«Дома тепло, — боролось подсознание. — А Период Бурь скоро закончится»
Поднимаясь на крыльцо, он услышал выстрел. Стреляли в соседнем доме гончаров. В памяти всплыли слова их главного.
«Тяжёлый будет Период Бурь, — пожаловался тот Гигу. — Сегодня-завтра уже наступит, а у нас еды совсем немного. Даже на половину не хватит. Придётся кого-нибудь из молодняка убить, — заметив удивлённый взгляд соседа, пояснил. — А что ты предлагаешь, себя убить? Мне проще спровоцировать неподчинение, да застрелить!»
Гиг развернулся и побрёл к частоколу. Внешняя лестница на стене, по которой забирались или выбирались, была спущена.
«Как?! — продолжал удивляться Гиг. — То всю жизнь калека, а тут за ночь излечилась?!»
В том, что лестницу спустила Индра, он не сомневался. Не могли бойцы быть настолько беспечны, чтоб оставить лестницу без присмотра. Кто угодно мог беспрепятственно подняться в поселение, начиная от зверей и заканчивая животными. Однажды изгнанник в самом начале Периода Бурь, поднялся по забытой лестнице. Ворвался в дом, где когда-то жил и быстро всех убил. Неподготовленные люди не смогли оказать ему должного сопротивления. А потом весь Период Бурь прожил припеваючи, валяясь на кровати с полным брюхом еды. Даже снег в котёл отопления подкидывал. Изгнанник до того расслабился, что нашли его лишь на второй день после окончания Период Бурь. Когда судья заглянул поинтересоваться, почему из дома никто не выходит.
Спустившись по лестнице, Гиг присел в тщетной попытке разглядеть следы.
— Ну и куда ты пошла?! — покрутил головой.
«Умом и логикой она не блещет, — размышлял столяр. — Значит надо рассчитывать на самые примитивные действия. Выходит, что она пошла просто прямо».
Гиг направился вперёд.
«Неужели она спряталась в одном из небоскрёбов?! — недоумевал он. — Не настолько же она тупа?!»
Хотя здесь он сильно сомневался. Конечно, ни один человек в трезвом уме, по доброй воле и без особой нужды не войдёт в городские здания, но в том-то и проблема, что у Индры в голове могло что-нибудь заклинить или привидеться.
Перед носом из снежного бурана выросло гигантское строение.
«Если она спряталась возле выхода, то это не беда, — размышлял Гиг. — Если на чуть-чуть войти внутрь, то ничего не будет. Хуже если её угораздило пойти вглубь».
О таком бесперспективном варианте столяр старался даже не думать. Прислонился лицом к заиндевевшему стеклу. Ничего кроме нечёткого очертания обстановки не различил. Внутри господствовали мрак и опасность. Гиг, как и любой житель поселения, с детства наслушался страшилок о людях, которые много времени провели в зданиях. Как они потом лишались разума. Но также не единожды слышал о людях, которые на спор или по каким-то другим причинам ненадолго входили. И с ними ничего не происходило. Где та тонкая грань, когда человек прекращал быть человеком, никто не знал. Было весело и рискованно забегать в здания. Молодые люди, таким образом, друг перед другом хвастались проявленной отвагой. Кто дольше простоит, кто глубже забежит, кто ценнее предмет вынесет. Глупая и бессмысленная трата сил, времени, здоровья.
Гиг подошёл к стеклянной двери. Легонько толкнул. Мерзкий запах ударил в ноздри. Столяр шагнул внутрь. Дверь за спиной с тихим щелчком захлопнулась. В здании пахло пылью и чем-то мерзким, будь Гиг наеден, непременно опорожнил бы желудок.
Сквозь заиндевевшие окна пробивался свет. Но его хватало только на то, чтоб осветить предметы возле окон. Темнота чёрной тучей выползала из недр здания.
— Индра, — крикнул Гиг и эхо разнесло голос по закоулкам небоскрёба. — Выходи! Я знаю, что ты здесь. — Чуть-чуть подождал. — Обещаю, больно не будет! Я всё сделаю по-быстрому! Индра! — вспылил столяр. — Сама знаешь, что войду, и тогда тебе будет плохо! Поверь, умереть от болезни, которую вызывают эти здания, гораздо хуже того, что я предлагаю!
В ответ тишина. Но Гиг был уверен, что сестра спряталась именно в этом небоскрёбе. Ведь тот стоял прямо напротив скинутой лестницы, а на большее, как ему казалось, Индре ума не хватило бы.
— Индра! — крикнул столяр. — Последний раз прошу!
Тишина.
— Сама напросилась… — прошипел Гиг и сам удивился лютой ненависти, поднявшейся из глубин души.
«Когда я успел её так возненавидеть?! — опешил столяр. — И главное, за что?!»
Сделал несколько шагов по просторному холлу.
«Хотя, за что — понятно. От неё зависит моя жизнь. И не только моя».
— Индра! — двигался медленно, маленькими шажками. — Индра, выходи, по-хорошему!
Тьма вокруг сгущалась. Гиг стиснул покрепче вспотевшими ладонями ружьё. Будто оно могло помочь от заразы, поселившейся внутри.
— Индра! — почти прошептал он.
Если сказать, что столяру не хотелось идти вглубь здания — не сказать ничего. Ноги с трудом отрывались от пола для очередного шага.
— Индра! — голос сорвался на хныканье. — Ну, выходи! Индра!
Гиг наступил во что-то липкое. Нагнулся посмотреть. На полу было разлито вязкое бело-розовое вещество. В детстве Гиг слышал историю, что как-то судьи решили заманить зверей в ловушку. Для этих целей долго изобретали какую-то жидкость, мол, звери в неё наступят и прилипнут. Предполагалось, что этой жидкостью будут обмазываться стены, чтоб звери не могли их проломить. Испытание решили провести на изгнаннике, который в ту пору жил в этом небоскрёбе. Намазали пол, а через сутки обнаружилось, что на морозе состав до конца не затвердевает. Его липкости оказалось недостаточно даже для того, чтоб удержать изгнанника, не говоря о звере. Судья, затеявший всё, взялся за улучшение, но напали звери. И он оказался тем самым членом семьи судей, кого по ужасному стечению обстоятельств, убили. А после его смерти разработка клея сошла на «нет».
На бело-розовой маслянисто-вязкой жидкости до сих пор отчётливо виднелись следы изгнанника. Он один раз прошёл этой дорогой, а потом начал выходить через другую дверь.
«Понятно, — невесело усмехнулся Гиг. — Здесь её не было. И что? Блуждать теперь по всем домам?»
Отсутствующим взглядом он посмотрел на следы изгнанника.
«Куда её могло понести?! Да куда угодно! Вокруг десятки небоскрёбов! Не все же обходить?!»
Появилась мысль попытаться. Но Гиг её быстро отогнал.
«Надо возвращаться домой. Бродить искать — лишь отсрочивать смерть».
Опять вспомнил слова главного гончара. На мгновение задумался, а как можно спровоцировать неповиновение? Но и эти мысли быстро отогнал. Понял, что мозг придумывает любые средства, чтоб выжить.
Гиг развернулся и побрёл обратно. Поглощённый мыслями, чуть не стукнулся лбом о дверь. Поднял взгляд. На улице светило солнце, метель мешала разглядеть даже вытянутые руки. Столяр открыл дверь. Ветер моментально пронзил тело холодом. Чистый воздух опьянил сильнее пойла самогонщиков. На душе стало так мерзко, что из глаз потекли слёзы.
Гигу стало страшно умирать. Когда нападали звери, то он не боялся смерти. Но сейчас, когда надо прийти в дом и самому себя убить… Сильно захотелось жить. Послать обязанности и просто жить! Он может поселиться в здании и иногда выбираться на охоту. Поговаривали, что в небоскрёбах много деревянных предметов. Значит, можно будет разводить огонь, и готовить на нём мясо…
«Которое буду добывать, убивая людей, — содрогнулся от мысли столяр. — А что если придётся убить и есть собственного сына?!»
Гиг даже представить себе не мог подобный расклад. Понял, что ради семьи готов пожертвовать всем. Даже собственной жизнью.
В пелене летевшего снега показалась стена. Гиг подошёл вплотную, но лестницы не нашёл. Закинул ружьё за спину и пошарил руками вправо и влево. Лестницы нет.
— Что такое?! — Столяр прошёл далеко вправо, щупая руками стену. Вернулся и прошёл влево. Лестницы нет.
Звать на помощь такое же бессмысленное занятие, как и употребление пойла самогонщиков. Гиг вообще не понимал, зачем судьи держат этих вечно пьяных людей. Но судьи настаивали, что самогонщики делают полезное дело. Много кто из поселения к ним захаживал. В том числе и сами судьи.
Гиг направился вдоль стены на поиски бойницы. В выпуклых металлических приспособлениях по всему периметру в центре имелась достаточная щель. Зверь в неё пролезть не мог, но человек при желании… Гиг надеялся, что у него получится.
Наконец, руки нащупали металл, а следом и узкое отверстие в нём. Столяр попытался засунуть голову, но слетела шапка. Поднял и попытался ещё раз. Голова пролезала, а тело, укутанное во множество одежд, нет. Гиг попытался ещё раз, затем ещё и ещё. Но тщетно. Одежда мешала протиснуться в узкую щель. Снял патронташ и закинул внутрь, следом полетело ружьё и шапка. Пролезть всё равно не получилось. Голова проходила, а плечи застревали.
Холод сковал мышцы. Гиг чувствовал, что если вскоре не пролезет, то попросту замёрзнет. Скинул немного одежды, но всё равно не смог протиснуться.
