Открылась дверь темницы, и Балтазаре, закованного в ручные и ножные кандалы, повели по узким коридорам подземелья, а потом вывели наверх. Дневной свет ослепил его, и какое-то время он ничего не видел, но, подчиняясь грубым толчкам в спину, продолжал двигаться вперед, нелепо семеня. За время пребывания здесь его неоднократно допрашивал следователь, на все вопросы которого Балтазаре отвечал, ничего не скрывая.
Был ли он пиратом и грабил ли торговые судна и прибрежные селения и города? Да, пиратствовал и пролил много крови. Проливал ли христианскую кровь? Бывало и это. Бежал ли он из тюрьмы инквизиции, убив при этом двух монахов ордена доминиканцев? Да, совершил это преступление, в чем глубоко раскаивается. Обо всем дотошно расспрашивал следователь, но только не о штурме тюрьмы в Болонье и освобождении обвиненной в колдовстве Яндры делла Скала. Балтазаре, поняв, что Яндра нашла себе нового покровителя, не упоминал ее имя. На допросах в последнее время присутствовал мужчина в прелатской мантии. Он ни разу не задал ни одного вопроса и вообще все время молчал.
Балтазаре ввели в большую светлую комнату. За столом сидел уже знакомый ему человек в одеянии епископа.
— Меня зовут Дитрих фон Ним, я секретарь его святейшества Папы Урбана VI. От того, чем закончится наш разговор, зависит ваша дальнейшая судьба. Если бы вас освободили от цепей, сняли бы все обвинения и отпустили, что бы вы стали делать?
Подобное предположение Балтазаре показалось настолько нелепым, что, несмотря на свое плачевное состояние, он невольно усмехнулся.
— В таком случае у меня один путь: в монастырь, замаливать грехи.
— Его святейшество обладает властью освободить человека от грехов, и чтобы это случилось, не надо проводить годы в монашеской келье в молитвах. Что вы на это скажете?
— Я не достоин подобной милости, ваше преосвященство.
— Так заслужите ее!
— Каким образом, ваше преосвященство?
Раздался глухой удар, от которого содрогнулось вся башня: камень, пущенный из катапульты, ударился в ее стену.
— Слышите?! Нечестивцы посмели поднять руку на самого помазанника Божьего, понтифика католической церкви! Бог не оставит милостью и помощью своего ставленника на земле. Своим посланцем он может выбрать кого угодно, даже закоренелого грешника, дав ему шанс очиститься от грехов. Вполне логично, что грешник, став на праведный путь, помогает помазаннику Божьему. Улавливаете мою мысль, сеньор Балтазаре?
— Но чем я могу помочь понтифику? У меня нет войска, а сам я могу лишить жизни немало врагов, но не целое неприятельское войско.
— Я много знаю о вас из протоколов допросов и еще больше мне рассказали о вас.
«Уж не это ли тайный покровитель Яндры? Больше, чем она и Ринери, никто обо мне не расскажет».
— Много крови, жестокости и смерти! Дерзкие нападения на прибрежные города Берберии, морские бои с превосходящим по силе противником, всегда заканчивающиеся вашей победой. А если вспомнить, что вы на несколько часов стали властителем Болоньи, при этом имея в своем распоряжении лишь несколько сотен человек? Большой, хорошо укрепленный город пал перед вами, не имеющим ни артиллерии, ни многочисленного войска. Вашей смелости и уму можно позавидовать. Я думаю, что церковь с охотой примет вас в свое лоно, и не простым монахом. Вам нужно только показать, на что вы способны. Вы готовы проявить себя?
— Мне надо знать расположение войск противника, прикинуть, каковы его силы, и иметь карту местности. Я хотел бы пообщаться с офицерами местного гарнизона. И мне нужны помощники — Ринери Гуинджи и Гуиндаччо Буонакорсо.
— Вы уже ставите условия? Хорошо, они будут рядом с вами, а вы — под моим неусыпным оком. Рональдо!
Из-за портьеры сразу вышел офицер с обнаженным кинжалом. Он с неохотой вложил его в ножны.
— Распорядитесь, чтобы с сеньора Балтазаре и его друзей сняли оковы, хорошо их накормили и дали им все, что потребуется. И ни на минуту не спускайте с них глаз! Если попытаются сбежать, немедленно убейте. Вам, сеньор Балтазаре, следует не позднее завтрашнего утра сообщить мне о ваших планах относительно окружившего нас врага.
Войска короля Карла ввиду пассивной обороны Ночеры чувствовали себя в безопасности и ждали, когда катапульты разобьют стену, чтобы начать штурм. Но самой большой удачей было то, что король покинул войско, — неотложные дела позвали его в Неаполь. На этом построил свой план Балтазаре Косса. Ему удалось скрытно вывести из крепости через подземный ход большой отряд, который он сам возглавил. Ночью он подал сигнал, по которому защитники крепости, открыв ворота, напали на спящего противника. Отряд Балтазаре нанес удар по королевским войскам с тыла, его бойцы нападали с криками «Висконти! Висконти!», что лишь усилило панику, охватившую врага. Командующий королевским войском был абсолютно уверен, что его атаковали воины могущественного миланского властителя Филиппо Мария Висконти, а не деморализованные, как он считал, защитники крепости. Нападение было настолько неожиданным и молниеносным, что воины короля почти не защищались, они спасались бегством, оставив на поле боя все катапульты и обоз с провиантом и фуражом. Потери были столь ощутимы, что войску короля Дураццо пришлось отступить до самого Неаполя, и потребовалось время на то, чтобы восстановить его боеспособность.
Балтазаре Косса ввели в кабинет Папы Урбана, пожелавшего встретиться с пиратом, одним ударом снявшим осаду с крепости и нанесшим поражение королю Дураццо, который считался очень опытным военачальником. Низкорослый Папа долго молча рассматривал коленопреклоненного крупного мужчину, красивого дерзкой, хищной красотой. Он относился к тому типу людей, которые ему не нравились уже тем, что природа их щедро одарила всем, за исключением одного — ума. По его мнению, сложившемуся за долгие годы, сила и красота мужчины указывает на его крайне ограниченные умственные способности. Это как яркая окраска у ядовитых насекомых, предостерегающая: не трогай меня, не имей со мной дела! Да разве может красивое и сильное животное, падкое на самок, годиться на что-то, кроме как на их покрытие? Архиепископ Бари Бартоломео Преньяно, став Папой Урбаном VI не только волею Провидения[43], но и благодаря стечению обстоятельств, мечтал искоренить сластолюбие и прелюбодейство. Заняв трон понтифика, он назначил двадцать девять новых кардиналов, лично отбирая каждую кандидатуру, но через какое-то время его ставленники уже ничем не отличались от своих предшественников, впав в грех блуда и симонии, словно кардинальские и епископские мантии были залогом заражения этим недугом. А если это болезнь, то ее надо лечить, и лекарство должно быть очень горьким. Папа Урбан нашел такое лекарство — страх и неотвратимость наказания! Только они могли излечить высших сановников Церкви от такого недуга.
Человек, стоящий перед ним, ломал его устоявшиеся представления. Он был красив, силен и, как ни странно, умен — считался одним из лучших студентов-теологов Болонского университета, а став пиратом, за короткое время обзавелся флотилией и, грабя торговые суда, легко уходил от преследования. Безумная идея секретаря Нима прибегнуть к его помощи дала результат: он помог в короткое время проучить наглеца Карла Дураццо, забывшего, кому обязан короной.
— Ты оказал Церкви большую услугу. Теперь ты не пленник, ворота крепости перед тобой и твоими спутниками открыты — я отдал распоряжение камерленго. Ко всему ты получишь сто золотых дукатов. Ты доволен?
— Ваше святейшество, мне не нужно золото или иные материальные ценности. Во время бури, уничтожившей мой флот, на меня снизошло озарение, и я больше никогда не вернусь к гнусному пиратскому ремеслу. Груз грехов прежней жизни давит на меня, не дает свободно дышать, жить. Вина моя велика: я погубил множество невинных людей, в чем глубоко раскаиваюсь и хочу хоть чем-то искупить свои прегрешения. Я хочу пожертвовать Церкви все, что имею, а это многие тысячи золотых, серебряных монет и иные ценности, хранящиеся на острове Искья, в родовом замке моей семьи. Могу ли я, великий грешник, надеяться на искупление грехов? Или нет мне прощения, святейший?
Понтифик, нахмурившись, задумался, а затем медленно и важно произнес:
— Возвращение заблудшей овцы приветствуется Церковью. Готов ли ты исповедаться в своих грехах?
— Горю желанием, святейший, надеюсь этим хоть немного облегчить свою душу.
— Я тебя слушаю, раб Божий Балтазаре Косса.
Коленопреклоненный пират покаялся в своих грехах: прелюбодействовал с замужними женщинами; соблазнял и развращал юных девиц; насиловал пленниц с захваченных кораблей, а их команды обращал в рабов или отправлял на корм акулам; с богатых пленников требовал выкуп, а если его не получал, то убивал их. Покаянная исповедь бывшего пирата длилась больше часа, и утомленному понтифику казалось, что ей не будет конца.
