— Как насчет вчера? — напоминает ей Трейс. — Или позавчера, или позапоза…
— Я имею в виду до того, как всё это началось.
— Да? — спрашивает Райс, но его тон показывает, что на самом деле ему это неинтересно. Просто кто-то завел разговор, вот он и присоединился к нему, так как всё равно нечем заняться. — А что тут помнить? Завтрак быстро пролетает.
— Не так уж и быстро, если ты…
— Президент ученического совета, — заканчивает за сестру Трейс. — Она в ванной на полтора часа зависала, собираясь утром в школу.
Харрисон вытаращивается на Грейс:
— Что ты так долго делала там?
— У нее был крайне сложный косметический ритуал, — отвечает Трейс. — Каждый миллиметр ее лица должен был быть покрыт каким-нибудь средством, чтобы она была готова встретиться лицом к лицу с вами, придурками.
— Должен же был хотя бы один из нас заботиться о своей внешности.
— Ты так не уверенна в себе, потому что из нас двоих я симпатичнее.
Трейс столь сильно любит свою сестру, что его голос в моих ушах сладок, как мед. От его поддразниваний глаза Грейс загораются так, как не загорались ни у кого из нас с того времени, как мы сюда пришли. Трейс замечает, что я смотрю на него, и мои губы сами собой складываются в улыбку. Он улыбается мне в ответ.
Райс зевает.
— Устал? — спрашивает Кэри.
— Вчера никак не мог уснуть. Слишком тихо было.
— Не сглазь, — буркает Харрисон.
— Сейчас я тут пошумлю. — Трейс поднимается и встает перед Кэри, вытянув руку. — Дай мне ключи Лавалли. Хочу школу осмотреть.
Кэри непроизвольно закрывает свой карман ладонью, пытаясь не выдать выражением лица нежелания отдавать Трейсу ключи.
— Я думаю…
— Мне насрать на то, что ты думаешь. Ключи. Ну!
— Он имеет на них такое же право, как и ты, — опережает Грейс протесты Кэри. Ее голос мягок, но взгляд, упертый в Кэри, жесток и не терпит возражений.
Вздохнув, Кэри вынимает ключи из кармана и бросает их Трейсу.
— Увидишь что-нибудь полезное, неси…
— Командуй своими мальчиками на побегушках, Чен, — указывает Трейс на Райса и Харрисона. — А мной не надо.
— Ой, да пошел ты, — отзывается Райс.
Трейс показывает всем фак и уходит. Кэри сидит, похрустывая суставами пальцев. Я вижу, что ему хочется от всей души обругать Трейса, сказать, с каким бы удовольствием он вмазал ему, выбил бы ему зубы и всё такое, но его останавливает присутствие Грейс. Он несколько раз бросает на нее взгляд.
— Знаете, то, что у нас была одна тихая и спокойная ночь, не значит, что можно выделываться. Я видел болторезы в комнате сторожа. Пора посмотреть, что есть в шкафчиках.
— Идем, — соглашается Райс.
Они встают. Харрисон медлит секунд пять, а потом поспешно бежит за ними. Кэри оборачивается ко мне с Грейс:
— Вы с нами?
Я бы пошла, но Грейс вздрагивает и отрицательно качает головой.
— Это похоже на разграбление могил.
— Слоун?
Грейс смотрит на меня. Кажется, она хочет мне что-то сказать.
— Я — пас, — говорю я.
Мы с Грейс остаемся наедине. С тишиной. Мы сидим молча, и через десять минут я жалею о том, что не пошла с парнями. Наверное, Грейс не собиралась со мной ни о чем говорить. Разговоры со мной, видимо, не входят в список ее приоритетов. У нее же есть Трейс.
— Слоун?
— Да? — Я морщусь от того, с каким жаром отозвалась.
— Сходишь со мной к моему шкафчику? Я оставила в нем сумочку перед тем, как всё это началось. Мне нужна она, но я… — Грейс смущенно смеется: — Я не хочу идти туда одна.
— Конечно.
Шкафчик Грейс находится на первом этаже, рядом с кабинетом секретаря. Мы молча идем туда. До нас доносятся голоса Кэри, Райса и Харрисона — они где-то рядом, но разобрать, что они говорят, невозможно. Да и незачем. Не зная, чем себя занять, я мотаюсь позади шкафчика Грейс, пока она набирает код, с трудом видя цифры в тусклом свете. Набрав код, она не открывает дверцу, а просто стоит на месте, будто боясь заглянуть внутрь. Через некоторое время она всё-таки распахивает дверцу, и я мельком вижу приклеенные к ней вырезанные из журналов фотографии актеров и музыкантов. Интересно, что с ними сейчас. Они мертвы? Или всех знаменитостей спасли? Когда весь этот ужас закончится, обществу понадобятся развлечения для того, чтобы отойти от всего случившегося. Будут сняты фильмы, сотни фильмов, и в каждом из них мы будем героями и любовниками, и лучшими друзьями, и победителями, и мы будем смотреть эти фильмы, пока не отдалимся от нашей собственной истории настолько, что забудем, как в действительности чувствовали себя здесь и сейчас.
Грейс достает свою сумочку. Дизайнерскую. Расстегивает молнию и шарит в ней, пока не находит то, что ищет. В это же мгновение сумочка выскальзывает из ее рук и падает на пол. Грейс крепко сжимает в пальцах сложенный лист бумаги. Она разворачивает его, прижимает к лицу и вдыхает его запах.
— Посмотри, — говорит она. Целует записку и передает ее мне. Как только я беру листок, она просит: — Осторожней…
Я всматриваюсь в округлый почерк.
«Доченька, я не успела собрать тебе обед — я растяпа! Взамен кладу тебе деньги. Купи поесть что-нибудь полезное! Не забывайте, Миссис Президент, вы — пример для всего студенческого совета!
Люблю тебя. Мама».
Первое, о чем я думаю: «Миссис Каспер всё еще собирает Грейс обед?». И тут же удивляюсь, что такой вопрос вообще возник, ведь это так похоже на миссис Каспер.
Это записка от мамы Грейс. Вот что теперь имеет ценность. Вот что теперь дорого.
— Счастливица, — говорю я.
— Да. Я знала, что она здесь… но не могла… просто не могла. До этого момента, — объясняет Грейс. — А сегодня утром проснулась и поняла, что она нужна мне. Я так скучаю по маме.
Она забирает листок и проводит по нему пальцем. У меня сжимается горло и сдавливает грудь. Становится трудно дышать. Воспоминания о моей маме подернуты дымкой. Они как детское одеялко — мягкие, приятные и невесомые. Записка Грейс не вызывает у меня мечтаний о женщине, без которой я прожила большую часть своей жизни. Нет, это не так….
— Ты в порядке? — смотрит на меня Грейс.
— Да.
Мы долго не двигаемся и ничего не говорим. Будто впали в какой-то анабиоз. Мы можем часами простоять здесь молча и ничего не делая, потому что нам нечего говорить и нечего делать. Грейс смотрит на свою записку, а я скрещиваю руки на груди, вновь борясь с желанием спросить ее, помнит ли она нашу совместную ночевку. Не знаю, почему хочу этого, но всё равно удерживаю себя.
— Эй!
Мы оборачиваемся. По коридору, крутя между пальцами ключи, идет Трейс. Грейс поднимает свою сумочку и поспешно сует в нее записку.
— Я сейчас покажу вам нечто клевое, — широко улыбается Трейс.
Он ведет нас в учительскую.
Кэри, Райс и Харрисон присоединяются к нам, свалив в банкетном зале найденное в шкафчиках добро. Трейс недоволен их компанией, однако Кэри указывает, что тот не владеет школой. Они всё еще препираются, когда мы заходим в учительскую, расположенную на втором этаже. По школе ходит — ходила — шутка, что все деньги ушли сюда. Здесь есть холодильник, цветы (искусственные букеты аляповаты, но, тем не менее, яркие краски радуют глаз), мягкие диваны и кресла, красивые лампы. Шкафы для хранения школьных принадлежностей и столы. Микроволновка и кулер. Журналы.
— Вы только гляньте. — Порывшись в одном из шкафов, Трейс поворачивается к нам с внушительной бутылкой виски в руках. — Слухи оказались правдой. Так и знал, что они хранят тут заначку.
— Алкоголь? — спрашивает Харрисон, и по его тону я понимаю, что он никогда раньше не пил спиртного. Во всяком случае, уж точно не напивался. — Ничего себе!
— Откуда здесь виски? — удивляется Райс.
Трейс ставит бутылку на стол перед креслами и щелкает пальцами по этикетке на горлышке бутылки.
— Прочитай. В морозилке был торт-мороженое, но он растаял.
