Я нахмурился. От Мелани я знал, что Торнтон время от времени пускается во все тяжкие, и вывести его из этого состояние иногда невозможно неделями.
— Не самая лучшая идея, — прямо сказал я. — Завтра тебе стоит быть в форме.
— Да знаю я, знаю! Черт! — недовольно пробурчал он. — Ну да ладно! Пес с ними, с моими нервами! Я не для того тебя позвал, чтобы жаловаться!
Сильвестр недовольно кивнул в сторону воздушного дисплея в углу кабинета. На экране я видел ведущую новостей одного из новостных телеканалов, которые придерживались про-оппозиционных взглядов. Бегло пробежавшись по надписям на бегущей строке внизу экрана, я понял, что ситуация остается примерно такой же напряженной, какой она была с утра, когда я пролистал ленту новостей по дороге на работу.
— Сейчас на линии наш специальный корреспондент Дерек Сингх, с площади Содружества, где прямо сейчас от 30 до 50 тысяч человек участвуют в бессрочной акции протеста с требованием об освобождении сенатора Райана Элмора и о перезагрузке власти. Дерек, какое настроение сейчас на площади?
— Спасибо, Лиз. Настроение, как и раньше, приподнятое и позитивное. Как ты сама можешь слышать, прямо сейчас на сцене выступает группа «Twins» со своим новым хитом «Love is madness». Люди вокруг меня подпевают и танцуют. Вокруг очень много семей с детьми, подростков. По-видимому, многие горожане не восприняли всерьез предостережения властей о якобы высоком риске терактов. Между тем, волонтеры, ты можешь видеть многих из них вокруг в желтых жилетах, ведут себя очень бдительно. Несмотря на то, что полиция Сиднея и так проверяет всех на подходах к площади, они выставили свой собственный дополнительный кордон и просят людей открывать сумки для досмотра. Со сцены уже неоднократно звучали призывы сообщать о любых подозрительных личностях и оставленных без присмотра предметах. Организаторы не скрывают, что опасаются провокаций. Но в то же время призывают людей не бояться, так как, по их словам «это как раз то, чего добиваются власти».
— Люди, с которыми ты общался, настроены выйти на площадь и завтра?
— Да, безусловно. Больше того, организаторы ожидают, что завтра людей будет как минимум втрое, а возможно и впятеро больше. Ты ведь знаешь, Роджер Мур сегодня утром подтвердил, что Salvation выступит в поддержку сенатора Элмора в полном составе, в котором группа не собиралась уже больше пяти лет. Это очень вдохновляет протестующих.
— Вы видите отсюда тот, другой митинг, в северной части площади?
— Нет, Лиз. Я в самом центре толпы, недалеко от сцены. Отсюда ничего не видно. Но слухи передаются по толпе. И из того, что я слышу, все выглядит очень странно. Как ты знаешь, между митингом альянса оппозиционных сил и демонстрацией, устроенной радикалами, сторонниками так называемого «Сопротивления», отношения с самого начала были весьма натянутыми. В те моменты, когда две толпы сближались, можно было услышать оскорбления и угрозы. Из-за этого полиция еще вчера разделила их плотным кордоном. Но сейчас этот кордон очень сильно поредел…
— Дерек, подожди. Кажется, у нас тут есть интересное изображение с одной любительской камеры.
На экране появилась неровная колышущаяся картинка, свидетельствующая о том, что человек, который держит камеру, находится в самом центре событий. Стриммер втерся в самые крайние ряды митингующих, выступающих под сине-белыми и сине-желтыми флагами объединенной оппозиции. Здесь, на фланге, куда едва доносились звуки концерта, семей с детьми и беззаботных зевак, пришедших на площадь ради развлечения, было намного меньше — были видны главным образом активные и взбудораженные люди среднего и молодого возраста. Перед ними высилось металлическое ограждение, возведенные вчера из переносных щитов, а дальше — двойная шеренга неподвижных «Автоботов». Из-за корпусов роботов можно было рассмотреть мельтешащие красно-белые ленточки, разгоряченные лица молодых людей, облаченных в черные балаклавы, строительные каски, хоккейные шлемы и другой подобный инвентарь.
— Чего вы сюда ломитесь, психопаты?! — кричал какой-то мужчина рядом со стриммером. — Вы совсем чокнутые кретины?! Не понимаете, что вас власти используют?!
— Да с кем ты говоришь! Это продажные тушки, их сюда специально пригнали! — кричал еще один человек рядом.
С той стороны баррикад в долгу не оставались.
— Что ты там говоришь?! Ты, импотент! Коллаборационист! — верещала чернокожая девушка в вязаной шапочке с боевым окрасом на щеках, которую кто-то дюжий поднял на плечи, чтобы она могла выглянуть из-за корпусов роботов. — Хочешь поменять одного продажного политика на другого?! Это все, чего ты хочешь?! Это ты называешь — «революцией», кретин?!
— Да заткнись ты, дура! Ты разве не понимаешь, что это ваше «Сопротивление» — политический проект властей? Они специально вас сюда выгнали, как быдло, чтобы потом разогнать! А заодно и нас! Не понимаешь?!
— Нас всех?! Разогнать?! А кишка у них не тонка?! Нас тут таких — миллионы! Мы сами быстрее их разгоним! — не унималась радикалка.
— Патриджа и его приспешников — на виселицу! — закричал еще кто-то с той стороны.
— А собака Элмор пусть гниет в тюрьме! Он их ничем не лучше! — поддержал его еще один ярый бунтовщик.
— Дураки! Дураки безмозглые! — отвечали им с мирной стороны митинга.
Слово, тем временем, вернулось к ведущей, которая выглядела встревоженной и озадаченной. Судя по всему, она как раз дослушивала какое-то сообщение, поступающее ей в наушник.
— Ну… вы сами все видите. Ситуация очень напряженная. По непонятной причине полиция Сиднея позволила двум конфликтующим сторонам сблизиться на такое расстояние, при котором градус напряжения начинает повышаться. Из штаба альянса оппозиционных сил только что сообщили, что у них есть информация, будто полиции дана команда позволить двум толпам полностью смешаться. По мнению представителей оппозиции, не исключено, что это задумано для того, чтобы применить силу против участников обеих демонстраций под предлогом акции против сторонников Сопротивления, которое, напоминаем, является запрещенной в Содружестве организацией, обвиненной в совершении ряда терактов…
Картинка мелькала на экране очень быстро. Я прослушал отрывок речи Франциско Ферреры, одного из сенаторов из оппозиционного альянса, произнесенной с трибуны перед аналогичным, но нескольким меньшим по масштабам митингом в Канберре. Феррера предупреждал, что власти могут пойти на любые меры, чтобы создать повод для запрета и подавления антиправительственных демонстраций, в которых, по его словам, «участвуют во всем Содружестве не менее миллиона человек».
Я вздохнул и переглянулся с Сильвестром. Я понимал, что за разговор сейчас предстоит.
— Полторы тысячи людей! — взорвался он наконец, принявшись нервно ходить по кабинету. — Может быть, даже две тысячи! Больше, чем было в корпусе «Сьерра», которым я командовал! Уж точно больше, чем было в роте Легиона, которой командовал ты!
Я понимал, о чем он говорит. Уже не раз слышал эти цифры от Мелани. А ведь Сильвестр называл лишь ожидаемое число людей, которые, как ожидается, явятся на собрание в Сиднее непосредственно. Если же учесть тех, кто будет участвовать в режиме удаленного доступа из разных точек мира — то речь идет по меньшей мере о пяти тысячах.
— Вы хорошо поработали, чтобы собрать столько людей, — кивнул я.
— Все эти люди зависят от нас с тобой, Димитрис! От наших решений! Ты это понимаешь?! Точно, как в бою! Как будто мы снова на войне!
Я надолго задумался над его словами, и некоторое время спустя признал:
— Да, пожалуй. Тут вполне можно провести параллель.
— Вот-вот!
— А знаешь, от чего я чувствую себя паскуднее всего? — задумчиво протянул я.
— От чего же?!
— От того, что в такие моменты, в преддверии заварушек, я чувствую себя вполне нормально. Словно все вдруг становится на свои места.
Торнтон посмотрел на меня непонимающе, с трудом переключаясь на мои отстраненные рассуждения со своих нервных мыслей о текущих проблемах.
