— Трубы в промзоне. Они работают!
Вильгельм достал бинокль. Действительно — из нескольких труб вырывался черный дым.
— Неужели сладили со станками? — не веря своим глазам, спросил Вильгельм. — Что же они производят?
— Да что угодно. Главное, чтобы были материалы, оборудование, и руки из нужного места росли. Ставлю на то, что наладили кустарное производство оружия. Оно же у нас теперь крайне востребованный товар.
— Дрянное у меня предчувствие. Как бы они до нас не добрались.
— Ещё одна причина усилить оборону базы. Но это уже когда вернёмся.
Они ещё с минуту наблюдали за ожившими трубами, после чего продолжили идти по коридору, ставшей могилой не для одного десятка человек.
В конце парни упёрлись в железную дверь, на которой осталось несколько мятин. «Операционная» — гласила надпись над дверью.
— Взламывай, — сказал кратко Вилли и уселся на подоконнике.
Алексей провозился с замком двадцать минут, медленно вставляя каждую отмычку. Это не дало результата. Он выругался и повторил ещё раз — аналогично.
— Вилли, — Лёша вытер со лба выступивший пот, — это какой-то новый замок. Мои отмычки только к старым подходят.
— И что теперь делать? Выбивать?
— Да хрен там… — отмахнулся Алексей. — Посмотри какая она помятая. До нас её неоднократно пытались вынести. А стоит. Тут разве что гранатой, только шуму много будет.
— Мистер Холмс, что вы предлагаете? — иронизировал Вильгельм.
— Доктор Ватсон, — улыбнулся Лёша, — тут была такая бойня, что их вряд ли особо интересовала эта дверь. Пошли на вахту — вдруг остались ключи?
Ключей действительно оказалось достаточно. Вот только нужный не нашёлся. Зато пыльная книжка с записями дала зацепку:
« 01.04.2021 23:37 Коваль. Случайно забрал ключи домой и оставил там. Скоро буду и открою».
— Ага, — Алексей заметно повеселел, — тут где-то должна лежать информация о месте прописки. Если, конечно, Коваль живёт там. Но рискнуть стоит.
***
— «Где эта улица, где этот дом? Где эта барышня, что я влюблён?» — напевал в пол голоса Алексей, подбирая нужную отмычку для двери с номером восемнадцать.
— Сидит рядом с Анькой, — ответил Вильгельм, прикрывая своего друга и следя за лестничной площадкой, — и выглядывает своего принца.
— Саманта что ли? — не сразу понял колкость Вилли Алексей. — Помилуй, ей только шестнадцать лет исполняется.
— Так ты ещё и помнишь когда?
— Двадцать девятого, вроде.
— Всё ясно, — улыбнулся Вильгельм.
— Что тебе ясно? — спросил Алексей, выдернув со всей силы неверную отмычку.
— Лёша, — вздохнул Вильгельм, — разуй глаза. Девочка всё время вертится возле тебя. Вечно просит, чтобы её взяли на вылазки и рано или поздно ты её возьмёшь. И этот подарок… Неужели не понятно, что она в тебя влюбилась? После потери всех близких людей оно и неудивительно.
— Та и без тебя знаю, — Вильгельму показалось, что его друг начал стремительно краснеть.
— И что же ты будешь делать?
— Ничего. Даже напротив, попытаюсь её образумить.
— Какой ты жестокий, — вздохнул наигранно Вилли.
— Я жестокий? — он оторвался от замочной скважины и пристально посмотрел на Вильгельма. — Вилли, оглянись вокруг. О какой взаимной любви может идти речь, если я уже устал повторять, что не уверен, что с нами будет в следующий миг? Я буду жестоким если дам ей надежду, а на следующий день вы принесёте мой труп, потяжелевший из-за трёхста граммов свинца. Дурочка ещё просто до конца не поняла что происходит. Ничего, есть у меня идея, как спустить её на землю, — в этот момент что-то клацнуло, и дверь отворилась, приглашая своим скрипом зайти внутрь.
Просторный коридор был застелен персидским ковром. На полках для обуви ютились несколько пар начищенных туфель, кросовок и очень крохотных сандалей, которые подошли бы только уж совсем юному владельцу. На тумбочке в пыли россыпью лежало несколько цветных купюр и ключи, правда, не от операционной, а от квартиры. Ребята рылись в карманах курточки и норковых шуб, поиск не дал результатов. Зато Вильгельм нашел пачку жевательной резинки и, поделившись со своим другом, имитировал жвачное животное.
— Я пойду в спальню, — сказал Алексей, — а ты посмотри в гостевой. Вдруг на полке лежат.
В комнате, как, впрочем, и везде, было грязно и душно. Вильгельм вспомнил о своей квартире.
«Интересно, — подумал он, — какой же там сейчас бардак?»
Выдвигая ящики одного из шкафов, Вилли больно ударился головой об полку, подло оказавшейся над ним. Взявшись за ушиблиное место, он заметил, как возле его ног упала тоненькая книжка в белом переплёте.
Взяв её и сдув слой пыли, Вильгельм взглянул на разноцветные буквы:
— «Праздник непослушания». Что-то знакомое.
Перевернув книгу тыльной стороной, Вильгельм прочитал описание:
— В одном городе родители, бабушки и дедушки, устав от бесконечных капризов своих «ужасных детей», сговариваются оставить их одних. Той же ночью все взрослые уходят из города, и утром дети обнаруживают, что предоставлены сами себе.
«Какая ирония!» — подумал Вилли.
— Лёша, — крикнул он в сторону спальни, — ты был послушным ребёнком?
Ответа не последовало.
— А то я тут нашел книгу с ответами на наши вопросы. Эй, ты оглох там? — спросил Вильгельм и проследовал в спальню.
Застал он Алексея среди разбросаной одежды, возле белой кровати для младенца. Лёша стоял столбом, не отрывая от неё взгляд. Подходя поближе к кровати Вильгельм почувствовал удушливый запах нечистот, и, как только Вилли приблизился к ней в плотную, у него перехватило дух.
Внутри, на мятой простыне, вымазанной мочой и фекалиями, лежало всохшееся тело годовалого ребёнка. Почему-то он был без подгузника. Его кожа свисала на тоненьких хрящах, когда-то розовые щёки впали, а рот раскрылся в предсмертном и отчаянном крике. Маленькие руки сжимали плюшевого зайца. Карие глаза смотрели на Алексея, как будто моля о помощи.
— Сколько же? — спросил тихо Лёша опираясь руками об деревянное заграждение кровати. — Сколь же их вот так умерло? Одних? Без шанса на чью-то помощь. Та и даже если ребёнка найдут живым, зачем кому-то обуза? Вот так они все и мучаются до голодного обморока и смерти…
— Лёха, всё в порядке? — Вильгельм обеспокоенно посмотрел на него.
— Да… Всё нормально. Просто нашел ещё одно подтверждение.
Подтверждение нашего трындеца. А так всё замечательно, — он достал из кармана ключ и протянул Вильгельму. На зелёном брелке было написано: «Операционная». — Пошли, Вилли, — сказал Алексей, всё ещё глядя на труп с широко раскрытыми глазами. — У нас очень мало времени.
***
— Солнце садится в тучу, — прокомментировал задумчиво Лёша и зажёг сигарету. — Завтра будет дождь.
Вильгельм ему не ответил. Он облокотился об дубовую стену и уткнулся в вечернее небо. Ужасно болели ноги, но после совершенного подвига ему было всё равно. Все необходимые инструменты найдены и доставлены в срок, и теперь жизнь Анны зависела только от девочек.
Алексей закрыл глаза и видел там грустное лицо Ани, решительные лица Алисы и Саманты. Вильгельм же… он хотел забыть всё то, что увидел в городе.
— Лёша… дай закурить, — с тоской сказал он.
Сигаретный дым вероломно проник в лёгкие и вызвал у Вильгельма страшный кашель. И тем не менее Вилли продолжал курить. Его не покидали облики мёртвой блондинки и младенца. Они смешивались и получался воистину жуткое зрелище. К ним постепенно начинало присоединятся третье лицо.
***
Вилли и Алексей уже возвращались обратно и собирались покинуть город через канализацию, но возле люка они обнаружили вооруженную группу из человек пятнадцати. Почти у всех были красные повязки чуть выше локтя. Один из них закидывал верёвку с петлёй на ветку яблони. Толпа вытолкнула небритого брюнета лет шестнадцати, одетого в грязные лохмотья. Он пытался улизнуть, но его быстро скрутили и поволокли в сторону табуретки, а после оперативно натянули петлю на худую шею.
