— Но… как?! — Ди глупо хлопал глазами. — Как это «нет»?
— В городе есть одно большое помещение. Туда можно спокойно заходить и выходить. Отец мне рассказал, что когда мы приплыли в этот город, то умели изготавливать порох. Но потом, когда нашли этот склад… Там хранятся… Хранились большие патроны. Не знаю, куда такие применяли… Из них-то мы порох много-много поколений и доставали. Но эти большие патроны закончились! Порох доставать больше неоткуда.
Эва несколько минут смотрела на обалдевшего друга.
— Тебе уже должны были попадаться патроны без дроби. Попадались? — Ди медленно кивнул. — Отец готовит какую-то смесь. Она лишь вспыхивает и бу?хает, но дробь вытолкнуть не может. Потому дробью такие патроны и не начиняются…
Лицо у разведчика побелело, но в следующее мгновение начало наливаться краской.
— Ножами перекромсаем всех! — воодушевился он.
— Я думала ты умнее, — одними губами произнесла дочь оружейника.
— В смысле умнее? Ты хотела сказать трусливее? Убежать, когда всем грозит истребление? Вообще, чего мы стоим-то? — Ди направился к выходу.
— Постой, — схватила за локоть Эва. — Давай ещё кое-что обговорим.
— Нашим родным грозит опасность! — воскликнул он. — Потом обсудим! Сейчас надо предупредить.
— Не делай этого.
— Не делать чего? — не понял молодой разведчик.
— Не предупреждай.
У Ди от удивления нижняя челюсть отвисла.
— Ты хочешь, чтоб всех убили?! — наконец выдавил он.
Эва посмотрела на него голубыми глазами.
«Прям как небо», — вспомнил он последнее нападение, когда лежал и глядел на бесконечно чистую высь.
— Да, — тихо произнесла дочь оружейника. — Я хочу, чтоб их всех убили. Моя бабушка перед смертью сказала, что из всех дорог надо выбирать самую тяжёлую, потому что она единственно верная. Сейчас самый тяжёлый путь, это уйти и попытаться выжить. Или выберешь лёгкую тропинку и умрёшь со всеми? Пойми, поздно что-то делать. Ты никого не спасёшь. А умирать вместе со всеми глупо.
— Ты предлагаешь мне попросту струсить и сбежать, — угрюмо вставил Ди.
— Пусть так, — легко согласилась Эва. — Но я выбрала тебя не за красивые глаза. Мне кажется только ты и можешь понять… Нам предложили шанс на спасение, а ты кичишься какой-то бессмысленной храбростью… Подумай, может храбростью, как раз будет попытка выжить?
У Ди во рту пересохло. Вряд ли бы даже у смерти получилось настолько неожиданно застать его врасплох. Ещё утром он проснулся в другом мире. Реальность выпрыгнула из-за угла, будто миллион разъярённых зверей. Набросилась на молодого разведчика и принялась терзать хрупкую душу. Реальность оказалась более жестокой, чем звери. Она наслаждалась мучениями, подкидывала для осознания новые и новые факты. Конечно, каждый в поселении знал, что вечно противостояние зверей и людей продолжаться не может. Три дома пустовали, тогда как старики рассказывали, будто им говорили, что раньше домов не хватало. Жили ещё предания, как за малейшие провинности изгоняли. Но с приходом Вожака звери быстро истребили излишек. И продолжали истреблять.
— Не говори никому ничего, — попросила Эва.
— Но тогда никто не подготовится… — пробормотал друг детства.
— К смерти не подготовишься.
— Почему обязательно к смерти?! — Ди гневно вырвал локоть. — Ведь есть же шанс выжить?! Ведь пока мы живы, то жива и надежда!
— Пойми, — вздохнула дочь оружейника. — Мы здесь с тобой не стояли бы и ничего не обсуждали. Вожак оказался гораздо умнее всего нашего Совета! Стоило нам найти их логово, и они бы сразу всех нас перебили, опасаясь за своё потомство. Пойми, они намного сильнее и приспособленнее нас! У нас оружие и, несмотря на это, они нас уничтожают! Лишь благодаря Вожаку у нас есть шанс уйти из этого проклятого города. У тех людей, в городе за заливом, вряд ли был такой шанс. Да, они там когда-то жили. Но когда ты слышал о них в последний раз? Почему нет никакой связи с теми, кто ушёл из нашего поселения? Ты уверен, что они до сих пор живы? Просто почитай эти записи и ты поймёшь, за что звери уничтожают людей. И почему они их уничтожают. И они их обязательно уничтожат. Нас уничтожат. Вполне вероятно, что мы последние люди. И всё благодаря Вожаку, который попросту сдерживает своих собратьев. Он должен нам дать ещё медальон-ключ от бункера. Карта, как к нему добраться, и так здесь. Я не гарантирую, что мы выживем, если уйдём из поселения. Но мы попытаемся! Если же останемся, тогда в любой момент нас могут перебить всех, как мы убиваем оленей перед Периодом Бурь!
— А я гарантирую, что мы выживем, если я сейчас же расскажу всё, что узнал! — выпалил Ди, пропустив мимо ушей слова о медальоне-ключе и бункере.
— Думаешь, тебе поверят?
На секунду разведчик замялся с ответом.
— Уверен!
Эва вздохнула, опустила глаза.
— Давай договоримся, — медленно произнесла подруга. — Что ты всё расскажешь, но после Периода Бурь, когда прочтёшь эти записи. Ведь, по идее, он наступит уже скоро.
— Столько времени впустую? — Ди не терпелось прибежать к судьям и всё поведать. Он представил, как глаза Дидли расширяются. В них поначалу проступает страх. Но быстро уступает место решительности. Тут Ди сообщает о корабле, где можно жить. Дидли говорит, что не ожидал такой смекалки и храбрости. Назначает его главным по переселению на корабль. — Ведь если я сообщу сейчас, то и приготовления начнутся немедленно!
Эва улыбнулась ретивости друга детства.
— Дай людям спокойно пережить Период Бурь, — попросила она. — Ведь это и так большое испытание. К тому же, сам знаешь, что в Период Бурь никаких приготовлений не будет. Так к чему людям лишний раз волноваться?
— Да… — многозначительно покивал разведчик. — Ладно, — махнул он. — Ты права. Я скажу сразу после.
— Только после того, как прочтёшь эти записи! — поправила Эва. — Обещаешь?
Ди долго не отвечал.
— Обещаешь? — с нажимом повторила дочь оружейника.
— Обещаю, — с неохотой ответил разведчик и тихо повторил. — Обещаю.
* * *
Когда Ди вернулся, в доме стояла гробовая тишина. Как ему шёпотом пояснила мама, только-только удалось успокоить бесновавшуюся в припадках жену Бримо. Она не давала даже вынести из дома тело покойного сына. Всем было удивительно, с чего она вообще истерику закатила? В итоге сошлись на мнении, что первого ребёнка терять всегда тяжело.
Умершего от кровавого кашля сына Бримо решили сжечь под навесом на следующее утро. А пока поместили в самую холодную и малопосещаемую часть дома — на чердак.
Но этим планам так и не суждено было сбыться. Ночью начался Период Бурь.
Ветер завывал и свистел в крохотных щелях дома. Вьюги с ожесточением били в стены, будто задались целью повалить человеческое сооружение. Злобное завывание, стук крупных снежинок по дереву… Днём эти звуки переносились легко, но по ночам, людям частенько снились кошмары. Слишком завывание ветра походило на вой зверей, а стук снега на скрип когтей.
Особенно для Ди.
Гтирер, с непривычки, иногда ждал чьего-нибудь совета. Боялся принимать решения. Тири, наоборот, быстро вошла в роль. Её ни капли не смущало, что хозяйка ещё жива. В первые же сутки Периода Бурь, она заявила свекрови, что надо было вместе с мужем помирать и не портить жизнь остальным. Хозяйка она уже никудышняя, с обязанностями не справляется, да и домочадцев нужно держать в ежовых руковицах, а то совсем обленятся. В её доме должен быть полный порядок.
Ди ненавидел Период Бурь из-за того, что из дома никуда нельзя выйти. На улице человек замерзал быстро. Бывало, что даже до соседнего дома добраться не успевал. Снега в Период Бурь иногда наваливало столько, что нередко поселение скрывалось под одним большим сугробом. Можно открывать дверь, и, не выходя из дома, накидывать лопатами снег в котёл системы отопления. Люди целыми днями сидели друг против друга. Разговаривали, играли в игры, спали. Но отдых от повседневных забот быстро надоедал. И тогда начинали коситься друг на дружку. Начинались ссоры, склоки, драки.
— Ты, обрубок человека, — кричала Тири на свекровь. — Да как ты вообще смеешь вякать?! Хотела она полежать! Остальные тоже много чего хотят! Вставай, я сказала! Говоришь, что хозяйка? Так покажи пример остальным. Внуками займись или чистотой. Я не покладая рук тружусь. Весь день. А ты не можешь? Так уступи место.
И никто ничего не смел сказать. Братья боялись Гтирера, невесткам всё равно, а многочисленные внуки благоразумно помалкивали.
— Чего? Ноги не слушаются?! А так? — послышался звонкий шлепок. — Сейчас слушаются? А теперь? — ещё шлепок.
Ди лежал на лавке. Укутался в старую, местами потёртую шкуру моржа и старался думать о чём-нибудь приятном. Представил, как ходит по кораблю, рассматривает предметы.
