– Да, конечно. – Шмыгнув носом, скриптор достал из нагрудного кармана разгрузки одноразовую ложку и зачерпнул порцию, аппетитно пахнущей мясом и жиром каши. – Расскажи дальше.
– Да что рассказывать, – хмыкнул наемник. – Сколько веревочки не виться… Разрослась община, слухи по пустошам поползли, так что, весть потихоньку до Легиона тоже долетела. Ваши поверили, сразу поверили, что как-то даже странно. Видимо, судьба. Оправили в Красное боевое звено. А те придурки вместо того, чтобы разбежаться да по норам отсидеться, им хлеб с солью на блюде вынесли. Представляешь, идет мутант с двумя головами, скалится в шестьдесят четыре зуба, пятью глазищами хлопает, ластами по брюху лупит и тащит на блюде каравай. «Железному легиону» каравай. – Светло-голубые, водянистые, окруженные сеточкой морщин глаза снайпера на секунду крепко зажмурились. – Как болтают, его прямо там на месте огнеметами сожгли вместе с хлебом. А вот дальше вышло уже совсем нехорошо. В общинном доме оказалось, что «Коты» сидели. Если верить байкам, свадьбу справляли. Кто-то вышел поглядеть, что за шум. Кто-то кого-то не так понял. Восемь десятков, накачанных самогоном и боевой химией рейдеров, двадцать рыцарей в боевой броне. Никто не ушел. Легионеров тех, кто еще дышал, на главной площади из их же огнеметов поджарили. Несмотря на протесты местных. А потом началась война. Атомные коты, четыре сотни боевиков-мутантов, против легиона. Ну, еще несколько отрядов из стрелков. Из тех, кто жадный и глупый, или из тех, кому то, что Красное обижают, сильно не понравилось. Коты оказались богатыми, очень богатыми. Никто не ожидал, но приехали их старшие в Хаб впятером на двух грузовиках. А уехали с целой армией. Два грузовика с серебром, представляешь? Конвои месяц из города уходили. Пушки, боеприпасы, люди. Сколько народу там полегло, не скажу, знаю только, что почти четыре месяца вся эта партизанщина продолжалась, пока кому-то в Легионе все это сильно не надоело и не грохнули они по Красному тактикой. Знатно получилось: ни Красного, ни банды, ни стрелков. Пять тысяч погибших. – Пью задумчиво почесал за ухом, в очередной раз плюнул в костер и ухмыльнулся. – Это официально. Большая часть выживших, тех, кто с мутациями, в Стаю ушла. Как жарко стало, сразу принципы свои мирные забыли да человечинкой причастились[21]. Из остальных, кого постреляли, кто до сих пор по лесам скачет – железячникам мстит, а кто в стрелки пошел. Матерые посоветовались и взяли, а что такого? Коты людоедами не были, бойцы неплохие, а сканером мы каждого проверяем, кто клеймо [22] получить хочет. Только есть одна деталь. Легионеры поклялись Котов под самый корень извести и слово свое исполняют. Аккуратно и методично, как только железнолобые и умеют. А Коты, даже бывшие, при любой возможности рыцарей режут. Уж не знаю, что в тебе та девка нашла, почему сразу кишки не выпустила, только, думается мне, недолго бы это продлилось. Счетец кровавый больно велик. Так что сегодня, – весело прищурившись, снайпер подтянулся к пакету с кашей, – у тебя, считай, смерть со спины свалилась. Ну, давай, – стрелок снова извлек из-за пазухи небольшую фляжку, – помянем, душу ее язви…
В темноте хрустнула ветка.
– Обо мне, небось, треплетесь? – Ухмыляясь во все тридцать два зуба, вышедшая к костру наемница оглядела застывших мужчин. Выглядела Ллойс плохо: белая как мел, вся покрытая грязью, копотью и потеками машинного масла, с коркой запекшейся над бровью крови. Девушка с трудом сохраняла стоячее положение. Глаза Элеум лихорадочно блестели. Половина подсумков куда-то пропала, исчезла одна из пересекающих крест на крест грудь пулеметных лент, а также кобура с карабином. На бедрах болтались оставшиеся от чапсов лохмотья. – О, кашка! – Выдернув из рук оторопевшего снайпера пакет, наемница опрокинула его содержимое в широко открытый рот и практически не жуя, проглотила парящую смесь. – Армейские, довоенные, сухие пайки – лучшие в мире! Витамины, минералы, и судя по вкусу, перемолотые ношенные носки! Вкуснятина! А это, что? – Безошибочно повернувшись к фляжке, наемница шумно втянула ноздрями воздух и поморщилась. – Самогон на керосине? Или авиационное топливо? Нет, Пью, ты, конечно, истинный друг, но я, пожалуй, откажусь. Ну… если только немного. – Вырвав флягу из рук поспешно прячущего ее за пазухой снайпера, девушка жадно присосалась к горлышку.
Стрелок длинно и замысловато выругался. Скриптор икнул.
– А жизнь-то потихоньку налаживается, – объявила наемница и, отдав опустевший сосуд снайперу, уселась рядом с Райком. – Слушай, Райк, – голос наемницы стал вкрадчивым, – а подари мне автоматик свой, а? Ты, ведь все равно, из него стрелять не умеешь. А мне он нужен. У меня злой дрон, представляешь, какое несчастье, карабин сожрал. Не, ну ты представляешь, так вот НЯМ!! – клацнув зубами перед носом отшатнувшегося мальчишки, Элеум как бы невзначай положила руку на цевье винтовки и потащила ее к себе. – И нет, у меня больше пушки.
– Она под кайфом, судя по поведению – амфетамины или что-то похожее, иначе бы давно упала, – со вздохом пояснил стрелок. – Сейчас лучше с ней не спорить.
– Под ка-а-айф-о-о-м. – Растянув губы в широкой улыбке, наемница потянулась к автомату второй рукой. – Как грубо, Пью. Ну, если совсем чуь-чуть-чуть-чуть. Меня уже почти отпустило, правда… Но пока еще хорошо… Райк… А, Райк. – Практически пропела наемница, – отдай винтовку, а я тебя поцелую. Тебя ведь, наверняка, кроме мамки никто не целовал? Ты не бойся, тебе понра-а-вится…
– Не отдам. – Вцепившись в винтовку, подросток, с силой потянув оружие, вырвал его из рук с трудом удержавшей равновесие, явно не ожидавшей такого отпора девушки. – Боец железного легиона никогда не расстается с оружием, – выпятив челюсть, продекламировал подросток. – Оружие бесполезно без меня, я бесполезен без оружия. Таких много, но это – моё. Я его часть, оно часть меня…
– Тьфу. Железячник. Всю романтику момента убил. Не обломится тебе, Райк. Меня от проповедей легионеров только блевать тянет. – Мгновенно потеряв интерес к автомату скриптора, Ллойс, обиженно оттопырив губу, задумчиво посмотрела в сторону Пью.
– У меня лишних стволов нет, – отрезал перехвативший ее взгляд снайпер. – Поцелуями не интересуюсь. Не хватало еще заразу какую-нибудь от тебя подцепить. Достаточно того, что самогон весь выдула.
– Злые вы. – Хмыкнула девушка и, покопавшись за пазухой, выудила оттуда мятую сигарету. Тяжело плюхнувшись на землю, принялась рыться в поисках зажигалки. – И что мне теперь делать?
– Ножами пользуйся. Ты умеешь. У тебя вон их три штуки. – Злорадно оскалил зубы Пью.
– Восемь, – поправила его наемница, откинулась на спину и, глубоко затянувшись, выпустила в бледнеющее небо струю дыма. – Нет… теперь пять… А дрона я все-таки расколупала. Он меня километров десять по лесу гнал. Мозоли натерла, задницу ушибла, поцарапалась вся. Аплодисментов не требую, лучше, дайте автомат, не оставляйте несчастную девушку беззащитной..
– Соберись, – буркнул снайпер. – Давай, попытайся сосредоточиться и выкладывай, что сказать хотела.
– А… Да, – коротко хохотнув, девушка провела по лицу ладонью, окончательно размазывая по нему смесь из крови, грязи и масла. – Умыться бы… По дороге дальше пути нет. Такое ощущение, что ржавые сюда всей кодлой приперлись.
– Набег? – Недовольно нахмурился снайпер.
– Не знаю. – Пожала плечами Ллойс и, запустив руку за пазуху, принялась ожесточенно скрести кожу на животе. – Как же чешется! Чёрт, чёрт! Здесь клещей нет?
– Не отвлекайся, – зло скрипнул зубами Пью.
– Может, и набег. – Не прекращая своего занятия, проворчала девушка. – Я не спрашивала. А может, их кто-то сюда гонит.
– Выдавить сильнейшую банду Пустоши с обжитых территорий? Не смеши мои подошвы. – Отмахнулся стрелок. – Кстати, в двадцати метрах на север родник. Вода не фонит, ядов нет. Искупаться, может, и не получится, но барахло постирать и рожу вымыть сможешь.
– Спасибо, ты – истинный боевой товарищ… – Задумчиво кивнув, нашедшая все же зажигалку девушка прикурила сигарету и сделала глубокую затяжку. – Вопрос в другом. Напрямки в Хаб нам не пробраться. Здесь оставаться тоже нельзя. Возвращаться назад, опять же, не вариант. Через пару дней в здешних лесах от дронов будет не продохнуть.
