Эмма наклонилась и с размаху треснула дочь по лицу. Та распахнула глаза и сделала резкий вдох. Губы порозовели.
Лора отпрыгнула. Живая Лилит нравилась ей меньше мертвой.
— Черт, — сквозь зубы прорычала она, — сначала вы до конца расскажете мне свою сраную историю, — и пошла обратно к дому.
Эмма шепотом обратилась к Лилит:
— Иди закончи работу. И не оплошай на этот раз.
Девчонка занюхала воздух, как собака, берущая след, и ускакала в лес. Эмма и Лора вернулись на кухню, не обронив по пути ни слова. Эмма заварила чай и разлила его по чашкам. Лора стукнула себя по голове и рассмеялась.
— Подумать только… обсуждаем убийство мальчика и распиваем чай. Словно его жизнь ничего не значит.
— Это вовсе не так, Лора.
— А вам ведь не впервой. Сколько детей загубила маленькая безобидная Лиличка? — Лора старалась говорить строго и иронично, но звучала, как обиженная девочка. — Двенадцать. Двенадцать душ на вашей совести, Эмма.
— Я хочу рассказать вам, как истинный хозяин дома — лорд Огастес Голдендарк — пытается проникнуть в Оскара и забрать его жизнь себе. К сожалению, он почти что сделал это, поэтому история будет сжатой.
То, каким будничным тоном Эмма произнесла зловещую речь, вызвало у Лоры еще один истерический смешок. С попаданием в Блэксберри границы реальности для нее сильно размылись. Точно так же, как кровь от дождя после страшного преступления.
— Но это невозможно, — Лора все еще смеялась, — просто невозможно.
— Иногда в невозможное поверить легче всего, — заключила Эмма.
Часть 3. Плачущие ангелы. Глава 26
Мистер Палмер прибыл в больницу и сразу же кинулся к койке любимой Агаты. Она крепко спала с нежной улыбкой на лице. Но сны, что одолевали Агату, вызывали вовсе не улыбку, она была в плену кошмаров и внутри орала от страха. Патрик провел рядом несколько часов, надеясь, что рано или поздно она придет в себя. Он пробовал беседовать с Агатой, рассказывал, как идут дела у Оскара, про его успехи в музицировании, как хорошо с ним справляется молодая учительница и как они все вместе провели Рождество. Но лицо жены не менялось. Патрик завершил рассказ словами о том, как сильно он по ней скучает. Не упоминая, что Оскар стал забывать, что у него есть мама.
— Открой глаза, дорогая Агата, милая, — взмолился муж.
Она пришла в себя, когда солнце близилось к закату. Черты лица постепенно наполнялись осознанием и ужасом. Умиротворение уступило место тревоге.
— Оскар… — прошептала она хриплым голосом.
— Да, дорогая, — отозвался Патрик, — с ним все хорошо. Он дома.
— Нет… Оскар…
— Скоро ты его увидишь. Совсем скоро.
— Ты… не понимаешь…
— Что-что, милая? — он наклонился ближе и повернулся ухом. — Повтори.
— Это Оскар… это был Оскар…
Силы покидали ее. Сейчас она снова уснет на долгие дни, так и не успев сказать ему… что-то очень важное.
— Оскар столкнул меня с холма, — Агата потратила все силы, чтобы произнести роковые слова. После этого она вновь отключилась.
Мистер Палмер тряс ее, будил, но без толку. Она не желала пояснять сказанное, не желала возвращаться к нему.
«Оскар столкнул меня с холма», — повторили мысли Патрика.
О чем она? Что это значит?
Но Агата вернулась в кому, из которой ей уже не суждено было выйти. Патрик кричал на нее, умоляя проснуться. Медицинские приборы последний раз запищали, затем смолкли. Вбежала медсестра и вызвала бригаду реанимации. Испуганного мужа силой выволокли из палаты. Врачи пытались вернуть душу в искалеченное тело, но пульс не появлялся.
Агата пала замертво.
Часть 3. Плачущие ангелы. Интермедия 9
1890 год.
Инферналис родила страшную девочку. Это никого не удивило, ибо плод от кровосмешения не мог иметь что-то иное, кроме уродства.
Жену и дочерей лорда похоронили в семейном склепе. Их кости навеки останутся там, как напоминание о его крайней жестокости. А кости десятков рабынь и младенцев покоятся на дне озера, скрытые ото всех… ото всех, кроме заключенных поместья Блэксберри.
После убийства леди Изабеллы страх покинул сердца пленных женщин. Они не знали более доброй и нежной души, чем Изабелла, и до безумия любили малютку Розалинду. С тех пор они строили кровожадный план мести.
Лорд был несказанно рад своему успеху, но впереди оставалось самое сложное: дождаться наследника и занять его место. Он понимал, что смерть притаилась за дверью и вскоре сдавит его в свои ледяные объятия. Тогда он стал искать способ запереть себя в стенах Блэксберри, но так, чтобы в нужный момент освободиться. И жить вечно.
Служанки объединились и, проснувшись среди ночи, вооружились ножами, вилками и швабрами — всем, что могли использовать как оружие. Сначала они разделались с мужчинами, что сторожили спальню лорда. Убийство далось им легко: мужчины оказались трусами и не знали, как защитить себя от разъяренных женщин, а тряпки, всунутые в рот до самого горла, заглушили их предсмертные крики. Тем же способом они очистили поместье от других стражников. Затем служанки разбудили крепко спящего лорда (как известно, крепче всех спят те, чья совесть чиста) и выволокли его на морозный воздух. Инферналис с младенцем остались в постели хозяина. Рабыни жестоко избивали его, рвали на куски и раздирали на части, и когда наконец дотащили до озера, лорд превратился в искалеченный кусок мяса.
Голову лорда погрузили в воду, чтобы он мог наблюдать за трупами женщин и детей, чьи души загубил. Когда тело перестало трепыхаться, как рыба, выброшенная на берег, женщины порезали себе руки и пустили кровь на свежий труп. Они прокляли лорда Голдендарка и весь его род за все то зло, что он совершил, и поклялись даже после смерти сторожить мир от его злого духа. В этот самый момент к ним присоединилась Инферналис, чтобы поучаствовать в клятве.
— Грехи отцов лягут на детей! — женщины соединили окровавленные руки.
Вскоре служанки покинули поместье и больше никогда туда не возвращались.
Так окончилась жизнь династии Голдендарков. Уцелела только маленькая Патриция, которой однажды суждено было вернуться в родной дом.
Часть 3. Плачущие ангелы. Глава 27
— История этого дома полна крови, мучений и слез. И виной всему один человек. Вам что-нибудь известно о лорде Голдендарке?
— Я кое-что слышала о нем, — ответила Лора. — Он был рабовладельцем. Издевался над людьми. Хм… вроде они убили его. И… помню, как миссис Палмер смотрела на его портрет: с благоговением и ужасом. Будто хотела поклониться ему, но не от уважения,
