку в надежде, что она ее возьмет, чтобы пробраться через заросли.
Марина проигнорировала мой жест и, нахмурив брови, двинулась вдоль сооружения. Я вздохнул и неохотно пошел следом. Эта девчонка была упрямей осла.
— Марина, — начал я, — здесь нет…
Я догнал ее возле дальней части оранжереи, где, казалось, был вход. Марина посмотрела на меня и поднесла руку к стеклу. Она стерла слой грязи, под которым что-то было нарисовано. Я узнал такое же изображение черной бабочки, как на безымянной могиле на кладбище. Марина надавила рукой на дверь, и та медленно поддалась. Внутри ощущался сладковатый смрад. Это был запах болота и отравленной колодезной воды. Оставшись к глухим к слабому голосу здравого смысла, я шагнул в тень.
Призрачный аромат духов и старого дерева витал среди теней. Из-за земляного пола в помещении было влажно. Клубы пара кружились под стеклянным куполом. В воздухе конденсировались невидимые капли воды. Откуда-то сверху доносился странный звук, напоминавший бряцанье металлических пластин. Так дребезжат от ветра жалюзи.
Марина медленно продвигалась вперед. В помещении было жарко и влажно. Одежда намокла и липла к телу, лоб покрылся потом. Я подошел к Марине и при слабом свете увидел, что ее внимание что-то привлекло. Этот странный лязг все еще доносился из тени. Казалось, но исходит откуда-то сверху.
— Что это? — прошептала Марина с призвуком страха в голосе.
Я пожал плечами. Мы углубились в помещение.
Мы остановились в том месте, где на нас падали проникавшие сквозь крышу солнечные лучи. Марина собиралась что-то сказать, как вдруг мы вновь услышали зловещее позвякивание. Близко. Меньше чем в двух метрах. Прямо над нашими головами. Мы молча переглянулись и медленно подняли взгляды на затемненный участок крыши. Я почувствовал, как Марина с силой сдавила мне руку. Девушку пробирала дрожь. Меня тоже.
Мы были окружены. Разнообразные угловатые силуэты нависали над нами. Я различил дюжину, может, больше. В полутьме мерцали ноги, руки и плечи. Армия неподвижных тел висела над нами, словно дьявольские марионетки. Когда они соприкасались, раздавался этот металлический лязг. Мы стали пятиться назад, как вдруг Марина задела ногой рычаг, управлявший системой блоков. Рычаг поддался. В мгновение ока эта армия застывших фигур взлетела вверх. Я бросился к Марине, чтобы закрыть ее, и мы оба упали навзничь. Раздалось громкое эхо удара и треск старого стекла оранжереи. Я испугался, что большие осколки, падая, пригвоздят нас к земле. В этот момент я почувствовал на затылке что-то холодное. Пальцы.
Я открыл глаза. Мне улыбалось лицо. Желтые глаза безжизненно поблескивали. Глаза были стеклянные, а лицо высечено из лакированного дерева. Тут я услышал рядом сдавленный крик Марины.
— Это куклы, — сказала она, едва дыша.
Мы поднялись на ноги и стали внимательно рассматривать странных существ, пытаясь понять, что же они такое. Марионетки. Фигуры из дерева, металла и керамики. Они висели на тросах общего механизма. Задев рычаг, Марина нечаянно привела в действие систему блоков. Куклы висели в полуметре от крыши. Они двигались, будто в жутком балете висельников.
— Что это за чудовища…? — воскликнула Марина.
Я посмотрел на марионеток и увидел среди них мага, полицейского, балерину, знатную даму в платье гранатового цвета, силача с ярмарки… Все они были выполнены в натуральную величину и одеты в роскошные костюмы, которые со временем превратились в лохмотья. Но это была не единственная черта, что выдавало их общее происхождение.
— Они все недоделаны, — обнаружил я.
Марина сразу поняла, что я имел в виду. У каждого из этих существ чего-то не хватало. У полицейского не было рук, у балерины — глаз, на месте которых были пустые впадины. У мага не было ни рук, ни рта… Мы смотрели на фигуры, висевшие в свете лучей. Марина подошла к балерине и стала внимательно на нее смотреть. Она указала мне на маленький символ на лбу балерины, возле линии волос. Снова черная бабочка. Марина протянула руку к этому значку и прикоснулась к волосам. Потом быстро отдернула руку и с отвращением сказала:
