– Нет, я же только вчера умер.
– Получается, в предыдущие ночи сюда приходил другой дух?.. И кто же это был?
– Не знаю. Но точно не я. Может, и в самом деле дед пакостит…
Мы с Алинкой переглянулись. Это означало, что дед, – или тот, кто принимал его облик, – придёт опять, – и неизвестно, закончится ли это когда-нибудь…
– А колбасу ты зачем съел? Разве духи едят? – спросила я Майкла.
– Вообще-то нам это ни к чему, – ответил он, – но мне приятно вспомнить ощущения, которые я испытывал, когда у меня было тело. Я ведь только вчера умер… а от старых привычек отвыкнуть непросто. Кстати, колбаса у вас вкусная, а вот печенье не очень… чёрствое какое-то. И повидло в нём гадкое.
…Мы расстались с Майклом почти друзьями; напоследок Алинка дала ему несколько советов о том, как следует вести себя в загробном мире. Проводив его до дверей, мы с чувством выполненного долга легли спать, а когда я проснулась, уже взошло солнце.
Золотисто-розовые лучи скользили по стене, превращая выцветшие обои в сказочную роспись; ложились на пол – и квадраты потёртого линолеума сверкали, как драгоценные камни во дворцах… Я всегда любила солнце. Оно охраняло меня лучше, чем королевская стража; теперь, когда наступил рассвет, в этот дом невозможно было проникнуть ни одному призраку…
Алинка сидела в кресле и читала, тихонько перелистывая страницы толстенной книги. На обложке было написано: "100 способов упокоить мертвеца".
– Где ты только такие книги берёшь? – спросила я, удивлённо рассматривая толстый том.
– Это мы написали, – смущённо пояснила она, – мы с Владом, – ты его не знаешь…
– Что, разве сейчас такое печатают?.. – удивилась я.
– Мы сами и напечатали… в одной небольшой типографии. Всего 100 экземпляров… остаток у меня дома лежит.
– Ну, ты даёшь… А я и не знала, что работаю вместе с писательницей.
– Одним из моих величайших достоинств, сверкающих, как бриллианты в драгоценной короне, несомненно, является скромность, – сказала Алинка, по-видимому, цитируя кого-то.
– А зачем ты читаешь, если знаешь, что там написано?
– Иногда не мешает немного освежить память, – сказала она, любовно гладя чёрную обложку.
– Ну, как прошёл остаток ночи? Как спала? Не приходил Майкл? Я всё думала: а вдруг он опять вернётся… – забросала я её вопросами.
Алинка захлопнула книгу и смотрела на меня непонимающими чёрными глазами.
– Какой Майкл? – спросила она.
– Ну, тот, который приходил ночью.
– Никто сюда ночью не приходил…
Теперь она выглядела растерянной, как будто и в самом деле не знала, о чём идёт речь.
– Не приходил, значит? – прищурилась я. – А кто печенье со стола сожрал?
– Печенье я доела, – потупила глаза Алинка. – И колбасу тоже. Мне было скучно ждать твоего деда, вот и пыталась скрасить досуг. Два чайника чая выпила, представляешь?…
– Эх… Ну, ничего страшного, мне не жалко. Для тебя – не жалко. Вот если бы это был он, – тогда да…
– Вообще-то ночь прошла на редкость тихо, – подытожила Алинка. – Я сидела и читала… ну, ещё и ела немного. А больше ничего не было. Ты с вечера как завалилась спать, так и дрыхла до самого утра.
Услышанное было для меня откровением.
– Так, значит, не было никакого Майкла?.. – еле смогла выговорить я.
– Значит, не было. Выходит, это тебе приснилось, – и он, и дед…
– Но… этого просто не может быть. Я же помню, как ты меня разбудила. Мне снился совсем другой сон, – о том, как я шла вдоль ручья, – и встретила Плутонию… и деда. А потом ты перерезала мне горло. А потом я проснулась от того, что ты трясла меня за плечо… – я чувствовала, что мои слова звучат неубедительно, но ничего не могла с собой поделать.
– Ложное пробуждение… кажется, так это называется, – сказала Алинка тоном врача, сошедшего со страниц медицинского справочника.
– Ну ладно, – согласилась я, подумав. – Пусть всё так, как ты говоришь. В этот раз, предположим, ты съела колбасу и печенье, – а раньше? Кто суп съел вчера? Кто поставил его на плиту, разогрел, кто хлебными крошками пол засыпал? Такое не в первый раз случается…
– Не знаю. Возможно, ты сама и съела. Может, ты лунатик? Спишь и ходишь во сне… А возможно, никто не ел. Может быть, тебе это приснилось. Ты же сон от яви не отличаешь, – мы с тобой убедились сегодня. – Алинка немного подумала и продолжала: – Твоя беда в том, что утром ты начисто забываешь момент пробуждения. Не всегда, – но и этого хватает, чтобы превратить жизнь в кошмар… Ты встаёшь, готовишь себе завтрак, собираешься на работу, – и совершенно не помнишь, когда именно ты проснулась, где кончается сон и начинается явь. Дед приходит к тебе во сне, ты во сне его убиваешь, режешь труп, прячешь куски на балконе… или где там ещё, – и они каждый раз исчезают, когда начинается день! Вспомни: ведь так?.. Ты ведь только по ночам их видишь?..
– Да, только ночью и в сумерках, – упавшим голосом произнесла я. – Пока не светит солнце.
Повисло неловкое молчание. Я старалась не смотреть Алинке в глаза; мне было стыдно, – как будто я совершила какой-то на редкость гадкий поступок. Я заставила её поверить в визиты мёртвого деда, притащила сюда, – и всё кончилось пшиком, – бесславно и глупо…
– Но однажды, – когда приходил отец Николай, – я видела деда днём. Вернее, его лицо. Расплывчатое, в дымке, – вспомнила я. – И старуху с клыками. И бесов. Они говорили со мной…
– Галлюцинация, – уверенно констатировала Алинка.
– Значит, вчера мне тоже всё приснилось?.. Выходит, дед ко мне не приходил, на Плутонию с клюкой не бросался, она не убегала в подвал, а Барсик мирно проспал всю ночь где-нибудь на скамейке? Так, что ли?..
– Этого я не знаю. То, что дед не приходил, – это точно, а вот что было с Тонькой… Мы ведь не знаем, когда именно ты проснулась. Возможно, дед померещился тебе ночью, ты встала, открыла дверь, Тонька выскочила в коридор и сбежала… а дальше всё было так, как ты рассказывала. А может быть, тебе приснилась вся эта история, от начала до конца, и Тонька в подвале не была. Жаль, она рассказать не может… Если хочешь, спроси Леонидовну: ловили вы с ней кошку или нет?
– Легко сказать: спроси… Она же решит, что я ненормальная! – испугалась я. – Расскажет всему подъезду. У неё язык, как помело.
– Ну, тогда подожди пару месяцев. Если у Тоньки будут котята, – значит, всё правда, а если нет, – то тут бабка надвое сказала… Только тогда я, наверное, вашего Барсика домой возьму. Давно хочу котят. – Алинка мечтательно улыбнулась, представив своё хвостатое семейство: счастливую мать Плутонию и несколько чёрных комочков, прижавшихся к её тёплому боку…
– Что же мне теперь делать?..
Этот вопрос тревожил меня больше всего. Мне было неприятно, что я опозорилась перед Алинкой, наврав ей с три короба, – хотя и ненамеренно, – но самое ужасное было не в этом, – а в том, что следующей ночью дед, возможно, придёт опять. И в другие ночи тоже. Плевать, что это сон, – от того, что я это знаю, мне не станет менее страшно…
Алинка задумалась; улыбка сошла с её лица, и теперь оно было на редкость серьёзным, – я не часто видела её такой.
– Давно хотела спросить, – наконец проронила она, – что с дедом-то было? Ну, при жизни?
– Да всё то же и было, – неохотно ответила я. Мне не хотелось говорить о нём.
– С ножом бросался? Кошек клюкой гонял?..
– Всё было, – мрачно сказала я, опустив глаза.
– Умер-то как? Своей смертью?
– Своей… Понимаешь, Алинка… мама говорила, что много лет назад он был другим. Что во всём виноват не он, а его болезнь. Но я его другим не помню. Иногда сумасшедшие бывают агрессивными… иногда, наверное, нет. Но нам не повезло. Врачи предлагали отправить его в больницу… но мама его жалела. Ему что-то казалось… он мог накинуться на любого, кто входил в его комнату, – а перед смертью вообще не узнавал никого…
– Говорят, психические болезни передаются по наследству, – глубокомысленно заметила Алинка. – Возможно, он потому к тебе и приходит, что ты унаследовала… что-то от него?..
Я молчала.
– Значит, так, – продолжала она. – Выхода у тебя теперь ровно два. Первый – обратиться к врачам…
– К каким ещё врачам? В дурку, что ли?.. Это что же… что же это теперь получается… я… того?..
– Возможно, и "того", – согласилась Алинка. – Ну и что? Ты думаешь, я не "того"? Да ты посмотри на меня! Я же кошку магии учила. Как ты думаешь, что сказали бы люди, если бы узнали?.. И бросать, кстати, не намерена. Просто я Тоньку хорошо знаю, – она способная, только вот характер не очень… Да мы, по большому счёту, все здесь "того". Об этом ещё Льюис Кэрролл писал. Вот посмотри хотя бы на Леонидовну. Что, по-твоему, она не "того"? Или вот отец Николай, который в твоей квартире бесов гонял, – скажешь, не "того"?
