Кэри знал, что сестра уезжает.
Не думать об этом. Мне нельзя думать об этом.
Я выхожу из кабинета и закрываю за собой дверь. Замок защелкивается. Коридор пуст и кажется выгоревшим в темноте. Мой взгляд устремляется к лестнице. Я не готова еще вернуться в зал, поэтому поднимаюсь на второй этаж. Поднявшись, ощущаю себя так, словно на моих плечах лежит небосвод. Собственное тело кажется невероятно тяжелым. Дойдя до середины коридора, я опускаюсь на пол и утыкаюсь лбом в колени. Кэри знал.
Он знал.
Вот как снова и снова рисуется в голове день моего восемнадцатилетия:
Я просыпаюсь раньше обычного. Мои сумки стоят у двери. Так и хочется поскорей их схватить. Я взволнована, возбуждена, испугана и нервозна. Я слышу Лили в коридоре и думаю о том, как мне повезло, о том, что у меня самая лучшая в мире сестра. Ради меня она провела в этом доме еще целых два года. Ради того, чтобы я не осталась с ним наедине. Мне не пришлось жить с ним одной. «Ты умрешь без меня», — всё время повторяла Лили. И это было правдой. Это не было секретом.
Я бы умерла без нее, но она всё равно ушла.
И Кэри знал.
Я не думала, что когда-нибудь еще смогу ощутить то, что ощутила в то утро, когда проснулась и обнаружила, что сестра ушла. Сейчас я испытываю то же самое. Вытянувшись на полу, я прижимаюсь щекой к холодной плитке. Жду, когда моя кровь превратится в цемент, когда мое сердце перестанет биться. Я неподвижно лежу, закрыв глаза, и открываю их, почувствовав ладонь на своем плече. Возле меня на корточках сидит Райс. Я сажусь так быстро, что он не успевает убрать руку, и, потеряв равновесие, чуть не падает на меня сверху. Восстановив равновесие, он смотрит на меня в равной степени обеспокоенно и с опаской. Я поднимаюсь на ноги. Райс тоже встает. У него с собой фонарик.
— Грейс заметила, что ты ушла из зала больше часа назад, — говорит Райс. — Я и не думал, что с тобой что-то случится, но…
— Тут меньше… — я слабо взмахиваю рукой, — шума.
Объяснение хорошее, однако Райса оно не устраивает.
— Мы должны держаться вместе, — упрекает меня он.
— Я знаю, — киваю я. Потираю лицо ладонями и убираю падающие на глаза пряди волос.
Райс стоит рядом, наблюдая за мной, и я не выдерживаю:
— Ты можешь возвращаться. Я скоро приду.
— Ты пропустила мимо ушей мои слова о том, что мы должны держаться вместе?
— Я знаю, но… — я замолкаю, не зная, как закончить начатое предложение.
У меня всё чешется и зудит, словно под кожей ползают жуки.
— Что не так, Слоун?
— Ничего.
— Ну да, конечно.
— Ладно. Всё не так.
— Вот это уже похоже на правду.
— Просто это… это всё…
— Ужасно, — заканчивает он за меня.
Я киваю.
— Я это понимаю, но мне кажется, что дело не только в этом.
С моих губ срывается странноватый, граничащий с истерикой смех. Райс молчит, ожидая объяснений. Это жестоко — поступать так со мной.
— Я устала. Вот и всё.
— Все устали.
«Нет, не все», — хочется сказать мне. — «Не так, как я».
— Ночью, — говорит Райс, — я просыпаюсь каждые пять минут и думаю, что я дома. Происходящее, видимо, никак не может уложиться в моей голове. — Он умолкает. — Теперь хочешь вернуться в зал?
До того как я успеваю ответить, мир взрывается.
Так, наверное, звучит взрыв бомбы. Не знаю, почувствовала ли я его сначала, а потом услышала, или сначала услышала, а потом почувствовала. Но не почувствовать этого было невозможно. Мы с Райсом кидаемся друг к другу, словно притянутые магнитом. Он хватает меня за руку, и мы бежим к ребятам. Меня охватывает лихорадочное возбуждение. «Они ворвались». На лестнице мы сталкиваемся с Кэри, Трейсом, Харрисоном и Грейс. Нас ослепляют лучи их фонариков, и я прикрываю глаза свободной рукой. Ребята бегут наверх, а мы — вниз.
— Это на улице, — задыхаясь от бега, говорит Кэри. — Мне нужно увидеть… мы должны знать, как близко это… мы думаем, это может быть…. может быть…
— Спасательная группа! — визжит Харрисон.
Оттолкнув Кэри и Райса, он бежит к окну.
— Подожди! — кричит Кэри и бросается за ним.
Очухавшись от потрясения, мы бежим следом за обоими. Заворачиваем в другой коридор и оказываемся в темноте из-за перекрывающего окно плакатного щита. Кэри почти силой удерживает возле него Харрисона.
— Перестань, Харрисон, перестань…
— Но они не узнают, что мы здесь!
— Нам нельзя привлекать к себе внимание, — внушает ему Кэри. — Нужно подумать, что делать… мы не можем просто взять и открыть окно, ты это знаешь…
— Но они уйдут!
— Господи, ты такой придурок! Отпусти его! — кричит Трейс. — Всё что нужно сделать — убрать щит и выглянуть наружу.
— Медленно, — вмешивается Райс. — Это нужно сделать медленно.
— Тогда сделай это наконец!
Встав у окна, мы снимаем клейкую ленту, крепящую к нему щит. Пока мы этим занимаемся, Кэри беспрестанно твердит: «Осторожно, осторожно, осторожно», однако никто из нас не слушает его. Все слишком взволнованы мыслью, что пришли спасатели. Сняв последний кусок ленты, мы опускаем щит на пол и отпрыгиваем назад. И так и стоим, напуганные тем, что следует сделать дальше.
Может быть, нам вовсе и не хочется видеть, что вызвало взрыв.
— Кто-то должен посмотреть в окно, — говорит Харрисон, но сам не двигается.
Никто не двигается долгое-долгое время. Наконец, Трейс выходит вперед. Остановившись у окна, он наклоняется и прищуривается:
— Что это?..
Мы подходим к нему, чтобы увидеть, что видит он. В отдалении ярко светится оранжевое пятно. В ночное небо поднимается дым.
Пожар.
Я только раз видела что-то похожее на это, когда в городе горел старый кормокомбинат и все жители посреди ночи поднялись с постелей, чтобы посмотреть, как пламя пожирает кусочек местной истории.
— Где это? — спрашивает Грейс. — Это близко?
— Думаю, это у Руссо, — отвечает Кэри. Бензоколонка Руссо. — Черт.
Я перевожу взгляд с огня на улицу рядом. Кортеж напоминает пародию на самого себя. По улицам передвигаются тени — иллюзии прежней жизни. Стоящие на школьной стоянке и дороге мужчины и женщины вдруг подрываются с места и куда-то бегут, словно у них появились неотложные дела. Они направляются к бензоколонке. Все как один.
— Боже, — выдыхаю я.
— Что? — спрашивает Грейс.
Я промаргиваюсь, чтобы убедиться, что зрение не подводит меня.
— Они уходят.
— Что?
Море мертвых волнами движется к пожару. Ну конечно. Конечно, они хотят посмотреть, что там. Вдруг там есть что-то, что удовлетворит их голод. Другие выжившие.
Мне хочется сказать им, что мы здесь.
Грейс неверяще смеется, видя, как пустеет школьная стоянка.
— Боже мой… они… они уходят… они все уходят…Трейс, они все уходят!
Смысл происходящего медленно, но верно доходит до всех. Райс и Кэри лыбятся как два идиота, а Харрисон снова и снова задает один и то же вопрос: «Это хорошо, да? Это ведь хорошо?». Он и сам знает, что это хорошо, но ему нужно подтверждение, так как происходящее кажется ему нереальным, пока кто-то не уверит его в обратном. Трейс хлопает его по плечу:
— Это охренительно!
Все так счастливы. Я снова разворачиваюсь к окну и упираюсь ладонями в стекло.
Когда мы возвращаемся в зал, в двери больше никто не стучит.
Глава 10
— … скоро. Это не учебная тревога…
— Иди. На хер. Нут, — громко и выделяя каждое слово произносит в радио-колонки Трейс.
Я отодвигаю свою еду. На завтрак у нас хлопья, политые соком.
— Нут? — удивляется Харрисон. — Эту женщину так зовут?
— Это я ее так зову, — перекрывая голос Нут, поясняет Трейс. — Не Учебная Тревога.
— Выключи, пожалуйста, — просит его Грейс.
Он выключает радио. Сегодня день идет вяло и расслабленно. Такого может больше никогда и не быть. Все так рады, что взорвалась бензоколонка.
— Я не могу вспомнить, когда завтракала в последний раз, — говорит Грейс, доедая хлопья.
