— Здравствуйте, вы не скажете, что тут случилось и где теперь Майя, цыганка? — с таким вопросом Вера обратилась к пятидесятилетнему мужчине, открывшему ей дверь в ближайшем к пожарищу доме.
— Разве не видно, девушка? — услышала она в ответ. — Пожар был…
— А когда, почему? — допытывалась Вера.
— Да месяца полтора назад или чуть поменьше, — припоминал мужчина, — ночью было дело… А почему? Кто же его знает… Вы у пожарных спросите — им виднее…
— А Майя, что стало с ней?
— С цыганкой-то? — мужчина ехидно усмехнулся. — Так ей и надо, этой чертовке! Убралась отсюда… До утра причитала вместе с дитями своими, кажись, всё имущество ихнее там и сгорело… Хорошо, что никто не помер… Ну, а потом уехала… Собрала манатки и укатила на уазике…
— Куда укатила? — продолжала допрос Вера.
— А я знаю? Она мне не докладывалась… Наверное, к своим убралась, они же все между собой родня… Ищи теперь ветра в поле… А на кой она вам? Приворожить что ль кого надо?
— Да так… — неопределенно промолвила Вера и пошла к автомобилю…
— В город? — осмедомился таксист.
— Да, в город… — вяло согласилась пассажирка.
— Домой? — уточнил водитель.
— Домой?… Нет, в церковь… В храм…
— В какой именно, дамочка? У нас их два…
— В тот, что самый большой. Названия я не знаю, — призналась удрученная женщина.
— Ну, значит, во Всехсвятскую церковь, та, что возле рынка, знаете?
— Конечно, знаю. Такая вся красная… — подтвердила Вера.
— Ну, да, там раньше был краеведческий музей, а год назад снова стал храм…
— Ну, поехали, милок, поехали! — скомандовала Вера и ушла в себя…
С тех пор Вера стала бывать в церкви каждую неделю, если не считать праздничные дни. Обычно она приезжала по субботам, ко всенощной, и всегда — на общественном транспорте: ей казалось, что к Богу нельзя ехать в комфорте автомобиля. О ком и о чём она молилась, Вера Сергеевна не распространялась, но проводила перед иконами каждый вечер не меньше часа, всегда ставила свечки, покупала церковную литературу и всякий раз жертвовала деньги на церковные нужды, опуская по нескольку купюр в баночку для пожертвований… Но вот заставить себя исповедаться или причаститься Вера не могла, к тому же она была некрещеной, ведь ее родители были правильными советскими людьми, членами партии, значит, атеистами…
Может быть, жена генерала так и не нашла бы в себе сил на совершение таинства вступления в церковь, если бы однажды… В тот вечер она была дома одна. Сын уехал на две недели на турбазу в горы, а муж был в очередной командировке, на этот раз в Москве, где проходил трёхдневный методический сбор начальников военных училищ… Самолет должен был прилететь в десять вечера, а Вера всё приготовила уже заранее — и салат-оливье, и свиные отбивные, и картофель-фри, и заливную рыбу, не говоря о традиционной рюмочке водки «Абсолют»… Часы показывали только девять вечера, на улице все еще было светло, завтра начнется последний месяц этого непростого для неё лета… И вдруг она вспомнила нечто важное… Схватила ключи, выбежала из квартиры — Вера Сергеевна уже почти не хромала и больше недели ходила без палочки…
Ну, конечно, она забыла про газеты, про любимую «Вечерку» мужа, которую приносили аккурат к семи-восьми вечера… А она не прикасалась к почтовому ящику целых три дня!..
Стараясь скоротать время, Вера раскрыла сегодняшнюю газету… Пробежала глазами стандартные заголовки: «Мэрия или исполком?», «Кто остановит цены?», «Шахтеры требуют справедливости»… Она уже собиралась закрыть газету, но какой-то внутренний голос ей приказал: «Загляни на 4-ю страницу…» Её глаза тут же уткнулись в колонку с правой стороны, на вершине которой серым квадратом пламенел знакомый портрет, а внизу…
Роды начались внезапно, впрочем, так бывает, наверное, всегда… Начались раньше срока почти на две недели, что тоже нередко… Начались накануне ночи, в самой сердцевине сумерек… В общем, ничего необычного… Прежде всего Ольга вместе с сестрой быстренько собрала необходимые вещи — медицинские документы, паспорт, халат, тапочки, пару белья, зубную щетку, пасту, расческу и много других мелких мелочей, которые, как она полагала, должны пригодиться ей в роддоме… В роддом решили ехать на такси — так комфортнее… А пока ждали машину, решили посидеть на дорожку на кухне…
— Как ты думаешь, позвонить ему? — грустно спросила Ольга.
— Ему? Не знаю… — смешалась Ася, не ожидавшая, что сейчас речь зайдет об этом. — Ты его любишь?
— Да, очень! — подтвердила Ольга.
— Но ведь он больше не хочет видеть тебя?
— Да, он так и сказал: «Прошу, больше не звони мне!»
— И с тех пор ты ни разу не звонила?
— Да, конечно, ведь я люблю его и всё ему прощаю, даже отвержение… Но сегодня особый день, ведь это и его ребенок… Ладно я, но Сашенька…
— Сашенька? — переспросила Ася.
— Да, Сашенька, я так решила назвать! Неужели я завтра ее увижу!? Даже не верится!!!
— А почему Сашенька?
— Сложно объяснять и долго… Но если коротко… Год назад умерла от рака девочка с таким именем, умерла далеко отсюда, в Германии, ее родители и она сама целый год боролись с болезнью, ходили и к экстрасенсам, и в церковь, и молились, и в Германию уехали, чтобы… А вышло иначе… Ей было только 9 лет, она была очень красива, талантлива — прекрасно рисовала…
— Откуда ты это узнала?
— Из снов, Асенька, из снов! — Ольга наконец улыбнулась. — А если честно, то об этом была статья-исповедь в одном журнале, она называлась: «Сашенька. Последний год. Записки отца»… А у моей дочки, похоже, отца не будет…
— Да брось ты свой пессимизм, Олька! — запротестовала Ася. — Вот выйдешь из роддома, вернешься в театр, снова влюбишься…
— Я не хочу снова! — прервала сестру Ольга. — Я люблю Ивана! Его одного!
— Да что в нем такого? Он же старше тебя на 20 лет!
— Да, старше. Но он… Нет, это нельзя объяснить словами… Просто он — настоящий мужчина, мужчина во всех смыслах…
— А что же он тебя бросил беременную?
— Он не виноват, Ася, — оправдывала любимого Ольга, — это всё она, его жена… Ладно, так звонить или нет?
— Давай так, — предложила Ася, — позвоним на удачу, если трубку возьмет он, то скажешь, если — жена, то просто положим трубку!
— Хорошо, давай…
Но трубку взяла Вера…
— Что ж, значит не судьба, Асенька! — посетовала Оля, и глаза ее тут же увлажнились.
— Да, похоже, что так! — согласилась Ася. — Гляди, кажется такси подъехало…
Оля медленно подошла к окну:
— Да, пора, сестричка! Проводишь меня?
— Спрашиваешь!? Конечно…
Они быстренько погрузились в такси и уже через 15 минут были в приемном покое роддома металлургического комбината — именно он был ближайшим. На оформление формальностей ушло еще минут 10… Наконец, пришла пора прощаться…
— Если что со мной, — мягко проговорила Ольга, — обещай воспитать дочку.
— Оля, зачем ты так!? Все будет хорошо! — откликнулась Ася.
— Ну, конечно, Асенька, но все же пообещай! — грустно произнесла Ольга.
— Обещаю, конечно, обещаю! Но все будет хорошо! Я знаю!
— Глупая ты еще, Асенька! — Ольга обняла напоследок сестру и в сопровождении санитарки отправилась в глубь роддома по длинному едва освещенному коридору.
Её сразу поместили в помещение для рожениц, для тех, кто вот-вот должен разродиться… Сегодня ночью, кроме нее, в нём никого не было… Когда схватки стали частыми и нестерпимыми, Оля тихо попросила обезболивающее, но ей сказали, что это вредно для ребенка, что надо терпеть и снова оставили одну… И только тогда, когда она стала кричать криком, подошел врач… Она старалась следовать всем инструкциям, всем указаниям акушерки: лежать — смирно, дышать — правильно, тужиться — ритмично… Похоже, уставшие за день врачи проморгали тот самый момент, когда обычные роды стали патологическими… Слишком поздно заметили, что девушка на столе начала задыхаться… Они успели спасти ребенка, но только ребенка… А у Ольги, у неё просто остановилось сердце, остановилось навсегда…
И в тот самый миг, когда оно перестало биться, Ольга увидела, увидела если не всё, то самое главное, увидела и поняла…
За столом сидели две женщины, обе красивые и довольно молодые… В той, что была справа, она без особого труда распознала Веру Сергеевну, жену своего любимого, не раз виденную на фотографиях… В руках другой, совершенно ей незнакомой смугловатой черноволосой красавицы, Ольга разглядела собственную фотографию, ту самую, которую подарила Ему ко Дню Советской Армии, ту самую, которой так гордилась, так дорожила… Держа ее портрет прямо перед собой, женщина что-то быстро шептала, но слов Ольга не слышала, впрочем, как и других звуков… Не слышала, но прекрасно понимала, о чем идет речь…
