Когда до Батыр-камня осталось совсем немного, вождь подал знак, и треть его воинов ушла в одну сторону, а вторая треть — в другую. Сбавив бег коней, они растянулись в две линии и укрылись за холмами перед Желтой рекой. Семь воинов, считая самого вождя, подошли к самому берегу. В начале лета ложе реки в этом месте превращалось в обманчивую твердь. Только посередине текла вода, но добраться до нее не смог бы ни конь, ни человек. Тонкая сухая корка проваливалась под ногами, и глиняная жижа цепко удерживала неразумного смельчака.
Не спуская глаз с конного отряда противника, расположившегося на другом берегу реки, Таргитай приметил воинов Бурангула и в отдалении. Сам Бурангул стоял перед воинами у камня, и только беспокойство его коня, то и дело переступающего с ноги на ногу, выдавало нетерпение, с каким он ожидал Таргитая.
Еще день назад они обнимались, как родственники, строили планы о будущем своих племен, но теперь, став в одночасье врагами, желали друг другу смерти.
Таргитай вывел коня на шаг вперед.
— Я пришел, Бурангул, — крикнул он, — отвечай, где моя дочь?
— Твоя дочь убила моего сына, — с вызовом крикнул Бурангул, — и где бы она ни была, мои воины отыщут ее и убьют.
Таргитай опешил. Он знал о воинственном нраве своей Тансылу, но и представить себе не мог, чтобы она убила — и кого?! — мужа! Но Бурангул не знает, где она, а потому есть еще надежда! Что бы там у них не произошло, а Тансылу скрылась, она жива!
— С чего ты взял, что моя дочь убила твоего сына? — усмиряя возбуждение, спокойно спросил Таргитай.
В ответ Бурангул бросился было к нему, но тут же осадив коня, отчего тот с ржанием поднялся на задние ноги, крикнул:
— Она перерезала ему горло, как барану!!
Бурангул едва не задыхался от гнева. Единственное, чего он сейчас жаждал, так это смерти обидчика, того, кто влез к нему в доверие, кто убедил породниться семьями и жить бок о бок ради безопасности и процветания обоих племен. Он, старый и хитрый вождь, всегда умеющий просчитать все ходы наперед, поверил этому предводителю убийц, впустил в свой стан демоницу и лишился любимого сына.
Бурангул махнул рукой. Тут же весь его отряд поднял луки, и зазвенели тетивы: град стрел полетел на оба берега реки. Воины Таргитая верно поняли знак предводителя чужого племени, и лучники на холмах, ответили противнику градом стрел. Сам Бурангул успел скрыться за Батыр-камнем.
Таргитай тоже не стал медлить. Он развернул коня, поддал стременами ему под брюхо, на ходу натянул тетиву, но не успел пустить стрелу. Острая боль пронзила его шею. Таргитай обмяк и выпустил лук. От падения с коня его удержали два воина, на ходу подхватившие вождя с двух сторон. Скрывшись от разящей смерти за холмами, они опустили Таргитая на землю. Один из воинов склонился над ним, и в тишине, нарушаемой лишь фырканьем возбужденных лошадей, услышал шипящие звуки, которые сложились в одно слово: «Тансылу…»
Таргитай последний раз взглянул в небо и застыл: с распахнутыми глазами, в погасшей черноте которых отразились легкие курчавые облака, беспечно плывущие в царство Всемогущего Тенгри.
Глава 3. Археологическая экспедиция
— Витаете в облаках, барышня, а между тем история древнего мира пролетает мимо вас, — профессор остановился возле студентки, мысли которой были явно далеки от темы семинара.
Маринка толкнула подругу в бок.
— Что? — Сима качнулась, будто сильный порыв ветра ударил ей в грудь, и медленно повернулась.
Внимательный, беспокойный взгляд, тишина в аудитории… Сима привстала.
— Да-а, Симона, думаю, вы переутомились, спите на ходу. Что ж, не буду больше никого задерживать, а то еще сессию завалите, — по аудитории пронесся гул одобрения. — Тихо, тихо! У вас последняя пара? Вот и отлично! Можете идти, но не забудьте записаться на летнюю практику, кто еще не записался.
Сима не торопясь сложила конспекты в сумку. Маринка уже ворковала с ребятами у двери. Перед самым выходом она оглянулась и позвала подругу.
— Иду!
— Симона, подождите, — Александр Матвеевич, остановил девушку, — вы не хотели бы отправиться на раскопки курганов, в Казахстан? Я вчера беседовал со своим старым товарищем по работе, и он сказал, что с удовольствием взял бы на летнюю практику кого-нибудь из наших студентов. Я вот подумал о вас, вы, помнится, интересовались историей кочевых племен Центральной Азии.
Сима никак не ожидала такого предложения. Они всей группой решили ехать с профессором на раскопки Древней Маргианы, хоть и пугала работа в пустыне: даже в конце лета температура там поднималась выше пятидесяти градусов. Но Александр Матвеевич обещал, что в основном предстоит работа с находками в фондах музея, и лишь иногда придется выезжать на место раскопок. А вот в казахских степях работать на объектах можно все лето! Степь — это не пустыня! Хоть солнце и печет не меньше, зато ветер свежий, а в предгорьях даже вечера прохладные. И жить в палатках, прямо у раскопок… Сима загорелась.
— Спасибо, Александр Матвеевич, я согласна! — в глазах девушки сверкали азартные искорки, сонливость враз пропала, и едва сдерживаемая улыбка играла на губах.
— Рад, что оживил «спящую красавицу»! — профессор сам улыбнулся. — Ну, ступайте, ваши паспортные данные у меня есть, только транспортные расходы придется вам оплатить самой. Сможете?
Сима кивнула.
— Вот и хорошо! Что ж, готовьтесь.
Новость о поездке Симы в Казахстан ошарашила Марину.
— Как же так? А мы? — она обидчиво надула губки.
— Кто это «мы»? — изобразив непонимание, поинтересовалась Сима.
Марина, казалось, не заметила вызывающего тона подруги.
— Я и Сашка… Мы же втроем хотели… А ты взяла и так просто отпочковалась…
— Ладно тебе! Такой шанс — это удача, счастливая случайность, я не могла отказаться, извини. Да и вам с Сашкой я зачем? — хитринка, прозвучавшая в голосе подруги, не осталась незамеченной.
— Что такое? Ревнуешь? — тем же тоном переспросила Марина.
Сима хмыкнула.
— Еще чего! А ты вроде как с ним шуры-муры завела, а?
Маринка пожала плечами.
— Да какие там шуры-муры, ну, целовались пару раз, так по-дружески. Ты ему нравишься. Я спрашивала.
Сима повеселела.
— Я ему нравлюсь, а целуется он с тобой! Красота!
— Зря я тебе сказала. Ты вся такая правильная! Прям мадам из средневековья — подарила рыцарю белый платочек и бди себя всю оставшуюся жизнь! Так? Мы в другом мире живем, подруга, нравы меняются. А чтобы парень решился тебе признаться, надо хоть намекнуть ему как-то на свое расположение. Да! Подари ему белый платочек!
Девчонки расхохотались.
— Пойдем в парк? — позвала Сима. — Посидим у реки, люблю смотреть на воду.
Подруга согласилась, и они не спеша вышли из здания университета и побрели к парку, среди старых деревьев которого текла река. Широкая, полноводная, с высокими, поросшими густой травой берегами, она, кое-где завихряясь воронками, медленно несла зеленые воды с далеких гор, по пути насыщаясь ключами и мелкими притоками.
Девчата сели прямо на траву. Сима, обхватив колени, уставилась на воду, снова погрузившись в свои думы. Маринка, не замечая ее задумчивости, начала рассказывать о своих последних любовных приключениях.
— Смотри, Маринка, вот вода. Течет себе да течет, — не обращая внимания на рассказ подруги, отрешенно проговорила Сима. — Ты представляешь, целые народы уходят в небытие, а вода все течет и не кончается…
— Мда… может тебе надо было на философский поступать?..
— Философия есть во всем, а в истории ее… Знаешь, есть такие интересные легенды, прочитаешь, и думаешь, думаешь… Вот, к примеру, жители Древнего Тибета считали, что в каждом живом существе, в каждом… предмете обитает дух. Есть он и в камнях, и в деревьях, и в воде…
— Жители Тибета, может, и считали, а индийские йоги до сих пор в этом уверены.
— В общих чертах верования индусов и тибетцев похожи, согласна. На Тибете даже есть гора, на которой, по древнему преданию, обитал главный бог индусского пантеона Шива.
— Я вот что не пойму, Сима, ты интересуешься Тибетом, Индией, а каким боком ко всему этому относятся кочевники Средней Азии? Чего тебя к ним так тянет?
— Между представлениями об устройстве мира у древних кочевников Азии и у последователей древней религии тибетцев «бон» много общего. Я сама удивилась, случайно сопоставив их. Вот смотри, — Сима достала тетрадь и карандаш. Нарисовала круг, в нем квадрат, в квадрате — еще один круг. — Так кочевники Азии представляли себе мир. Внешний круг — это небожители, боги, главный у них — Тенгри. У него есть жена — Умай. Она богиня земли и воды. У тибетцев тоже есть символ «круг», обозначающий небо, мир, и главное почитаемое божество, которое там обитает — «Всеблагой», по-тибетски не выговорю. У него тоже есть жена. Ее называют Земля-мать. Улавливаешь сходство? — Маринка кивнула. — Наш мир — мир людей, у кочевников изображен квадратом, у тибетцев он тоже есть и тоже изображается квадратом! Только выделен красным цветом, а мир богов — белым. Но это детали. И у тех, и у других есть представление о подземном мире, в котором живут злобные существа — демоны. Демоны стремятся заполучить как можно больше людей, поработить их дух, тем самым ослабить богов. С демонами сражаются шаманы. Они усмиряют их с помощью заклинаний. Танцы шаманов — это не просто набор каких-то ритмичных движений — это самая настоящая схватка, бой с демонами зла. Шаман видит их, в этом ему помогает божественный напиток сома-хаома.
