Стволом автомата проверяя каждый темный угол. Атли, пригнувшись, двигался по размокшей и разбитой ногами ветрянщиков улочке, стараясь не задевать амуницией за жестяные стены низких строений. Первая пара его хирда — Харальд и Олаф, безупречно работающие в спайке, — двигалась параллельным курсом, шаг за шагом приближаясь к центральной площади Тулинского — вытоптанному пятаку метров двадцати в диаметре, что между богатыми домами.
Атли остановился, опуская автомат на плечо, высунулся из-за фанерного угла хижины. Взглядом нашел на опушке позицию Торкеля и, зная, что сейчас его отлично видно в мощный прицел, сделал несколько неторопливых и внятных жестов, приблизительно означавших: «Если мы пройдем к центральным домам, а охранник на вышке начнет суету — снимай его к такой-то матери». И добавил, повернувшись в сторону Орма: «И второго тоже…» Медленно, стараясь не наступать на валяющийся среди переулков разнообразный хлам и обходя нелепые баррикады, не способные остановить даже зайца, викинги насквозь прошли через пустынную спящую деревню. Свет в окнах уже не горел, лопасти ветряных башен замерли, отдыхая до вечера.
Профессионально тихо и быстро, умело и отточенно, почти как в утренних набегах, так прославивших северян на этих землях много зим назад, викинги оставляли за спинами пустые улочки хибар; сгорбившиеся за прицельными планками, воедино слившиеся со своими автоматами, цветастые, не по-военному пестрые воины вышли к площади, пригнувшись еще сильнее и отступив в тень. Сонное царство, а ведь никто не утверждал, что тролли не нападают при свете дня…
Жестами боевого языка переговариваясь через площадь, Атли приказал Олафу прикрывать себя, уже готовый выйти на открытое пространство и вступить в контакт с жителем охранной вышки, как тут дверь дома напротив, за которым и схоронилась первая пара, неожиданно распахнулась. Сонной походкой на улице появился один из ветрянщиков.
Мужик с видом полноправного хозяина бегло осмотрел площадь, поднял голову на вышки и на ветряные лопасти ближайшей башни, зевнул, сплюнул в лужу, почесывая живот, забросил за спину длинное ружье. Прикрыл массивную дверь и начал неторопливо огибать угол дома, даже не предполагая, насколько близко сейчас находится от смерти. Атли оперся плечом о стену, поднимая автомат.
Олаф исчез в тени, Харальд слился с забором. Мужик не любил далеко ходить, чувствуя себя как дома буквально за любым поворотом. Пройдя едва ли не в трех шагах от окаменевшего Харальда, так и не заметив его, остановился прямо посреди улочки, задумчиво уставившись лицом на восход, и неторопливо спустил штаны. Осторожно опуская винтовку на землю и вынимая из наплечного чехла широкий нож, Харальд рассмотрел ветрянщика.
С Городами и остатками Федералов еще все понятно — у них мода корнями уходит в довоенное прошлое, оттуда и весь нехитрый костюм: ботинки, едва ли претерпевшие изменения за последние сотни зим, камуфляж, средства защиты, куртки, удобные штаны, сбруя, ножны, кобуры. С северянами тоже ясно — историческая реконструкция рубах, шапок, плащей, кожаной одежды, безрукавок, тулупов плюс заимствованное у тех же Федералов, но слегка подправленное. Подземники тоже вроде хоть одеждой на людей похожи, пусть и неказисто. На Миссионеров и их навороты без ужаса смотреть просто невозможно, но то и понятно — не русские они. Но стиль одежды у северных и восточных от Урала человеческих племен, обитающих вне зон влияния Городов, хотя и обрисовывал наглядно образ жизни и условия их существования, но у чужака вызывал как минимум удивление.
Любопытное, хоть и несколько странное сочетание стеганного стальной проволокой ватника с высоким стоячим воротом и кожаной куртки из невыделанной шкуры при подключении фантазии, скорее всего, имело и определенный крой, и самобытный стиль — доспех человека, живущего в мире длинных ножей, копий, стрел, кастетов, цепей, палиц и редких пуль. Завершали картину доспеха наклепанные в художественном беспорядке черные кожаные ремни, железные бляхи, прикрывающие локти и грудь, включенные в общую систему подвесок ножны под мышкой и кобура под одноручный арбалет с вертикальной дугой. Грубые штаны, самошитые мокасины, короткий колчан и фляга смелым штрихом заканчивали образ.
Харальд двинулся вперед, приближаясь к ветрянщику, задумчиво покачивающемуся на пятках. Через секунду в подмерзшую грязь улицы ударила звонкая струя. Викинг замер прямо за спиной олуха, протянул длинную руку, и вразрез высокого ватного ворота лег ледяной клинок ножа. Струя оборвалась, словно повернули кран.; — Если ты закричишь или неловко дернешься, я тебя убью, — тихо, наклонившись прямо к волосатому уху, прошептал Харальд. — Давай для начала снимем это?
Из тени вынырнул Олаф, принимая у напарника охотничье ружье.
— Как зовут?
— Губаня…
— Не дергайся, не ори и не падай в обморок, Губаня. Все хорошо. Мы не отродья, мы твои спасители, но учитывая ваше нервное ночное состояние, так и не решились просто постучать, ясно? Сейчас мы вернемся в дом, и ты представишь нас своим друзьям, тихо и без повышения голоса. Осторожнее, ветрянщик, постарайся не подвести своих сидящих на дозорных башнях товарищей… Надевай штаны, горемычный.
Через несколько секунд Атли дрогнул, от неожиданности едва не опустив автомат, а из-за угла появился бледный и обезоруженный ветрянщик, возле горла которого многозначительно поблескивал нож. Следом, как ни в чем не бывало, двигался долговязый Харальд, что-то нашептывая тому на ухо. Олаф появился за ним, занял позицию у дверей и присел, не спуская взгляда с нависающей над домами дозорной вышки. Харальд и его заложник вошли внутрь.
Сидящие в избе сообразили, что что-то не так, далеко не сразу. Двое подняли от игральной доски головы, скользнув сонными взглядами по воротившемуся в избу Губане, и возобновили игру, а третий, в углу латающий сапог, и взгляда-то от иголки не оторвал. Харальд подтолкнул ветрянщика на середину комнаты, просто для интереса прикидывая, как бы он мог поочередно и в течение минуты убить всех четверых, и тактично кашлянул.
— Ну, чего встал над душой? — с зевком в голосе спросил смуглолицый, один из игроков за столом. — Неужто обосра…
Он проглотил вопрос, поверх плоских игровых фишек невольно потянувшись к здоровенному двуствольному пистолету рядом с доской, но Харальд поджал губы и многозначительно покачал головой.
— Минутку внимания, бонды. — Он отошел от Губани чуть в сторону, демонстрируя себя и нож очнувшимся наконец-то мужикам. — Вы наверняка знаете, кто я такой, не вы одни сегодня не выспались, поэтому давайте без глупостей! Наш конунг узнал о неприятностях в ваших землях, и потому мы сейчас здесь. Кто из вас хёрсир? Ну, то есть старший?
— Я… — выдохнул Губаня.Харальд чуть не прыснул.
— Ага, отлично… Так вот, сейчас я тебя отпускаю, остальные входят в дом и вы нам все-все подробно рассказываете. Идет?
— Без базара… — Губаня облегченно вздохнул и потер шею, освобожденную от ножа. Отошел на несколько шагов от северянина, повернулся и невольно скривил губу, наконец-то разглядывая своего пленителя. — Викинги?…
Харальд сделал вид, что не заметил звучащей в вопросе неприязни. Спрятал нож и внимательно осмотрел компанию. Напугались, конечно, но бузить вроде не будут.
— Собери своих людей, — он кивнул Губане, — кроме тех, кто на вышках, но сделай это очень тихо и незаметно для постороннего наблюдателя. Буди спящих, если есть. В общем, всех.
— За нами следят? — Тот все еще продолжал потирать шею, словно Харальд и правда полоснул ее клинком. С лица ветрянщика не сходило удрученно-недовольное выражение.
— Скорее всего… Олаф!
В комнате мгновенно появился еще один северянин. Быстро осмотрелся, опуская трофейное ружье у стены, и в свойственной ему манере широченно залыбился, приветливо помахивая рукой.
— Здорово, мужики! В нардики перекидываемся? Харальд выглянул наружу, подал серию знаков ярлу и вернулся, продолжая наблюдать за ветрянщиками. Идиоты, кривят рожи и действительно не понимают, какая помощь им пришла! Губаня отправился в дальние комнаты будить своих людей, смуглолицый вышел.
Ярл вернулся к окраине поселка, дал всем, кроме Торкеля и ирландца, сигнал подходить, и дождался, пока раумы один за другим не пересекут открытое пространство. Потеплело, ветер утих, внезапно обленившись, и на промерзшие пашни посыпался легкий крупный снег.
Через несколько минут следом за всеми подтянулась и последняя пара. Когда северяне вернулись в дом Губани, там собрались все ветрянщики, оставшиеся в поселке для сражения. Восемь мужиков, не считая пацана зим двенадцати, изо всех сил старающегося не зевать, сидя на стуле в дальнем углу. Расселись на принесенные лавки и циновки — хозяева у стены, северяне у дверей.
